Доктор Альмера - Маркиз де Сад

Ему ведь предлагали выгодный брак с хорошим приданым. Не значило ли это, что поступают рассудительно и в его интересах?

Свадьба в интимном кружке была отпразднована 17 мая, в церкви Св. Роша.

Взамен красоты Рене-Пелажи принесла своему мужу сердце, полное им одним, и большое состояние.

Жизнь молодых, если бы деньги играли действительно ту роль в счастье, которую им приписывают, могла легко быть счастливой. Маркиза, опьяненная сбывшейся мечтой, забыла часы треволнений и с доверием относилась к мужу. Человек, которого она любила, принадлежал ей по закону. Она надеялась силой своей нежности уничтожить его предубеждение и заставить забыть прошлое. Это сердце, которое продалось, а не отдалось и которое она чувствовала еще таким далеким от себя, она сумеет завоевать и сохранить навсегда.

Сильные страсти слепы. Маркиза де Сад не желала или не могла понять того возмущения и той горечи, которые оставил в глубине сердца ее мужа этот ненавистный брак — результат принуждения. Между им и его женой стоял образ Луизы с влюбленной улыбкой. Воспоминания, сожаления об отсутствующей делали ненавистной покорную, готовую на все жертвы привязанность той, которую он считал для себя чужой.

С целью ли избегать ее, или из желания оскорбить, а быть может, просто, чтобы забыться, он закружился с какой-то яростью в вихре удовольствий, казавшихся ему, в его мучительном состоянии духа, законным отмщением, возмездием. Он снова начал делать долги, завел любовниц и афишировал связь с ними. Но все старания забыться не удавались.

Мимолетные любовные встречи, не оставлявшие после себя ничего, кроме скуки и отвращения, породили в нем желание глумления над этими легко отдающимися, несчастными, неразвитыми женщинами. Не только презрение, но прямо ненависть возбуждали в нем кокотки и актрисы, часто хорошенькие, иногда очень любезные, но которым он не прощал одного — они не были Луизой де Монтрель. Здесь коренится истинная причина того, что называют с тех пор по его имени «садизмом». Так по крайней мере объяснял свои поступки сам маркиз.

Он мстил любви за то зло, которое ему причинила любовь… Страдания, которым он подвергал других, имели конечной целью облегчение его страданий. Сохранив и после своей женитьбы «маленький домик» в Аркюэле, он возил туда не только актрис Большой Оперы и Французской Комедии, принадлежавших, так сказать, к аристократии порока, но и менее известных, менее элегантных женщин, парижских горожанок, желавших вкусить мимоходом запрещенный плод, светских девушек, вступивших на скользкое поприще вольной жизни, но еще не утвердившихся на нем.

Попадали в этот «маленький домик» и проститутки, поджидавшие клиентов на углах улиц. Выбирая их, он рассчитывал, что жалобы этих неизвестных и презираемых женщин не обратят на себя внимания полиции.

В чем именно состояло жестокое обращение с ними в «маленьком домике» в Аркюэле в 1763 году, осталось неизвестным — ни один документ того времени не говорит об этом. Можно лишь предположить, что происходило то же самое, что обнаружено позднее, в 1768 году, и произвело такой крупный скандал.

Словом, подробности эротических безумств маркиза де Сада покрыты мраком неизвестности. Большинство жертв получали от своего палача хорошее вознаграждение и, уходя вполне утешенными, даже не жаловались. Нашлись, впрочем, некоторые, более других измученные или же по своему характеру менее сговорчивые, которые пожаловались, и, к крайнему удивлению маркиза, их жалобы были услышаны.

Более чем снисходительный к своим собственным порокам, Людовик XV охотно проявлял строгость к порокам своих ближних.

Он приказал расследовать случаи в «маленьком домике» в Аркюэле, и маркиз де Сад 29 октября 1763 года был заключен в королевскую тюрьму в Венсене.

Попав совершенно неожиданно за свои, по его мнению, не стоящие внимания любовные грешки в заключение, маркиз де Сад пытается просить о своем освобождении, и в письме к начальнику полиции это чудовище прикидывается отшельником.

Он говорит о своей жене и теще, о том горе, которое причинило им его внезапное исчезновение, кается в своих грехах и просит прислать священника, который помог бы ему твердой ногою вступить на стезю добродетели.

В то же время семейства де Сад и де Монтрель начали, со своей стороны, усиленные хлопоты с целью его освобождения.

4 ноября эти хлопоты увенчались успехом. Маркиз де Сад по указу короля был освобожден, но ему было предложено уехать в провинцию.

Он уехал в Эшофур, где жило большую часть года семейство его жены и где он снова встретился с Луизой де Монтрель.

Думать, что после брака и тюремного заключения он забыл о своей любви — значит мало знать его.

Присутствие его молодой свояченицы и ее более напускное, нежели действительное, равнодушие сделали маркизу де Саду ненавистным пребывание в замке, где под наблюдением г-жи Кордье де Монтрель, более строгой, нежели тюремщики Венсена, он чувствовал себя арестантом.

Ему недоставало Парижа, и он день и ночь мечтал вернуться туда.

Маркиз начал в письмах убеждать свою жену, что жить вдвоем с ней его единственное горячее желание. В самых теплых выражениях он рисовал пленительную семейную жизнь, все ее радости, которых он лишен в изгнании. На самом же деле он скучал, разумеется, не по своему семейному дому, а о «маленьком домике».

Маркиза де Сад видела в своем муже только жертву. Она была молода и любила его, верила его словам, и его отсутствие приводило ее в отчаяние. Она сделала все, чтобы прекратить его изгнание. Тронутый ее бесконечными жалобами, президент Кордье де Монтрель стал хлопотать о возвращении мужа дочери.

11 сентября 1764 г. приказ об изгнании маркиза де Сада был отменен королем.

Маркиз, после почти годичного пребывания в нормандском замке, был освобожден и мог, как он этого желал, жить со своей женой.

Как употребил он эту свободу, с такими усилиями достигнутую?

Лучшим ответом на это служит рапорт инспектора полиции Маре:

«30 ноября 1674 г. граф де Сад, которого я, по приказу короля, год назад препроводил в Венсенскую тюрьму, получил дозволение вернуться в Париж, где находится и в настоящее время. Я строго запретил Бриссо[1] отпускать с ним девушек в „маленькие домики“.»

Если Маре не прибавляет ничего более в своем рапорте, то причина этого весьма простая: его старый клиент вернулся к своим прежним привычкам. Ему нужна была кровь его любовниц.

Десять или двенадцать месяцев, которые он провел в провинции, дали ему возможность сделать сбережения. Он их тратил на излюбленные им мимолетные свидания и на безумные оргии.