Чарльз Дарвин - Путешествие вокруг света на корабле «Бигль»

Столь часто повторяемое описание того, как коралловыми островками Тихого океана сразу же вслед за их образованием завладевают сначала стройные пальмы и другие благородные тропические растения, затем птицы и, наконец, человек, по всей вероятности, не вполне правильно; боюсь, что поэзия этого описания сильно пострадает, если я скажу, что первыми поселенцами на вновь возникшей из океана земле обыкновенно бывают насекомые, питающиеся перьями и нечистотами, паразитические насекомые и пауки.

В тропических морях самая маленькая скала, создавая основу для размножения бесчисленного множества видов водорослей и колониальных животных, поддерживает тем самым и существование огромного количества рыбы. Наши моряки, выезжая в лодках, вели постоянную борьбу с акулами за овладение большей доли добычи, попавшейся на удочки. Я слышал, что одна скала близ Бермудских островов, расположенная далеко в открытом море и притом на значительной глубине, была открыта впервые благодаря тому обстоятельству, что по соседству с ней заметили много рыбы.

20 февраля, Фернанду-ди-Норонья. Сколько я мог заметить в течение немногих часов, проведенных здесь, остров этот имеет вулканическое строение, но возник он, вероятно, не в новейшее время. Самая замечательная его особенность – конический пик около 1000 футов высотой; верхняя часть этого конуса необыкновенно крута и с одной стороны нависает над подножием. Порода представляет собой фонолит[22] и состоит из отдельных неправильных столбов. Вид этих обособленных громад наводит сначала на мысль о том, что они были внезапно выброшены вверх в полужидком состоянии. Однако на острове Св. Елены я убедился, что некоторые столбы, приблизительно такой же формы и такого же строения, образовались в результате инъекции расплавленных пород в более мягкие пласты, послужившие, таким образом, формами для этих гигантских обелисков.

Весь остров покрыт лесом, но из-за сухого климата растительность выглядит отнюдь не роскошно. На середине склона горы громадные каменные столбы, скрытые под сенью каких-то похожих на лавр деревьев и оживляемые другими деревьями со множеством красивых пунцовых цветов, но без единого листка, сообщали ближайшей окрестности привлекательный вид.

29 февраля, Байя, или Сан-Сальвадор, Бразилия. День прошел восхитительно. Но и это слово само по себе слишком слабо, чтобы выразить чувства натуралиста, впервые бродящего в одиночестве в бразильском лесу. Изящество трав, невиданные паразитные растения, красота цветов, сверкающая зелень листвы, а главное – общая пышность растительности переполняли меня восторгом. Самая парадоксальная смесь звуков и безмолвия наполняет тенистые части леса. Насекомые гудят так громко, что гул этот слышен даже на корабле, стоящем на якоре за несколько сот ярдов от берега, и все-таки в лесной чаще как будто царствует полная тишина. Любителю естественной истории подобный день приносит такое глубокое наслаждение, какое он едва ли может рассчитывать когда-либо испытать вновь.

Побродив несколько часов, я направился обратно к месту высадки, но, прежде чем успел дойти, был застигнут тропической грозой. Я попытался найти убежище под деревом, листва которого была такой густой, что обыкновенный английский дождь ни в коем случае не проник бы сквозь нее; но здесь уже через несколько минут по стволу струился небольшой поток. Этой силе дождя нам и приходится приписывать зелень, покрывающую почву даже в самых густых лесах; если бы здешние ливни были подобны дождям стран с более прохладным климатом, бо́льшая часть их успевала бы всосаться в почву или испариться, не достигнув ее. Не стану пока пытаться изобразить красочную картину этого чудесного залива, потому что по пути на родину мы снова заходили в него, и мне еще представится случай описать его.

Вдоль всего бразильского побережья, по крайней мере на протяжении 2000 миль и, конечно, на значительное пространство в глубь страны, всюду, где только встречается коренная порода, она принадлежит к гранитной формации. То обстоятельство, что такая громадная площадь состоит из вещества, которое, как полагает большинство геологов, кристаллизовалось, подвергаясь действию высокой температуры под давлением, наводит на многие любопытные размышления. Произошло ли это в бездонных глубинах океана или пласты гранита были первоначально покрыты другими породами, которые впоследствии были снесены? Можно ли допустить, чтобы какая бы то ни было сила, если только она не действовала бесконечно долго, была в состоянии обнажить гранит на площади во много тысяч квадратных лье?

Неподалеку от города, в том месте, где ручей впадает в море, я наблюдал явление, связанное с предметом, который был подвергнут обсуждению Гумбольдтом[23]. Сиенитовые породы[24] порогов великих рек Ориноко, Нила и Конго покрыты черным веществом и как будто до блеска натерты графитом. Слой этот чрезвычайно тонок и, как показал анализ Берцелиуса, состоит из окислов марганца и железа. На Ориноко это замечается на скалах, омываемых периодически при разливах рек, и только в тех местах, где течение быстрое, или, как говорят индейцы, «скалы черны там, где воды белы».

Здесь покров ярко-коричневый, а не черный, и состоит, по-видимому, исключительно из веществ, содержащих железо. Образцы не дают верного представления об этих коричневых полированных камнях, сверкающих на солнце. Они попадаются только в тех местах, до которых доходят воды разлива, а так как этот ручей течет медленно, то полировка должна производиться прибоем, заменяющим здесь действие водопадов на больших реках. Точно так же морской прилив и отлив, вероятно, соответствуют здесь периодическим навод-нениям; таким образом, одни и те же результаты получаются в условиях с виду различных, но в действительности сходных между собой. Впрочем, происхождение этих – состоящих из окислов металлов – покровов, которые кажутся как будто сцементированными со скалами, непонятно, и я не вижу, каким образом можно было бы объяснить, почему толщина их остается неизменной.

Однажды я с интересом наблюдал повадки Diodon antennatus [25], которого пойма-ли, когда он плавал около берега. Эта рыба с дряблой кожей широко известна своей исключительной способностью раздуваться, причем она приобретает почти сферическую форму. Если вынуть ее из воды на короткое время, а потом снова погрузить в воду, то вслед за тем она поглощает большое количество воды и воздуха ртом, а, может быть, также и жаберными отверстиями. Это достигается двумя способами: проглоченный воздух вгоняется в полость тела, откуда он не может выйти вследствие сокращения мышц, заметного снаружи; вода же входит слабой струей через рот, который широко открыт и остается неподвижным; следовательно, этот последний акт основан на всасывании. Кожа на животе гораздо свободнее, чем на спине; поэтому во время надувания нижняя поверхность растягивается гораздо сильнее верхней, вследствие чего рыба плавает спиною вниз.