О родственниках со стороны матери Андерсен ничего не сообщает в своих автобиографиях; даже если он что-то и знал, то не хотел об этом распространяться. Единственное, о чем он рассказывает, — это как в детстве мать послали просить милостыню и как она, когда ей ничего не подали, целый день просидела под мостом у реки Оденсе и проплакала. Семья определенно относилась к «бедным». О происхождении бабки по материнской линии точных сведений нет, возможно, она была родом из сельской местности к западу от Оденсе. Но последние исследования позволили проследить ее судьбу. По-видимому, она родилась около 1745 года и имела не менее трех внебрачных дочерей, прежде чем в 1783 году вышла замуж в Оденсе (за скорняка-подмастерья, только что выпущенного из местной каторжной тюрьмы). Около 1790 года она овдовела, в 1794 году вышла замуж вторично (опять за подмастерье), и в 1803–1804 годах супруги жили на углу Ханс-Йенсенстрэдя и Бангсбодер в доме, который впоследствии — ошибочно — стал называться местом рождения Х.К. Андерсена. Затем они перебрались в Богенсе, где муж в 1806 году умер, а сама она до конца дней оставалась вдовой и в крайней нищете прожила до 1825 года.
Старшая из трех дочерей, мать Андерсена, вероятно, родилась в начале 70-х годов. Вторая дочь появилась на свет в 1778 году, а в 1799 году уехала в Копенгаген, где работала прислугой. О ее судьбе можно узнать из рукописной автобиографии Андерсена «Книга жизни», написанной в 1832 году, где он рассказывает, что однажды, когда он был совсем маленьким, она приехала в гости к его родителям, одетая непривычно элегантно для их среды; она подарила племяннику серебряный скиллинг, но мать очень резко отзывалась о ее богатстве и пышных нарядах, и они расстались в ссоре. Когда сам Андерсен бедным мальчиком попал в Копенгаген, он разыскал ее, но с ужасом обнаружил, что она живет в публичном доме; он поспешил уйти и с тех пор больше ее не видел. О третьей дочери ничего не известно; видимо, она умерла в младенчестве.
Можно понять, что в воспоминаниях, предназначенных для опубликования, писатель не стремился вдаваться в подробности этой малоприятной семейной истории; можно также понять, почему он умалчивает о юности матери. Вероятно, она несколько лет прослужила в богатых семьях Оденсе и в 1799 году родила внебрачную дочь. Эта сводная сестра Андерсена выросла там же, в городе, но, где она жила — неизвестно, позже она оказалась в Копенгагене. Андерсен много лет опасался, что она его разыщет, ибо что бы он стал с ней делать? Помочь ей он бы не смог, а кроме того, он быстро перешел в другой, более высокий слой общества, нежели тот, откуда оба происходили. Правда, из дневника писателя известно, что один раз, в 1842 году, она его посетила. По другим источникам удалось установить, что она умерла в 1846 году.
Зная об этих сомнительных социальных условиях, приходится только восхищаться тем, что родители Андерсена сумели обеспечить ему относительно спокойное детство и что сам он мог добиться во всех отношениях достойного, хотя и необычного положения в обществе.
Единственным в его жизни отклонением от нормы было, пожалуй, его рождение, которое произошло ровно через два месяца после свадьбы родителей. В «Сказке моей жизни» он замечательно описал день 2 апреля 1805 года, когда впервые увидел мир. Если читать этот рассказ параллельно с идущим непосредственно за ним описанием его дома, то создается впечатление, что он родился там же, где потом провел детские годы. Однако это неверно. Где родился Андерсен — неизвестно, и сам он этого тоже не знал; это он сказал достаточно определенно, когда уже в зрелые годы его об этом спросили. Теперь мы знаем, что родители Андерсена, поженившись 2 февраля, не могли поселиться вместе ранее начала следующего, 1806 года. Несколько месяцев они прожили на улице Хольседоре, неподалеку от Клингенберг, затем около года на Кларегаде, в нескольких шагах от Хольседоре, и только в мае 1807 года обосновались в конце улицы Клингенберг, в той ее части, которая сейчас носит название Мюнкемёллестрэде и в то время, как и сейчас, выходила прямо к реке. Там до сих пор сохранился скромный деревянный домик с маленьким садом, не больше дворика.
В доме проживало несколько семей; случайно известно, что в 1806 году их было по крайней мере шесть, поэтому ясно, что семейство сапожника занимало не больше одной комнаты. Это та самая комната, которая так красиво описана в «Сказке моей жизни»: «Детство мое прошло в одной-единственной комнатке, почти целиком заставленной сапожным верстаком, кроватью и раздвижной скамьей, на которой я спал, зато стены были увешаны картинами, на комоде стояли красивые чашки, стаканы и безделушки, а над верстаком, у окна, висела полка с книгами и нотами. В маленькой кухне над буфетом висела металлическая скоба, полная тарелок, тесное помещение казалось мне большим и роскошным, одна только дверь с намалеванным на ней пейзажем в то время была для меня столь же значительной, как теперь целая картинная галерея!.. Из кухни вела лестница на чердак, где в водосточном желобе между нашим и соседним домом стоял ящик с землей, в котором росли лук и петрушка, это был весь огород моей матери; он до сих пор цветет в моей сказке „Снежная королева“».
Родители не очень подходили друг к другу. Когда они поженились, ему было двадцать два года, ей по меньшей мере тридцать; он был небольшого роста, светловолосый и круглолицый, она — высокая и крепкая, с темными волосами и карими глазами. По характеру они тоже были совсем разные. Он, по всей видимости, отличался живым умом и охотно пошел бы учиться, но из-за бедности своих родителей вынужден был довольствоваться судьбой сапожника. Этого разочарования он, кажется, так и не смог пережить. Андерсен впоследствии вспоминал, как один гимназист пришел за новыми сапогами и при этом хвастался своими книгами и рассказывал обо всем, чему научился. «И мне бы следовало пойти этим путем», — со слезами на глазах сказал сапожник, крепко поцеловал сына, а потом весь вечер молчал. Он утешался чтением в свободное время, например, читал комедии Хольберга; но едва ли его положение полностью удовлетворяло его, поэтому иногда он бывал вспыльчивым и раздражительным. Однажды ему представился случай получить место сапожника в одной богатой фюнской усадьбе, которое обеспечило бы ему постоянный заработок, достаточный, чтобы выбиться из нужды, а кроме того, бесплатное жилье, небольшой сад и пастбище для коровы. Для испытания его мастерства ему заказали пару бальных туфель. Из усадьбы прислали шелк, а кожу он должен был достать сам. Когда он отправился в путь с готовыми туфлями, маленькая семья была полна надежд, но вернулся он бледный и злой. Госпожа осталась недовольна работой и заявила, что он испортил ее шелк, на что он ответил: «Раз вы напрасно потратили шелк, значит, я напрасно потратил кожу!» И он вынул нож, отрезал у туфель подметки и ушел восвояси.
