Милейшая Алехандра, прежде лечившая зубы руководству компартии и рядовым пролетариям, во время первого же визита к ней заявила о своём категорическом неприятии «боливарианского режима» и желании ещё активнее бороться с ним. Мои наивные попытки сказать что-то в пользу «режима», хотя бы его очевидных стремлений решить неотложные социальные проблемы, были восприняты Алехандрой как недопустимая ересь. «Как ты не понимаешь, что всё это демагогия и самореклама!» — с гневом воскликнула она.
Венесуэльский директор бюро АПН Аугусто, который когда-то распространял советские информационно-пропагандистские материалы и был награждён орденом «Знак Почёта» за многолетнюю работу на этом поприще, тоже сменил ориентиры и возглавил международный отдел в газете «Расон» («La Razön»). Теперь он разоблачает «порочный курс» Чавеса на сближение с Кубой, Китаем и Россией и критикует «популистские режимы», используя «вспомогательные бюллетени» из атташата по печати посольства США. Я себе и представить не мог в 1980-е годы, что camarada Augusto, рекомендованный на работу в АПН компартией, претерпит подобную трансформацию.
Безоговорочную непримиримость к Чавесу проявляли практически все венесуэльцы из лагеря оппозиции. Резкость их оценок словно побуждала продемонстрировать собственную позицию: а ты — на чьей стороне? Что скажешь об этом «чокнутом», этой «горилле», этом «солдафоне»? На первых порах подобные вопросы шокировали, ставили в тупик. Отвечать приходилось уклончиво: только что приехал, не разобрался в ситуации, боюсь ошибиться.
Как правило, собеседник не откладывая дела в долгий ящик пытался «открыть глаза» наивному иностранцу на подлинную сущность Чавеса, его далеко идущие планы по превращению страны в коммунистический сателлит Кубы, оплот арабских террористов и наркокартелей. Дескать, поэтому Чавес и спешит вооружиться до зубов, чтобы никто на континенте не мог помешать ему в установлении контроля над Латинской Америкой. Много таких «просветительских» лекций пришлось мне выслушать с непроницаемым выражением лица. Стоит ли что-то доказывать, когда твои аргументы заведомо не хотят воспринимать?
Не меньшая политическая осторожность требовалась и в общении с чавистами любого служебного веса и влияния. Повышенную бдительность надо было проявлять к используемой лексике. К примеру, для сторонников Уго Чавеса употребление слова «режим» для обозначения боливарианского правительства однозначно свидетельствует о «контрреволюционности» того, кто его произнёс. И это понятно: лидеры оппозиции с подчёркнутым остервенением произносят слово r-r-r-e-gimen, а оппозиционные СМИ круглосуточно вбивают в подсознание венесуэльцев, что идеологией «р-р-режима» является «кастро-коммунизм», а его конечной целью — «кровавая тирания».
Свобода слова и все другие свободы гарантированы Боливарианской конституцией. Оппозиция пользуется этим на всю катушку. Каких только «сильных» выражений не звучало (и не звучит до сих пор) из её рядов в адрес «р-р-режима» и его лидера, и всё это без каких-либо последствий.
«Досье» на Чавеса я стал собирать с первых дней пребывания в Венесуэле. Архив быстро пополнялся. Чавес — многоречив, мобилен и динамичен. Его безразмерная повестка дня насыщена встречами, поездками, совещаниями, торжественными церемониями по разному поводу. Он вездесущ в Венесуэле и в неменьшей степени — на международной арене. Нельзя не согласиться с бразильским президентом Инасио Лулой да Силва, который сказал, что ему и другим латиноамериканским руководителям трудно угнаться за Чавесом, ведь «он в политике — как гонщик «Формулы-1»».
В Венесуэле объективный взгляд на Чавеса и происходящие в стране процессы — по большому счёту — редкость. Истину приходится искать, сопоставляя контрастные «чёрные — белые» точки зрения. На этом, кстати, построена информационная концепция самого полемичного еженедельника Венесуэлы «Расон», в котором сталкиваются позиции тех, кто «за» революцию Чавеса, и тех, кто «против». Две ведущие национальные газеты «Насьональ» («El Nacional») и «Универсаль» («El Universal») находятся в оппозиционном лагере. Некогда «розовая» «Насьональ», основанная писателем и публицистом Мигелем Отеро Сильвой, который был близок к венесуэльским коммунистам, заметно поправела усилиями его сына и сейчас почти не отличается от консервативной «Универсаль».
Традиционно независимый курс выдерживает «народная» газета «Ультимас нотисиас» («Ültimas Noticias»), которую возглавляет, пожалуй, самый объективный журналист Венесуэлы Элеасар Диас Ранхель. На её страницах находят отражение все, даже диаметрально противоположные точки зрения на процессы, происходящие в стране, но взвешенность оценок открыла газете дорогу к широкому читателю и сделала её самой популярной в стране. Газету «Ультимас нотисиас» основал ныне покойный Мигель Анхель Каприлес.[6] Его «Мемуары нонконформиста» я бы отнёс к кругу обязательного чтения для тех, кто старается глубже понять специфику венесуэльской общественно-политической жизни и национального характера. К этому же ряду относятся воспоминания «Написано по памяти» Лауреано Валенильи Ланса,[7] министра внутренних дел в годы диктатуры Переса Хименеса. Обе книги создавались авторами на закате лет и пронизаны горьким чувством обиды на соотечественников, не сумевших оценить их вклад в модернизацию различных сторон жизни в стране. Когда я вчитывался в их закатные исповеди, то не раз возвращался к мысли: не ожидает ли Чавеса подобное разочарование в старости, если он доживёт, вернее, если ему дадут дожить до неё…
Моё «досье» пополнялось, постепенно складывался начальный «эскизный образ» Чавеса. Главный вывод: интеллектуальный потенциал венесуэльского президента гармонично совмещён с его энергетикой преобразовательного действия. Он не только говорит, но и делает, пытается делать. Поневоле начинаешь задумываться: не является ли Чавес и в самом деле тем избранником, той личностью, которой предназначено сыграть одну из ключевых ролей в изменении хода мировой истории в XXI веке?
Боливарианская революция Чавеса — это эксперимент, который бросает вызов неолиберальной модели развития. Лозунг антиглобалистов «Иной мир возможен» лучше всего отражает направленность боливарианских реформ, осуществление которых встречает внутри страны сопротивление со стороны олигархов, крупного бизнеса, ориентирующегося на США, традиционных политических партий, которые скомпрометировали себя за сорок лет правления, и партий-«новоделок», созданных для того, чтобы потенциальный электорат, голосуя за политический молодняк, вернул к власти «стариков».
