Ознакомительная версия.
Здесь Александр Игнатьевич неточен. Эпоха Святополка-Мирского окончилась сразу же после его отставки, 18 февраля 1905 года. Кто-то ведь должен был отвечать за массовый расстрел на Дворцовой площади. Крайним оказался министр внутренних дел Святополк-Мирский. Напротив, с возрастанием революционной активности в городах и весях России карательные органы стали действовать еще решительней и ожесточенней. Репрессивный аппарат работал на полную мощь. Да и сам Тарасов-Родионов это подтверждает. Когда он как агитатор и член боевой партийной дружины принимает участие в открытых выступлениях в Казани, дело доходило до оружия. Кровопролитные перестрелки тогда случились сначала во дворе университета, затем в здании семинарии. Власти силой оружия подавили новое выступление студентов и «нам, – пишет Тарасов-Родионов, – остается только бежать!»[28] Нависла угроза его неминуемого ареста. Но от этого его спасает вышедший 17 октября 1905 года царский Манифест. Автором этого Манифеста, как утверждают историки, был тогдашний председатель правительства России С.Ю. Витте[29]. Манифест содержал три основных положения. Первое. Царь даровал своим подданным гражданские свободы: неприкосновенность личности, свободу совести, слова, собраний, союзов. Второе. Расширился круг избирателей в Думу, которые были полностью лишены избирательных прав: это – рабочий класс, интеллигенция, лица свободных профессий. И третье. Дума получила законодательные права. Манифест гарантировал, что ни один закон не мог войти в силу без одобрения Думы. Это была весомая победа революции.
Окрыленные Манифестом, революционно настроенные рабочие и студенты многих городов России, в том числе и Казани, руководствуясь положением манифеста о неприкосновенности личности, разоружают полицию, создают свои милицейские органы.
Тарасов-Родионов, вспоминая события тех дней в Казани, пишет: «Я был членом новой боевой дружины, готовившейся к декабрьскому восстанию, снимал планы с некоторых кварталов и зданий, изучал бомбоизготовление и бомбометание, установку фугасов и вел за городом практическую стрельбу из револьверов. Одновременно я начал писать в местных левых газетах (кадетской Камско-Волжской Речи и в нашем с.-д. Дневнике Казани…) Здесь я скоро выдвигаюсь как талантливый публицист-фельетонист под псевдонимом Сергей Жайворонко (девичья фамилия его матери. – Н.З.). Между прочим, я прославился, как разоблачитель местной черносотенской организации…»[30].
Читаешь эти записи, и невольно бросается в глаза переоценка Тарасовым-Родионовым своей роли, стремление Александра несколько выпятить себя в тех или иных событиях. И с этим мы еще столкнемся не раз. Возникает вопрос: зачем это ему было надо? Понятно, когда это пишет молодой парень, только что совершивший свой подвиг и в эйфории от достигнутого не сдерживающий своих чувств. Но Александру Игнатьевичу в момент написания этой автобиографии, откуда цитируются эти строки, уже было, слава богу, не восемнадцать, он уже был зрелым мужчиной, семьянином возрастом под сорок лет! На этот недостаток самовосхваления, ему указывал в свое время даже В.И. Ленин, о чем будет рассказано ниже.
Тарасов-Родионов сообщает, что за разоблачение им черносотенцев они приговаривают его «к смерти, поручив выполнение приговора некоему Максимову»[31]. Конечно, в условиях, когда человек знает, что на него готовится покушение, он не может сидеть на месте сложа руки, а должен принимать меры по обеспечению своей безопасности. Спасаясь от покушения, он в качестве корреспондента от казанских газет «Камско-Волжская Речь», «Дневник Казани» выезжает в Петербург, где благодаря своему таланту и коммуникабельности устраивается в пресс-бюро Государственной думы. Там он тесно сходится, по его словам, со многими депутатами, особенно с депутатом Госдумы от большевиков Алексинским[32].
Корреспондентского заработка ему на жизнь явно не хватало, и он поступает на службу в качестве агента-вояжера фирмы Георг Эгер, занимавшейся организацией промышленных выставок в России и за рубежом. Эта работа позволила Тарасову-Родионову объехать почти всю Россию, хорошо изучить структуру и состояние промышленности, познакомиться со многими людьми, провести полгода за границей, в частности в Париже и Брюсселе. Как он сам отмечает: «Эта довольно выгодная в материальном отношении работа заинтересовывает меня еще и с той стороны, что благодаря разъездам по всей России я знакомлюсь на местах очень подробно с самыми подноготными сторонами нашей отечественной промышленности»[33].
И чтобы убедить читающих его автобиографию в том, что он всесторонне подготовленный человек и может успешно работать в любой сфере народного хозяйства, продолжает: «Действительно, благодаря этой работе я великолепно изучил всю русскую промышленность всех родов и всех видов и изъездил всю Россию. На этой же работе я познакомился с другим партийным товарищем, Ф.А. Земитом»[34].
