Год 1517 проходит бурно. В Майнце, на рейхстаге, советники Максимилиана требуют значительного увеличения имперского войска. Иначе невозможно предотвратить народное восстание. Осенью на Верхнем Рейне с помощью изменников раскрывают новый заговор «Башмака». Во главе его опять неугомонный Иосс Фриц. И на этот раз ему удается исчезнуть. Нет, он не сложит своей головы раньше, чем дело «Башмака» не победит повсюду!
Еще продолжаются розыск и пытки заговорщиков, а слухи о новых важных событиях разлетаются по Германии. У всех на устах имя Мартина Лютера.
Глава вторая
УДАР МОЛНИИ В БОЧКУ С ПОРОХОМ
Намерения его были самыми благими. Он не хотел ни подкладывать пороха под здание католической церкви, ни ожесточать народ против священников. Тридцатитрехлетний августинский монах, доктор богословия и профессор Виттенбергского университета, Мартин Лютер стремился только к одному — избавить церковь от злоупотреблений, чинимых недостойными служителями, и вернуть ее к первоначальной христианской чистоте. Он видел, во что превратилось духовенство, и знал, какие огромные суммы уплывают ежегодно из Германии в Рим. Торговля индульгенциями возмущала его до глубины души.
31 октября 1517 года Мартин Лютер прибил на дверях виттенбергской церкви свои 95 тезисов. Он резко возражал против продажи отпущений, но у него и в мыслях не было обвинять лично папу: Лев X, разумеется, не ведает, что творят его слуги. Если бы он знал, какие плутни совершают продавцы индульгенций, то предпочел бы, чтобы собор св. Петра сгорел дотла, чем строить его на крови и костях людей.
Лютер ждал, что опубликованные им положения будут обсуждены на диспуте. Но то, что произошло, поразило его самого. Латинские тезисы, предназначенные для ученых мужей, в две недели разнеслись по всей Германии. Их старательно переписывали, переводили на немецкий язык, перепечатывали и распространяли. Вот, наконец, появился человек, который не побоялся назвать вещи своими именами!
Тезисы читали повсюду: и в крестьянских избах и в княжеских замках. Чтобы спасти душу, не надо покупать индульгенций. Ловкачи паписты, оказывается, беззастенчиво извращают божье слово.
Друзья по университету были напуганы. Никто не ожидал такого отклика. Лютер пытался оправдываться: разве он виноват, что его богословские тезисы вдруг стали оружием, которое обращают против церкви?
На благодатную почву упали слова Лютера — гнет римской церкви был невыносим. Каждое сословие находило в тезисах то, что стремилось найти. Светские власти Германии увидели в них подспорье своему заветному замыслу прибрать к рукам бескрайные церковные земли. Разорившиеся рыцари мечтали о восстановлении своего былого могущества — они добьются желаемого, когда император призовет их к походу на Рим. Бюргеры ненавидели поборы папистов и жаждали дешевой церкви. В народе говорили о другом: церковь испокон веков оправдывала существующий строй.
A раз ее постановления противоречат божьему слову, то тогда ведь и строй этот не от бога и, следовательно, может и должен быть изменен.
Своими тезисами Лютер нанес авторитету церкви сильный удар. Их смысл позволял предполагать многое — это ведь лишь первый толчок. Даже люди, стремившиеся к решительным переменам, видели сейчас в Лютере своего героя. Томас Мюнцер тоже не был исключением. Да, прежде всего надо поразить римское чудовище, а потом уже приниматься за собственных кровопийц!
Со всех сторон к Лютеру летят слова одобрения и благодарности. Но он слышит и другие голоса, грозные, проклинающие. Доминиканцы поднимают невероятный шум: Виттенбергский университет пригрел еретика! Они хвастаются, что Лютер скоро будет на костре. Типографии печатают листовки, где опровергаются его тезисы. Руководители августинцев в тревоге: Лютер опозорит весь орден. Курфюрст Фридрих, владыка Саксонии и патрон Вит-тенбергского университета, не спешит высказаться. Друг Лютера Спалатин, исповедник и доверенный секретарь курфюрста, держится в сторонке.
Осторожные люди советуют Лютеру, пока не поздно, отречься. Отречься? Его трудно переубедить. Он, вероятно, был благоразумней, если бы происходил из какой-нибудь дворянской семейки, но в его жилах течет густая и горячая мужицкая кровь. Он скроен крепко, как и его отец-рудокоп. Он очень упрям. Ему нелегко: то сам дьявол, царь безверия и сомнений, сеятель смуты, являлся к нему в келью, то страх своей костлявой, как у смерти, рукой сжимал его сердце. Он знал: церковь беспощадно карает отступников. Ему часто снился костер.
Но Мартин стоит на своем. Он долгие годы изучал библию, он убежден, что слово божье на его стороне. Христианская вера должна вернуться к своему источнику — священному писанию. Лютер не оставляет без ответа ударов, которые на него сыплются. Он развивает мысли, изложенные в 95 тезисах. Он осмеливается все резче осуждать церковные порядки. Весной 1518 года Лютер порывает со своими учителями: они находят, что он хватил через край. Зато молодежь восторженно его приветствует. Число студентов, стекающихся в Виттенберг, растет не по дням, а по часам. Он еще обращается к папе, униженно и подобострастно просит о заступничестве, обещает выслушать его приговор, как голос самого Христа, но уже в этом подобострастном письме есть фраза, которая сводит на нет все слова о смирении: «Отречься я не могу».
Страшным оружием обладает папа — отлучением от церкви. Лютер чувствует, что оно будет обращено против него. В своих проповедях он говорит, что папское отлучение не может погубить души. Лютер подкапывается под один из главнейших столпов всей политической и финансовой мощи святого престола. Доминиканцы в Риме не бездействуют. Они добиваются, что папа повелевает магистру святого дворца высказать свое мнение о тезисах Лютера. Для того все ясно. Буквально в три дня он выполняет поручение. Он не вдается в подробности и не спорит с Лютером — он просто квалифицирует его мысли, как «ложные» и «еретичные». Лютеру приказывают не позже чем через шестьдесят дней с момента получения вызова явиться в Рим. Он знает, чем это ему грозит, и не хочет отправляться прямо дракону в пасть. Он обращается к курфюрсту Фридриху с просьбой: пусть справедливые судьи рассмотрят его дело в самой Германии.
Мюнцер восхищен Лютером. Тот старше лишь на шесть лет, но Томас называет его учителем. Он гордится им. Все попытки Рима заставить Лютера отречься остаются тщетными. Положение в Германии весьма сложное, и папа вынужден считаться с нежеланием Фридриха Саксонского, влиятельнейшего курфюрста, выдать на расправу ученого богослова, к голосу которого он прислушивается. Святой престол хочет любыми средствами принудить Лютера к отречению. Когда угрозы оказываются напрасными, строптивого августинца начинают уговаривать. Его не накажут, но он должен признать свои заблуждения или по крайней мере хоть замолчать.
