Несмотря на это, за мотоколясками всегда очередь, так как их постоянно не хватает, а передвигаться больше не на чем. Бесплатно или по льготной цене мотоколяски выдаются сроком на 5 лет. В виде дополнения скажем: всем категориям инвалидов, за исключением инвалидов войны и труда, мотоколяски продаются за 20 % от ее стоимости 1030 рублей. 4 апреля 1983 года вышло постановление Совета министров СССР, по которому вопрос о бесплатной выдаче мотоколяски может решаться только Советом министров союзных республик.
Почему инвалидов не видно на улицах советских городов? Мне думается, мы уже пришли к этому ответу. Уместно будет лишь добавить, что в СССР практически не принимается никаких мер по созданию специальных жилищ для инвалидов с нарушением двигательных функций. До сих пор им не уделяется внимания при градостроительстве: улицы, общественные или административные здания — кинотеатры, библиотеки, музеи, магазины и т. д. — не приспособлены для проезда в них инвалидов на колясках. Порою диву даешься, какую выучку прошли советские служащие в своем отношении к данной ситуации, готовые в любую минуту дать отпор проискам западной пропаганды, — на вопрос одного западного корреспондента официальному советскому лицу почему в СССР инвалидов не видно на улицах, тот, недолго думая, ответил: «Здоровые люди не привыкли к виду инвалидов…». Ответ в комментариях не нуждается. А одно авторитетное лицо с трибуны Всесоюзной конференции медиков в Евпатории выразилось по этому поводу более откровенно и определенно: «Травма шейного отдела позвоночника — это уже социальная смерть личности». Уж если медики дошли до таких «выводов», что можно ожидать от казенных советских бюрократов, переполняющих все советские учреждения!?. Им только руки потирать остается от подобной «научной обоснованности». Как эта «обоснованность» претворяется в жизнь, можно видеть на небольшом, но достаточно выразительном примере:
Надежда Облицова из г. Богданович Свердловской области. Ей около 30-ти лет, она инвалид с детства, передвигается с трудом на костылях. Познакомилась с молодым человеком из своего города, они решили пожениться. Но так как в этом случае у них сразу возникла проблема где жить, они обратились к властям своего города с просьбой дать им хотя бы относительное по удобствам жилье. Все их просьбы были напрасны. Тогда Н. Облицова пошла на прием к 1-му секретарю райкома партии, но тот не захотел даже выслушать ее, а наговорил ей всяких оскорблений, связанных с ее здоровьем. Надя восприняла это хамство крайне болезненно. Была вызвана «скорая помощь» и ее увезли домой. Через несколько дней она написала письмо кремлевскому руководству, описав в нем всю трагедию своего положения, а копию направила в редакцию газеты «Правда». Спустя некоторое время к ней в дом пришли представители местной власти с угрозами, что если она будет продолжать писать жалобы, то ей будет хуже…
Если обратиться в органы социального обеспечения с вопросом, какие права имеют инвалиды в СССР, то чего только не услышишь?!. И все ответы настолько похожи один на другой, что невольно возникает сомнение, писали их разные люди или один человек? Вот стандартная формулировка ответов, с которыми советская администрация подходит к проблеме инвалидов: — «в нашей стране постоянно уделяется большое внимание нуждам инвалидов…», «… им предоставлены большие льготы…», «систематически совершенствуются формы и методы социального обеспечения инвалидов», «только за последние годы советское правительство приняло важные постановления о мерах по дальнейшему обслуживанию инвалидов» и т. д. и т. п. И ни за одним из этих ответов нет конкретного действия. Как в действительности решена социальная помощь инвалидам я расскажу еще на одном примере члена нашей Инициативной Группы Ф. Хусаинова (о нем мы читали в начале этой книги). Его судьба тоже не исключение, она является только дополнением к тысячам и тысячам таких же судеб и является красочной иллюстрацией «заботы» советского государства об инвалидах в СССР.
Ф. Хусаинов — сын фронтовика, погибшего в 1943 году. После того, как Ф. Хусаинов получил тяжелую травму позвоночника, ему и его престарелой матери наконец-то дали однокомнатную квартиру на 3-м этаже в доме без лифта. До этого они жили в небольшом разваливающемся доме. Но и сейчас при его состоянии — это тюремная камера. Весь его мир — это пространство от окна до двери. Да и передвижение затруднено из-за тесноты единственной комнаты, в которой живут двое. Телефона нет, выйти невозможно, так и сидят они с матерью в этой пожалованной им квартире. 14 лет они безуспешно добиваются, чтобы ям дали жилье на 1-м этаже. Однако организации, от городских властей г. Чистополя до Президиума Верховного совета СССР, куда обращался Хусаинов со своими просьбами, отказывают им в этом. Хусаинов несколько раз ездил в Москву с надеждой там решить этот вопрос. Можно представите себе, насколько трудна и сложна была для него каждая эта поездка. О результатах их, в частности об одной из них, он рассказывает сам:
«Первый раз в Приемной Президиума Верховного совета СССР меня принимала служащая Приемной Ковалева; она подтвердила законность и обоснованность моих требований и обещала на другой же день направить письмо в Чистополь. „Ваш вопрос будет решен незамедлительно“, — сказала она.
Прошло два года, но ничего в моей судьбе не изменилось. Через некоторое время выяснилось, что никакого письма от Ковалевой в г. Чистополь направлено не было. Местные власти (например, заместитель председателя горисполкома Шалимов, инструктор горкома Ялюхов и др.), узнав о моем „путешествии“ в Москву, стали открыто издеваться надо мной:
„Пиши, пиши, хоть каждый день пиши, толку от твоих жалоб не будет, никто из Москвы сюда не приедет. Наоборот, если ты будешь продолжать писать, только хуже будет…“
Наконец, я снова решился поехать в Москву. Снова попросил людей, которые снесли меня с третьего этажа, довезли до вокзала, посадили в поезд. Поехал я один, без сопровождающего. 2 июня 1980 года я был принят той же Ковалевой. На этот раз разговаривать со мной она уже категорически отказалась.
— Ты все законы знаешь, вот и добивайся их исполнения у себя в Чистополе, а сюда нечего ездить, — заявила Ковалева.
На мои бумаги — просьбы, жалобы, отказы — она даже не взглянула.
— Я же совсем беспомощный человек, — начал я, — вы не можете себе представить, чего мне стоило приехать в такую даль одному…
— Ну, если сам добираешься до Москвы, значит, ты и не инвалид вовсе, — бесстыдно заявила Ковалева, — значит, можешь вполне и с третьего этажа спускаться… И вообще, разбирайся-ка ты с местными властями сам, а нас в это дело не впутывай и к нам больше не езди. Разговаривать нам с тобой не о чем.
