Почему бы однажды среди московских мальчишек, занимающихся в специальных группах различных клубов, не провести общегородской конкурс на лучшую технику обводки, на точность удара по воротам. Пригласить в жюри Всеволода Боброва, Константина Бескова, Виктора Понедельника… Уверен, подобный смотр — даже организованный однажды — явился бы для ребят стимулом для резкого повышения технической подготовки.
Там, где проявляется инициатива, где налицо поиск, всегда будет успех. Ведь ребята особенно любят все интересное, яркое, неожиданное. Это подтверждают такие оригинальные всесоюзные соревнования, как встречи юных хоккеистов на приз «Золотая шайба», юных футболистов — на приз «Кожаный мяч». Именно необычность, яркость и масштабность этих турниров покорила миллионы ребят.
Мне могут возразить, что отход от «очковой» системы, исключение детских команд из командного зачета спартакиад немедленно повлечет за собой равнодушие клубов к развитию детского спорта. Да, такая опасность есть. Но, во–первых, я не за полное отречение от командного зачета (есть, разумеется, случаи, когда он просто необходим), а во–вторых, думаю, что у наших спортивных, профсоюзных, комсомольских и иных заинтересованных организаций достаточно прав и сил, чтобы заставить развивать детский спорт тех, кто этого не захочет делать добровольно.
Перевод детских соревнований в русло широкого и свободного творчества, введение различных «особых условий» и требований, о которых я уже говорил (красота, техничность, сыгранность, комбинационность и т. д.) будет, по моему твердому убеждению, иметь колоссальное воспитательное и практическое значение.
В своей книге «Повесть о футболе» Андрей Петрович Старостин говорит о сплоченности поколений в довоенной жизни их клуба. Без преемственности поколений не может развиваться футбол. «Отцы и дети должны жить одной семьей, иначе порвется связь времени!» Он вспоминает, что на игры младшего непременно приходили взглянуть мастера, хотя для этого приходилось вставать очень рано в тот день, когда нужно выступать и самим. У нас же не только мастера не ходят на игры ребят, но часто далее зрителей нет, нет крикливого, озорного болельщика младшего возраста. А мы говорим о зрелищности футбола. Футбол — это спектакль, и каждому спектаклю нужны зрители. Какой актер будет играть с вдохновением при пустом зале? Ему необходима реакция зала, его поддержка, его одобрение. Маленькие же футболисты часто играют «при пустом зале».
Как–то приехав на матч в один из наших городов (название его не имеет никакого значения), вечером пошли прогуляться по городу и забрели на стадион, где в это время шли состязания детских команд. Мальчишки сражались при пустых трибунах, в угнетающей тишине, и мне откровенно стало жалко их.
— Почему так? — спросил я у директора стадиона.
— Да просто никто не подумал, не побеспокоился о рекламе.
Одним словом, не сочли нужным тратить на это дело энергию и средства. А ребятам, сражавшимся на поле, как раз и не хватало одобрительного гула трибун, горячей аудитории болельщиков. Ведь даже когда мы сражались на своем пустыре у школы, нас всегда окружали товарищи, подбадривали криками, свистом, обзывали обидными кличками, если вдруг «промазал» или вышла какая другая оплошность. У городских федераций есть возможности широко оповестить о матче: это и красочные афиши, выступления по радио и телевидению, объявления в газете, в конце концов, можно разослать приглашения по школам города, и я уверен, желающих посмотреть это отмеченное печатью импровизации и первозданной естественности состязание собралось бы немало.
Есть и другие выходы: организация детских соревнований в перерыве, до или после важных футбольных матчей.
В 1952 году команда спортклуба «Фили» вышла в финал Кубка Москвы. Нашим соперником оказались мальчишки спортивного клуба «Торпедо» (интересно, что за них выступали Игорь Численко, Олег Сергеев, Эдик Ша- поваленко). Состязание проходило при 60 000 зрителей, пришедших посмотреть очередной матч на первенство СССР между лидерами чемпионата спартаковцами Москвы и динамовцами Киева.
Мы все были взбудоражены необходимостью выступать перед такой обширной аудиторией. Не хотелось ударить в грязь лицом. Настроение у всех было боевое, мы все мечтали о победе.
Матч проходил в упорной борьбе, и пламя азарта, пылавшее на поле, вскоре переметнулось на трибуны. Старый, добрый стадион «Динамо» гудел так, словно здесь решался не спор двух мальчишеских сборных, а судьба мировой футбольной короны.
На пятой минуте первого тайма маленький юркий Игорь Численко ворвался в нашу штрафную, обошел одного защитника, другого… Я бросился ему наперерез, упал в ноги, мы покатились по зеленому полю, смотавшись в клубок. Нас разъединил властный свисток судьи. Игорь быстро вскочил на ноги, зло посмотрел на меня и крикнул в лицо:
— Все равно забью!
Он действительно забил гол. Но на этот мяч мы ответили двумя и были счастливы, но боялись открыто выразить свою радость.
Тут же, на стадионе, под овации трибун нам вручили почетный приз. На торжественную церемонию вышел посмотреть уже одетый в полную форму, приготовившийся к игре, которая должна была вот–вот начаться, будущий герой Мельбурна спартаковец Николай Тищенко. Почему я так подробно пишу об этом? Потому, что именно в тот необычайный для всей нашей команды день я твердо решил, что буду футболистом. И не просто футболистом, а защитником, игроком обороны. Таким, как Тищенко.
Вскоре после того, как мы выиграли Кубок Москвы, Анатолий Александрович попросил меня сыграть за команду Рублевской птицефермы. Михайлов жил в Крылатском, знал там всех в округе, тренировал иногда местную команду и, естественно, помогал чем мог. Я тогда учился в седьмом классе, и после уроков в субботу мы поехали из школы вместе.
— Хоть сам я в футбол играю не очень хорошо, но вижу: из тебя толк выйдет.
Анатолий Александрович подбадривал меня всю дорогу как мог, но когда я увидел своих будущих партнеров, то оробел: это были рослые, здоровые ребята, каждый из которых чуть ли не годился мне в отцы. «Сейчас поднимут на смех такого партнера, как я», — подумал я.
Но неожиданно экзамен я сдал хорошо. Меня попросили приехать еще, когда нужна будет поддержка команде.
Таким образом, поле моей футбольной деятельности постепенно расширялось, я выступал в трех группах: за сборную школы, за птицефабрику и, наконец, за детскую команду спортивного клуба «Фили», представляющую завод, где трудился мой отец.
Отсюда, из рабочего спортивного клуба, получил я путевку в Московскую городскую футбольную школу молодежи, или, сокращенно, ФШМ.
