Стоявший у открытого окна профессор обернулся:
- Не думаю, что проблема именно такова!
- Вот, пишут! Дискуссии целые.
- Не думаю, не думаю. Дискуссии? Хм! Иногда то, что на виду, лишь скрывает обратное явление цивилизации.
- Ка-ак? - удивился толстяк.
- А так, батенька. Вы замечали, как много начинают говорить про острые соусы те, у кого испорчен желудок? Или как усердно причесываются, если мало остается волос.
- Что? - багровея, произнес толстяк, редкие волосы которого аккуратно скрывали лысину.
- Я имею в виду проблемы, - ответил профессор, взмахнув жилистой рукой. - Мнимые проблемы и настоящие.
- Па-азвольте, - вмешался другой.
- Ну, спать, - зевая, сказал Волков.
В купе их соседи уже легли. Андрей и Волков молча забрались на верхние полки. Размеренно стучали колеса. Через приоткрытое окно врывались запахи травы, леса.
Шепотом говорили соседи внизу. Он сердился и недоумевал, почему жена вспомнила какую-то разбитую чашку.
- Да-а, - протянула она. - Зачем еще разглядывал ту московскую красулю на перроне? У нее глаза хуже кошачьих.
- Э-э, - засмеялся он. - Да лучше тебя на свете нет...
Андрей стал размышлять о жизни. И представлялось, что все будет хорошо, и люди казались по-своему чудаковатыми, но добрыми. Он пытался разобраться в самом себе: ему нравилась всегда беспечная Марго, а теперь вроде нравится и Леночка с серьезными глазами, хотя ничего еще о ней не знал...
И будто задремал он лишь на минутку, а кто-то уже грубо толкал его.
- Быстрее!.. Ну? - торопил Волков.
Яркий дневной свет бил в окно. Радуясь такой неожиданности, Андрей засмеялся:
- Который час?
- Скорее поднимайся!
Волков, одетый, перетянутый ремнем, был чем-то возбужден, и за дверью купе слышались взволнованные голоса.
- Да что случилось?
- Война идет!..
- Какая война?
- Утром бомбили города, - сказал Волков.
V
Как будто ничего не изменилось. Только сразу опустели вагоны. На разъездах, полустанках суетились толпы людей. Голосили бабы, цепляясь за рукава мужей, надрывно играли гармони, в обнимку с девушками гуляли парни.
На каждой станции Волков пытался узнать, как развертываются события. По радио сообщалось, что атаки немецких войск отбиты. А слухи были разноречивыми. Некоторые уверяли, что наши армии гонят немцев, другие говорили о прорывах немецких танков.
- Ни черта не разберешь! - хмурился Волков. - Надо искать бригаду. Если застрянем тут, могут и не пустить дальше. Отправят куда-нибудь тыловые щи хлебать...
На третьи сутки добрались они к месту. Перед станцией горели обломки разбитого эшелона. И полуденную духоту наполнял какой-то еле уловимый тошнотворный запах.
- Освободите вагоны! - кричали проводники хриплыми голосами.
Андрей и Волков спрыгнули на покрытую щебенкой насыпь. В двух метрах чернела глубокая бомбовая воронка.
Андрей увидел девушку на прибитой траве. И рядом, обняв ее, лежал парень.
- Что это? - засмеялся Андрей и тут же осекся, поняв, что это убитые. Легкая белая юбка девушки сбилась, а ноги присыпала земля. Видно, парень закрывал ее собой в последнюю минуту и держал так крепко, что взрыв не раскидал их.
- Идем, идем, - говорил Волков. - Отсюда уже в тыл не загонят!
Мимо станции по дороге шли люди. В клубах пыли двигались телеги, запряженные быками, лошадьми. На одной, последней, молодка, выпростав тугую грудь, кормила ребенка. И Андрея поразили ее отрешенные, будто ничего не видящие, счастливые глаза. Надрывно, тяжело, где-то за станцией, бухали пушки. Возле дороги стоял танк с желтым крестом на броне. Порванная гусеница примяла стебли пшеницы.
