Портрет Екатерины II. Художник А. П. Антропов.
Остро встали половые проблемы, усугубленные тем, что он был болен детским фимозом, то есть сужением крайней плоти – болезни сколь распространенной, столь и излечимой, как показала операция, организованная любимым камергером великого князя С. В. Салтыковым и одновременно первым любовником Екатерины. В дальнейшем это породило разноречивые слухи об отцовстве Павла I (род. 24 сентября 1754 г.): одни считали отцом Салтыкова, другие настаивали, что это был сам великий князь. Известно, что у Екатерины от Салтыкова было два выкидыша (в декабре 1752 г. и в мае 1753 г.), а затем последовало его охлаждение (или обоюдное). Думается, что и Елизавета Петровна не оставляла этот вопрос без внимания. И не случайно пригласила к себе молодую чету на празднование нового, 1753 года, когда и могло произойти зачатие. Да и портреты Петра и Павла говорят о значительной схожести в отличие от красавца Салтыкова. К слову, отцовство дочери Анны (умерла в младенчестве), рожденной три года спустя, никем не оспаривается, напротив, единодушно признается, что автором был С. А. Понятовский, в это время личный секретарь английского посланника Уильямса, который и содействовал этой связи, поддерживая молодую великую княгиню и политически, и деньгами. Он же стал при поддержке будущей императрицы Екатерины II в 1764 г. последним королем Польши Станиславом Августом. В первые годы правления Станислав Август Понятовский начал преобразования в казначействе, чеканке денег, в армии (введя новые виды оружия и заменив кавалерию пехотой), в государственной наградной системе (учредил второй в Речи Посполитой после ордена Белого Орла орден Святого Станислава), законодательной системе. Стремился отменить liberum veto, позволявший любому члену Сейма наложить запрет на любое решение. Противоречия с шляхтой вызвали со стороны последней к жизни Барскую конфедерацию, гражданскую войну и первый раздел Польши в 1772 г., а 3 мая 1791 г. русско-польскую войну, исходом которой стал в 1793 г. второй раздел Речи Посполитой между Россией и Пруссией. В 1795 г. последовало восстание Тадеуша Костюшко и после его подавления третий раздел, в результате которого Станислав Август Понятовский был отправлен в Петербург, где и провел остаток своей жизни.
И здесь мы, забегая вперед, сталкиваемся с явлением, называемым фаворитизм. Это, разумеется не новость для данного столетия. В Европе, особенно во Франции, королевские фаворитки процветали и в XVII, и в XVIII в. Лишь в Пруссии при Фридрихе II царила большая строгость. В России в период правления Софьи ее фаворитом был князь В. В. Голицын, который, будучи блестяще образованным, являлся и крупным государственным человеком. Пётр I был крайне неразборчив в любовных связях, что привело, как мы видели, к династическому кризису. Любовником (единственным) у Анны Иоанновны был Эрнст Иоганн Бирон, герцог Курляндский, человек грубого нрава, жестокосердия, имевший на царицу огромное влияние, но и породивший в окружении ее ненависть за «насилье» немцев, впрочем, не всегда оправданное. Замечательной любвеобильностью отличалась Елизавета Петровна, обладавшая веселым и живым умным нравом, необычайной красотой, прекрасно танцевавшая и ездившая верхом. Будучи цесаревной, имела зрелых любовников: исполин-красавец А. Б. Бутурлин, С. К. Нарышкин, гренадер А. Я. Шубин. Повзрослев, уже царицей, предпочитала более молодых: А. Г. Разумовский юношей привлек ее внимание; И. И. Шувалов в 22 года уже был фаворитом, но зато в более зрелом возрасте благодаря приятной обходительности, честности и высокому образованию стал выдающимся деятелем эпохи, выступив основателем Московского университета (поддержав М. В. Ломоносова) и Академии художеств. А Н. А. Бекетов ухитрился оставаться любовником при двух последних. И это не считая разовых случаев, коих насчитывается девять человек.
Екатерина II выделялась даже на этом уровне. Историки насчитали за ней 23 фаворита, из которых 10 считались официальными, такие как Г. Г. Орлов, А. С. Васильчиков, Г. А. Потёмкин, П. В. Завадовский, К. К. Римский-Корсаков и другие. И здесь следует сказать о государственном характере фаворитизма этой императрицы. О роли Орловых во вступлении на престол Екатерины известно. Пётр Васильевич Завадовский при Александре I станет первым министром народного просвещения. Но государственной глыбой на этом фоне выглядит Григорий Александрович Потёмкин. Он не просто был фаворитом и морганатическим супругом Екатерины. Он же стал и координатором фаворитизма Екатерины II. Всю оставшуюся жизнь, уступив свое место Завадовскому, которого сам и привел, он оставался с ней в самых нежных дружеских отношениях, о чем свидетельствует их длившаяся до конца дней переписка. Переписка эта – также свидетельство их государственного правления. Став «самым влиятельным лицом в России», Потёмкин не просто сделал головокружительную карьеру, но принял участие в важнейших начинаниях императрицы по управлению Россией, в том числе русско-турецкой войне, завоевании и присоединении Крыма, управлении Новороссией (ее первый генерал-губернатор), заложил города Екатеринослав (Днепропетровск), Херсон, Николаев. Но об этом позже. Таковы следы фаворитизма, из праздного любострастия превратившегося в государственную политику.
Как бы то ни было, но рождение наследника состоялось. Таким образом, выполнена и основная задача, возлагаемая на этот брак Елизаветой Петровной. И косвенным подтверждением высказанной версии стало прохладное отношение будущей императрицы к сыну, противившейся восхождению его на престол, но зато трепетно устраивавшей свадьбу внука Александра Павловича. Виноватость от незаконности овладения престолом обостряла ее отношения с сыном (будущим императором Павлом I), которому и принадлежали все права на верховную власть. Как видим и еще раз повторим, как неточность в формулировании или, того хуже, откровенное преступление юридического принципа функционирования самодержавной власти приводит к довольно серьезным последствиям, если не подрыву ее основ. Законный царь на законном троне это одно, а узурпация разрушает саму нравственную теургическую основу империи. Острее других в ХVIII в. это почувствовал Павел I, считавший себя кровно законным представителем династии Романовых и понимавший необходимость восстановления правовой основы престолонаследия не только для себя лично, но для всего царствующего рода. И потому первым значительным государственным законом, обнародованным в день его коронования 5 апреля 1797 г., стал Акт о порядке престолонаследия, или «Учреждение об императорской фамилии и о престолонаследии», которым четко и ясно предписывалось наследование императорского титула по прямой нисходящей мужской линии от отца к старшему сыну, «дабы государство не было без наследника, дабы наследник был всегда назначен законом самим, дабы не было ни малейшего сомнения, кому наследовать». По определению А. Н. Боханова, «Учреждение» стало первым в России писаным законом, определившим права и обязанности монарха в важнейшей сфере государственного устроения, формально ограничив его прерогативы в этой сфере.
