И вот как-то ночью, когда Стиву едва стукнуло два годика, Дональд как бы невзначай обронил, что идет в магазин за сигаретами. Он вышел за дверь — и из их жизни. Больше его не видели. Театральное исчезновение, которое можно было бы даже считать комическим клише, если бы не серьезный, непоправимый вред, который оно причинило, сказавшись на каждом из членов семьи Кинг.
Истинная уроженка Мэна, Рут по природе своей была женщиной бережливой, изобретательной и практичной.
После ухода мужа Рут проглотила гордость, собрала двух своих детей и обратилась за помощью к родственникам, а также к родне Дона в Чикаго, попросив приютить их на короткое время, пока она подыскивала работу, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. Несмотря на всеобщий экономический бум послевоенных лет, нашлось не слишком много вакансий для разведенной, а потом еще и брошенной пианистки с двумя маленькими детьми, поэтому она бралась за все, что предлагали, — часто это оказывалась неквалифицированная низкооплачиваемая работа прислуги или продавщицы в булочной.
Малочисленное семейство Кинг оставалось в доме или в квартире у какой-нибудь тетушки или кузины до тех пор, пока им не намекали, что пора бы и честь знать, а затем переезжало к очередному жалостливому родственнику, у которого была свободная комната. Бесконечные странствия завели их далеко за пределы родного Мэна. В течение первых четырех лет после ухода Дональда они успели пожить в Чикаго; в Форт-Уэйне, штат Индиана; в Малдене, штат Массачусетс; в Уэст-Де-Пере, штат Висконсин.
Иногда, к превеликому ужасу, Рут приходилось разделять детей. Было время, когда Стив оставался у младшей сестры Рут Этелин и ее мужа Орена Флоуза в Западном Дареме, штат Мэн, пока его брат Дэйв жил у другой сестры, Молли, в Малдене, штат Массачусетс.
Рут Кинг старалась не показывать детям, как сильно переживает из-за мучившей их бедности и постоянных переездов. Напротив, она воспринимала нелегкие обстоятельства, в которых они оказались, с неизменным юмором и скрашивала унылые будни, рассказывая мальчикам сказки. Именно материнский оптимизм, как и ее сказки, оставил неизгладимое впечатление в душе Стива.
Мальчики частенько делили одну спальню, а чаще — кровать; им доставались сломанные игрушки и поношенная одежда с плеча двоюродных братьев, которые нередко ревновали и злились, что Стив и Дэвид получают столько внимания. Закатываемые сверстниками сцены ревности вкупе с недоброжелательным отношением некоторых родственников, которые были явно не в восторге от парочки болтающихся под ногами молокососов, быстро научили ребят держаться вместе. Надежное укрытие они отыскали в книгах и часто читали их друг другу. Когда Рут приходила домой с работы, она устраивала сыновьям проверку и убеждалась, что все время, пока ее не было, они провели за чтением.
Гораздо позднее Стив расскажет историю, которая случилась с ним в четырехлетием возрасте, когда он играл с другом, жившим у железной дороги. Договорились, что мать его заберет, когда освободится, или по его звонку, но часом позже он сам пришел домой, явно в состоянии шока, с пепельным лицом.
Оказалось, что, пока они играли, друг Стива случайно забрел на пути, и его сшиб товарный поезд. «Мама рассказала, что останки собирали в плетеную корзину, — вспоминал он годы спустя. — Она так и не выяснила, что именно я видел, а у меня память отшибло напрочь, я бы и не вспомнил, если бы через несколько лет мне кто-то об этом не рассказал».
Семья по-прежнему постоянно меняла адреса. Когда Стив ходил в детский сад, Рут перевезла детей в Чикаго — на время пожить с родней Дональда. Это было что-то новенькое — и хоть какая-то связь с отцом. Из-за частых переездов Стив и Дэйв научились вести себя тихо, как паиньки, в присутствии взрослых, но особенно этот навык им пригождался, когда их оставляли с «бабой Спански», матерью Дональда. Рядом с ней Стив вел себя даже лучше, и на то существовали две причины.
Во-первых, он держал рот на замке и только слушал, а вдруг она проговорится и скажет, почему ушел его папа. Ведь она все-таки была матерью Дональда, она просто обязана была знать, что с ним случилось. Но даже если бабушка и знала о месте нахождения его отца, то не говорила.
Во-вторых, она ни капельки не походила на маминых родственников из Мэна, сдержанных, спокойных, избегающих неприятных и трудных вопросов. Баба Спански напоминала Стиву злую ведьму из сказок, которые они с Дэйвом читали друг другу. «Крупная, пышная женщина, которая то зачаровывала, то пугала меня, — рассказывает он. — Я как сейчас вижу, как она шамкает беззубым ртом, словно старая ведьма. Она могла поджарить целую краюху хлеба на шкварках на своей допотопной плите, а потом одним махом заглотить, фырча от удовольствия: „Вот это я понимаю, хрустяшки!“»
Покинув дом бабы Спански, они некоторое время гостили в Уэст-Де-Пере, штат Висконсин, у сестры Рут Кэл, затем переехали в Форт-Уэйн, Индиана, где прожили несколько месяцев с тетей Бетти, сестрой Дона, прежде чем найти квартиру неподалеку. Но Стив уже знал, что все это ненадолго. Либо их выселят (однажды их выгнали из квартиры после того, как няня заснула, и сосед увидел ползущего по крыше Стива), либо истечет терпение гостеприимных родственников и вновь начнутся междугородние звонки, созвоны и перезвоны между сестрами в разных штатах с целью выяснить, чья очередь приютить Рут и мальчиков на этот раз. Не пройдет и года, как настанет пора снова собирать чемоданы…
Когда Стивену было шесть, Рут с сыновьями переехала в дом своей сестры Лоис в Стратфорде, штат Коннектикут. Проработав несколько месяцев, она скопила достаточно денег, чтобы арендовать квартирку по соседству. Казалось, удача наконец-то поворачивается к ним лицом.
Каждый раз, идя в школу после очередного переезда, Стив оказывался в классе новеньким — нередко по несколько раз за один учебный год. Но он быстро смекнул, что к чему. Если кто-то из новых одноклассников начинал его задирать, как правило, это продолжалось недолго. Стив умел мягко «разрулить ситуацию» при помощи недурно подвешенного языка и сообразительности — всегда по-хорошему (потому что знал: «по-плохому» — не решение; тот, кого «проучили», только сильнее возненавидит обидчика) — и расположить к себе как учеников, так и учителей, поэтому у него редко появлялись проблемы.
Одна беда: у Стива с рождения было слабое здоровье, он часто болел. То ли из-за стресса от постоянных переездов, то ли из-за бедности, в которой им приходилось расти, но большую часть первого учебного года он провел дома в постели. Сперва мальчик слег с корью, затем последовал острый фарингит, который вскоре перекинулся и на уши. В итоге он заработал крайне неприятную форму ушной инфекции, не поддающуюся никаким антибиотикам.