Что же это за человек – Земит, коль о нем в автобиографии вспоминает Тарасов-Родионов? Фридрих Федорович Земит (1868–1938) родился в Рижском уезде. Старый большевик, член РСДРП(б) с 1904 года. До революции занимался коммерческой деятельностью. Его фамилию мы находим среди делегатов VII конференции РСДРП (б), проходившей в Петрограде с 24 по 29 апреля 1917 года, куда он был избран от одесской большевистской партийной организации. В 1917–1918 гг. он входил в Одесский военно-революционный комитет, в котором был комиссаром-управляющим Одесской конторой Госбанка. В 1918–1919 годах возглавлял наркомат финансов Украины. В это же время в украинских правительственных структурах работал и Тарасов-Родионов, о чем мы скажем ниже. Поэтому, очевидно, они встречались не только в 1907 году, но и в другие годы. Затем в августе 1919 года, после освобождения Сибири от колчаковских войск, Земит возглавил финансовое управление при Сибирском революционном комитете (Сибревкоме). Вскоре ушел на пенсию. В ноябре 1937 года был арестован и в феврале 1938 года расстрелян.
Тарасов-Родионов, работая в фирме Георг Эгер, часто наведывается в Казань для сдачи зачетов и экзаменов, но долго там ему находиться было нельзя, так как за ним не переставала охотиться местная полиция. Весной 1908 года он сдает в университете все зачеты, но к государственным экзаменам не допускается по причине того, что на руках у него не было справки о его политической благонадежности. В это время он несколько снизил свою партийную активность из-за работы в фирме, но продолжает поддерживать связи с партийными организациями Казани, всячески оказывая им разностороннюю помощь.
Летом 1908 года в жизни Тарасова-Родионова происходит значительное событие. В Казани он женится на дочери местного мелкого ремесленника-портного Марии Александровне Игнатьевой, молодой русской красавице. Она становится его опорой, надежным верным другом, доброй и мудрой хранительницей домашнего очага на долгие годы и матерью его троих детей: Олега, Виктора и Валентины. Однако, забегая вперед, скажем, что свои последние годы жизни ему пришлось прожить с другой женой – Зинаидой Александровной Крянниковой. Почему он разошелся со своей первой женой, родившей ему троих детей, неизвестно. Нам также не удалось восстановить, кто такая вторая его жена – Зинаида Крянникова? Опрошенные нами жители сегодняшней Москвы с этой фамилией о Зинаиде Александровне ничего не знают. В то же время при аресте в апреле 1938 года Тарасова-Родионова в его квартире на Арбате проживала еще и бабушка новой жены, П.Е. Крянникова, а также и престарелая сестра его матери, тетя из украинского Полесья М.П. Жайворонкова[35].
В этот же, 1908 год Александр Игнатьевич поступает на службу в Казанскую губернскую земскую управу с целью организации Казанской промышленной выставки 1908 года. Узнав, что полиция собирается его арестовать и выслать куда-то на поселение, он, не дожидаясь этого, сам в конце 1908 года переезжает в г. Омск, принимая приглашение местных властей по организации и проведению в городе промышленной западно-сибирской выставки. Революционной работой в Омске он не занимается, но иногда под псевдонимом печатает в местных газетах публицистические статьи, оппозиционного к властям характера. Здесь же в Омске летом 1913 года, он получает извещение от казанской администрации, разрешающее ему проживание в Казани. Возвратившись туда осенью с семьей, он получает свидетельство о политической благонадежности. И, чтобы прокормить семью, устраивается на работу в Русско-Азиатский банк на должность второго бухгалтера. Администрации банка нравился этот толковый, энергичный, грамотный молодой человек, и она ценила своего нового работника. Однако, в связи с подготовкой к государственным экзаменам он вынужден был в марте подать заявление об уходе с работы, о чем администрация банка весьма сожалела. Сдав успешно экзамены, он в июне 1914 года получает диплом и уже в качестве дипломированного юриста сразу же опять возвращается в Омск. Видимо, этот город ему нравился, и в нем он видел перспективы для своего служебного роста. По приезде в Омск он тут же подает прошение о зачислении в адвокатуру. Однако местные заправилы адвокатуры, зная его активность, напористость и боясь, что он может отбить у них их адвокатский хлеб, отказывают ему в прошении. Адвокатский совет, основывает свой отказ на том, что-де он, Тарасов-Родионов, до этого работал в коммерческих структурах, а это противоречило этике и традициям адвокатской практики. В поисках заработка он поступает кандидатом на судебные должности в уголовный департамент Омской судебной палаты и через некоторое время направляется для занятия должности в камеру прокурора Барнаульского окружного суда. С этой должности в связи с начавшейся Первой мировой войной его уже тридцатилетнего женатого мужчину, l мая 1915 года призывают на военную службу – ратником ополчения l-го разряда 20-го Сибирского запасного стрелкового полка, дислоцированного в г. Омске[36]. С этих пор его военная стезя продлится более семи лет.
Ознакомительная версия.
