— Значит, из полковой. Как самочувствие? Не боишься? Задание-то ведь серьезное… Значит, Аввакумов, — рассматривая мою красноармейскую книжку и сличив ее записи с бумагой, которая лежала на карте, придавленная камнем, бормотал лейтенант. По его поведению можно было понять, что он вообще не замечает меня и все, что говорит и делает, делает машинально.
Потом он резко встал и хищно взглянул на меня. Я не ожидал, что лейтенант так высок. Если бы мерялись, то я бы, наверное, своим затылком не достал его подбородка, хотя сам высокого роста. Лейтенант стоя задал мне один за другим кучу вопросов, но ответа на лих не требовал. Потом, взяв с пня одну бумажку, протянул ее мне.
— Это приказ о назначении тебя в группу разведки. Вручишь лично лейтенанту Егорову. Чеши вот туда, прямо, — показал он в направлении тыла батальона.
— Разрешите идти? — щелкнул я каблуками.
Но лейтенант или не услышал меня, или сделал вид, что не слышит, снова погрузился в изучение карты, только уже без помощи фонарика.
Лейтенант Егоров, бегло прочитав приказ, небрежно сунул его в карман гимнастерки. Как бы между прочим спросил:
— Тебя кто рекомендовал, Бродов?
— Да.
— Мы с ним вместе на финской были. Он меня, обмороженного, километров пять на себе волок, — мимоходом быстро оттарабанил Егоров. И, презрительно посмотрев на мою СВТ, сказал:
— Эту дудоргу положь вон туда, около пирамиды, а в кузове машины возьми автомат и диски. Сдай все документы старшине. Нашему старшине. И принимай третье отделение. Ребята ждут тебя, — словно из пулемета выпалил Егоров и указал на группу бойцов, которые сидели на лужайке, курили и о чем-то болтали. Сам Егоров, словно забыв обо мне, пошел к другой группе бойцов, которые готовили станковые пулеметы.
Я представился отделению. Ребята все были рослые, крепкие. Среди них особо выделялся стройный грузин с небольшими усиками, который назвался Отаром Гривадзе. Он резкими движениями, остротой взгляда и какой-то постоянной напружинистостью напоминал скакового коня. На его лице блуждала озорная улыбка, поблескивали ослепительно белые зубы, черные усики подчеркивали их белизну. Гривадзе внимательно, с озорным и хитрым любопытством осмотрел меня. Было видно, что бойцу не совсем безразлично, насколько удачно им подобрали командира.
Построив отделение в полной боевой выкладке, я скомандовал: «На месте бегом — марш!» А затем: «Быстрее, выше ногу!» На лицах бойцов выразилось недоумение, а у Гривадзе в глазах заиграли искорки гнева, но отделение выполняло мои команды.
— Отделение, стой! — скомандовал я, а затем объяснил, что в мешках бренчат патроны, а в сумках стучат диски. Сказал, чтобы бойцы потуже затянули тряпками патроны и сделали все, чтобы при передвижении не было шума. Недоумение у бойцов рассеялось, а у Гривадзе на лице снова появилась белозубая улыбка.
Повернувшись назад, я увидел, что за моими действиями наблюдает лейтенант Егоров. По выражению лица я понял, что командир доволен тем, что увидел, но сделал вид, что занят своими делами.
К середине дня к месту, где готовились бойцы к разведке боем, подъехали два танка и четыре грузовика. Из кабины автомашины вышел начальник разведки лейтенант Игнатьев. Он по-простецки, за руку, поздоровался с Егоровым. По отношениям командиров было видно, что они хорошо знают друг друга. Пока лейтенанты обсуждали свои дела, мы сгрудились у боевых машин. Это были танки Т-34, которые большинство из нас, в том числе и я, видели впервые, хотя слышали о них немало.
В то время особо популярны были тяжелые танки КВ о них ходили легенды. Говорили, что это бронированные-движущиеся крепости, равных которым нет в мире. Но, как покажет война, мы глубоко ошибались, недооценивая «тридцатьчетверку». Она-то будет признана лучшим; танком второй мировой войны. Пока танкисты маскировали свои машины, мы ощупывали броню, расспрашивали о возможностях этой боевой техники.
Помощник командира разведвзвода старшина Садыков, появившийся из кустов, предупредил бойцов, чтобы никто не расходился, что через 15–20 минут будет построение.
— Где командиры? — полюбопытствовал я.
— Да все спорят. Лейтенант Егоров настаивает, чтобы на каждое отделение выдали по два ручных пулемета, а Игнатьев говорит, что достаточно и одного, — ответил Садыков.
— Ну, и чья взяла?
— Игнатьев уступил Егорову. Хотя он и начальник разведки.
— У Егорова большой боевой опыт, — сказал Садыков и, посмотрев на часы, подал команду:
— Разведвзвод, выходи строиться!
Выстроился разведвзвод на полянке перед березняком, где впритык к деревьям стояли замаскированные автомашины и танки. Садыков доложил Игнатьеву, который подошел с Егоровым и танкистом — младшим лейтенантом Валуевым.
— Вольно. Слушайте боевую задачу, — начал Игнатьев. Говорил он, словно читал доклад. Задача разведки заключалась в том, чтобы наша группа, поддерживаемая танками, определила главное направление движения войск противника и его силы. Метод действия — бой из засады. Сейчас особое внимание мы должны уделить двум дорогам, ведущим на Каунас. Распуская взвод, Игнатьев приказал, чтобы подразделение довооружилось ручными пулеметами.
Выехали мы под вечер, где-то часов в пять-шесть. Впереди нашей колонны шли танки. В первом из них, высунувшись из люка, ехал лейтенант Игнатьев. Двигались по грейдеру в западном направлении. Кругом стояла мертвая тишина. Вся пыль, поднимаемая гусеницами танков, ложилась на нас, ехавших на грузовиках. Колонну замыкала автомашина, в кузове которой стояли бочки с горючим. Проехав километров 30, мы не встретили ни одного хутора. В сосняке, где дорога почему-то не так пылила, мы увидели впереди щуплого мужичонку с палкой в руке. Услышав шум моторов и гусениц, он остановился на обочине дороги. Головной танк остановился, Игнатьев вылез из башни и о чем-то стал расспрашивать мужичонку. К ним подошел Егоров. Минуты через три-четыре Егоров вернулся с незнакомцем к машине и вместе с ним сел в кузов. Пока мы ехали, Егоров внимательно, с явным неудовольствием осматривал незнакомца и его котомку.
— Что там у тебя? — спросил Егоров мужика.
— Харчи, пане командир, харчи, — вздрогнув, испуганно пролепетал наш попутчик. Проехав сосновый бор, мужичонка растерянно засуетился и с просящим видом обратился к Егорову:
— Пан командир, прошу вас, остановитесь! Там мой хутор. Меня детки ждут, — залепетал он скороговоркой. Егоров пару раз стукнул кулаком по кабине. Машина остановилась, и нашего попутчика словно вынесло из нее. Он торопливо зашагал в сторону густого кустарника, за которым начинался лес. Ехавший на переднем танке Игнатьев, не поняв, в чем дело, остановил колонну и, сойдя с брони, направился к машине Егорова.
