С таким настроением я возвращаюсь в Москву. Стою на перроне московского вокзала и боюсь идти домой. Тут ко мне подошёл наш музыкант, он играл на ударных инструментах. Взял мой чемодан и повёл домой. Когда мама открыла дверь, он сразу же ей выпалил: «Вот ваша дочь. Артисткой она не стала. Но я вам говорю — мы о ней ещё услышим…» Таковы были мои первые гастроли…»
В Москву Пугачёва вернулась в конце года. И 27 декабря написала заявление руководству училища: «Мне был предоставлен академический отпуск ввиду болезни, но, так как я чувствую себя вполне здоровой, прошу дать мне возможность продолжать учёбу».
Вскоре после первых гастролей, в 1966 году, на Аллу Пугачёву обратил внимание редактор популярной воскресной радиопередачи «С добрым утром!» Владимир Трифонов. Он славился тем, что везде и всюду выискивал подающих надежды молодых артистов. Вот и Пугачёву постигла та же участь. Причём напарнику Трифонова Дмитрию Иванову она совершенно не понравилась, а Трифонов сказал, что её ждёт большое будущее. «Ну, ну», — скептически покачал головой Иванов, посчитав увлечение своего напарника очередной блажью. Ближайшее же будущее показало, кто из них прав в этом споре.
Песня, которую Пугачёва спела в «Утре», была все та же «Робот» Мерабова и Танича. За те несколько месяцев, что она её исполняла, Пугачёва настолько срослась с этой песней, что пела её практически на одном дыхании. Вот почему, когда «Робот» в её исполнении прозвучал в эфире, слушатели были в восторге. Как вспоминает М. Танич: «Песня сразу стала популярной. После Аллы её перепела чуть ли не вся женская часть нашей эстрады. „Робота“ исполняли во всех ресторанах, а это всегда было показателем большого успеха…»
Редакцию «Утра» завалили письмами, в которых слушатели восхищались талантом юной певицы и просили продолжить с ней знакомство дальше. Значит, требовалась новая песня. И тут на горизонте Пугачёвой возник начинающий композитор Владимир Шаинский. Он написал песню «Как бы мне влюбиться?», но никак не мог найти под неё исполнителя. Сначала он искал его среди звёзд: Муслима Магомаева, Вадима Мулермана. Но те под разными предлогами отказывались от сотрудничества с нераскрученным автором. Тогда Шаинский стал искать исполнителей среди более молодого поколения, причём представительниц слабого пола. Ему посоветовали Анну Герман. Но та жила в Польше, и выйти на неё у безвестного Шаинского и вовсе не было никаких шансов. Он был уже в отчаянии, когда кто-то из радийных редакторов назвал ему певицу, исполнявшую песню «Робот». «А как её фамилия?» — поинтересовался композитор. «Да зачем вам фамилия — она мало кому известна», — ответили ему. «А все-таки», — не унимался композитор. «Ну, Алла Пугачёва. Легче вам?» Далее послушаем самого композитора: «Через пару дней я зашёл на радио заполнить какие-то документы, и секретарша мне говорит: „Хотите увидеть вашу будущую исполнительницу? Вон в углу за роялем сидит“. Я посмотрел — действительно сидит, разбирает мои ноты и что-то вполголоса напевает. Автор текста толкнул меня в бок: „Ты посмотри, что нам подсунули — да у неё совсем голоса нет…“ — „Ладно, — отвечаю, — посмотрим“.
Потом, конечно же, не выдержал и явился на запись. Притаился, чтобы она меня не увидела. В студию скоро пришла Алла и начала петь. Вот тут я обалдел…»
Обалдел не только Шаинский, но и большинство радиослушателей, которые спустя некоторое время стали свидетелями премьеры этой песни. Спустя несколько дней редакцию «Доброго утра» уже завалили письмами, в которых «Как бы мне влюбиться?» была названа песней месяца. Трифонов ликовал. То же самое и Шаинский, который тут же написал для новоявленной звезды очередную песню — «Не спорь со мной». И она тоже стала победителем того же конкурса — «Песня месяца».
Между тем ложку дёгтя в эту победу внёс Союз композиторов, который отправил на радио депешу, где выражалось возмущение вопиющим фактом, что не член их организации второй раз побеждает в престижном конкурсе. «Это все подтасовка!» — сделали вывод в Союзе композиторов. На радио струхнули. И предложили Шаинскому отказаться от первого места в обмен на хорошее отношение в последующем. Композитор отказался. В итоге этот конкурс вскоре прикрыли. А Пугачёву главный редактор музыкального вещания запретил даже на пушечный выстрел подпускать к радио. Но радийщики здесь проявили принципиальность: приводили её на записи ночью, когда все начальство разъезжалось по домам. Правда, мама певицы была не в восторге от этих полуночных записей. Она возмущалась: «Да как же можно девчонку на ночь отпускать? Что это за радио такое? Куда смотрит комсомольская организация?» Но поскольку за каждую запись Пугачёвой платили по две ставки — 10 рублей, что было неплохой прибавкой к семейному бюджету, роптать на эти ночные отлучки мама юной певицы вскоре перестала.
Вспоминает Д. Иванов: «Мне было так забавно видеть, как она слушает нас, открыв рот. Трифонов же просто за ней ухаживал. Он бывал у неё дома, познакомился с родителями. Правда, Алла не отвечала ему взаимностью. Но и он любил её, наверно, не столько как женщину, а как какое-то своё творение. Он даже немного учил её петь. Говорил, например: „Вот здесь не надо обертонов, пой «белым звуком“…
У нас с Трифоновым был своеобразный бзик: уберечь будущую звезду от случайных связей. Например, композитор мог предложить песню через постель. Мы с Володей за Алкой слегка подслеживали: туда ли пошла, с тем ли человеком общалась. Короче, пасли. Например, Алла говорила: «Я встречаюсь с Вадимом Гамалией. Он хочет показать мне новую песню». Был такой очень популярный композитор. А уж до женщин какой ходок! (Его давно уже нет в живых: убили прямо на улице Горького.) Ага, соображали мы, Вадик — человек непростой. И своими тайными тропами чапали следом за Алкой!»
Следующяя песня, с которой связана очередная громкая история в жизни Аллы Пугачёвой, называлась «Великаны». Песня входила в репертуар тогдашней звезды советской эстрады ленинградского певца Эдуарда Хиля. Но поскольку её автором был приятель Иванова и Трифонова, то они уговорили его дать спеть своё творение и Пугачёвой. За бутылку водки договорились со звукорежиссёром и ночью записали песню. Причём один куплет пел Хиль, другой — Алла. Но этот вариант песни продержался недолго. Когда её в таком виде услышал по радио Хиль, его возмущению не было предела. «Да как вы смеете! — бушевал он. — Меня, популярного исполнителя, ставить на одну доску с какой-то безвестной девчонкой!» Говорят, когда про это рассказали Пугачёвой, она расплакалась. А потом, вытерев слезы, сказала: «Ну, ничего, я ему ещё докажу. Я буду популярнее его!..» Вряд ли те, кто слышал тогда эти слова, в них поверили. А ведь они сбудутся. Только до этого момента ещё добрых десять лет.