Из окопа у низеньких, запыленных кустов сирени выскочил младший лейтенант.
- Стой! Документы...
Под козырьком его фуражки с зеленым околышем торчал облупившийся нос, левая скула была испачкана копотью. Еще не читая документов, только глянув на их пустые, без наганов кобуры, он спросил:
- На фронт бежим, а?
- Это не ваше дело! - буркнул Волков. - Что за разговоры, младший лейтенант?
- Меня и поставили для того... Все на фронт бегут. А здесь малиной не кормят.
- В направлении указано, куда мы едем, - сказал Андрей.
Прочитав документ, младший лейтенант кивнул.
- Да-а... Из Москвы, ребята? Выходит, земляки.
Я на Плющихе жил. Ну, все же сходим к коменданту.
Он и направит.
- Это немецкий танк? - спросил Андрей.
- Чей же? - опять кивнул младший лейтенант. - За бугром еще штук пятнадцать разбитых. Вчера сюда прорвались. И наши танкисты подоспели. Рубка такая была, что небу жарко...
- А бомбили когда?
- Да часто. Эшелон подходит, и они летят. Сообщают им, что ли? Вот! Уже летят...
Нараставший прерывистый гул будто смел с дороги беженцев, только пыль медленно оседала бурыми клубами. Гулко ударили зенитки, белые облачка разрывов лопались вокруг желтобрюхих самолетов.
- "Юнкерсы", - сказал Волков. - Тонна бомб у каждого...
- Второй день пересчитываю их, как галок. А я не счетовод, - с обидой на какое-то начальство, приказавшее ему быть здесь, а не там, где жарче, где настоящий бой, вздохнул младший лейтенант. - Ну, прыгайте в окоп. Курево у вас есть?
В окопе сидели два бойца в касках. Младший лейтенант, как бы демонстрируя презрение к самолетам, остался на бруствере и, только нагнувшись, взял двумя пальцами у Волкова папиросу.
- Укрылись бы, - сказал ему один из бойцов. - Раз минуло, а тут глядь и зацепит.
- Хоть одного сбить, - процедил младший лейтенант сквозь зубы. - Я б ему растолковал.
- Вон те, - сказал боец, указывая на мертвую девушку и парня, - они в канаве легли. Зовем сюда, и аккурат бомба. Младший лейтенант к ним побег, и вторая шарахнула...
- Если б не кричал, - сказал второй, - может, и ничего...
- Так лучше хотели сделать. Поди узнай... Вон, кинул!
Режущий визг придавил Андрея к земле. И будто все у него внутри сжалось, вытеснив к затылку кровь.
Потом земля качнулась с оглушительным грохотом.
- Это мимо, - весело проговорил боец. - Иль уронили чего, лейтенант?
Чувство жгучего стыда заставило Андрея поднять голову. Он увидел рябое от вспышек небо и косо падающий "юнкере". Среди пшеницы вскидывались черные фонтаны земли.
- Есть! - крикнул младший лейтенант. - Горит!
Падающий "юнкере" уже тянул хвост дыма, и затем над полем раскрылся белый купол парашюта. В парашютисте Андрей угадал опытного спортсмена. Он подтягивал стропы, и купол, точно сдуваемый ветром, наклонно, быстро скользил к роще.
- Уйдет, - заволновался младший лейтенант. - Пшеница такая, что ищи-свищи...
Надвинув фуражку, он вскочил и побежал, не обращая внимания на жесткий визг бомб.
- А, черт! - досадливо сказал Волков, имея в виду его безрассудство, и, мотнув головой, как бы не желая уступать, сам полез наверх. Андрей выбрался следом, еще испытывая неловкость перед бойцами. Он разглядел в дыму около эшелона фигурки артиллеристов, деловито откатывавших пушки, бегающих санитаров.
