После непродолжительного отдыха выехали на аэродром, где отныне предстояло нам нести боевую службу.
Когда увидели узкую, с плотно укатанным снегом, блестящую, как каток, полосу, окруженную сопками, у многих на лицах появилось недоуменное выражение. После просторных южных аэродромов с открытыми со всех сторон подходами показалось удивительным, как здесь можно летать.
На границе аэродрома, где в глубоком снегу отходила в сторону восточных сопок тропинка, машина остановилась.
Теперь оставалось только подняться по крутой, припорошенной снегом лестнице. Я взглянул вверх: на гранитной скале, словно вышедший из нее, показался летчик. Он был в расстегнутом меховом шлеме, лохматых черных унтах с отвернутыми голенищами и в черном кожаном пальто-реглане, плотно облегавшем могучее тело. Сдвинутые на лоб, поблескивали летные очки.
Летчик немного постоял, разглядывая нас, а затем быстро спустился по лестнице навстречу. Все сразу узнали его. Это был Сафонов, прославленный истребитель, Герой Советского Союза, портреты которого мы часто встречали в газетах и журналах.
Борис Феоктистович подошел к нам, пожал каждому руку и пригласил подняться на командный пункт. В скромно обставленном небольшом кубрике КП, сооруженного в гранитной скале, мы просидели несколько часов. Борис Феоктистович познакомился с каждым, спросил о самочувствии, настроении. Ответ был один: "Хотим как можно скорее вступить в строй боевых истребителей и начать бить фашистов".
По этому поводу Сафонов заметил:
- Могу только приветствовать ваше желание. Однако спешить не надо. Осмотритесь получше, привыкните к местным условиям. Здесь не юг. Сопки кругом, да и воздушные бои с фашистами не учебные... Погибнуть в бою легко, а нам надо побеждать...
Задушевный разговор командира, который беспокоился о нашем будущем, произвел на каждого сильное впечатление.
Пока шла беседа, мне удалось хорошо разглядеть Сафонова. У него красивое, мужественное, открытое лицо, смуглое от загара, густые темные брови. Из-под длинных ресниц глядели добрые серые глаза. Сафонов сразу вызывал к себе симпатию, и первое впечатление не обмануло...
Находясь в полку Бориса Феоктистовича Сафонова, мы скоро узнали про многие славные боевые дела нашего командира. Он первым из летчиков Заполярья открыл боевой счет. 24 июня 1941 года Борис Сафонов, тогда старший лейтенант, командир авиационной истребительной эскадрильи, на самолете "И-16" сбил фашистского воздушного разведчика.
Двухмоторный "Хейнкель-111" летел в сторону Мурманска на высоте шесть тысяч метров. Сафонов поднялся на перехват. Незаметно для врага, маскируясь в лучах солнца, он набрал высоту и стремительно вышел в атаку. Напрасно воздушные стрелки "хейнкеля" хлестали из пулеметов длинными трассирующими очередями по маленькому истребителю - советский летчик не отвернул. Он бесстрашно сблизился с "хейнкелем" и, словно бритвой, пулеметной очередью отрезал ему хвост. Молниеносная победа окрылила Сафонова. Она показала, что фашистов можно бить.
Мало кто из гитлеровцев стремился помериться силами с Борисом Сафоновым, а кто пытался - больше не летал.
На бортах истребителя Сафонова было выведено большими белыми буквами: "За Родину", "За коммунизм". Фашистские летчики научились читать эти надписи и, завидев самолет, открытым текстом передавали по радио:
- Ахтунг! Ахтунг! В воздухе Сафон! В воздухе Сафон!
Очень тяжелыми оказались для североморских летчиков первые месяцы войны. У фашистов было больше самолетов, и, не считаясь с потерями, они рвались к Мурманску.
За день по пять, шесть, а иногда и по десять боевых вылетов приходилось совершать Сафонову и его летчикам. От перегрузки сдавали даже моторы, но выдерживали только простые человеческие сердца. У летчиков-истребителей не хватало времени на сон. Подложив под головы парашюты, они спали прямо под крыльями своих самолетов, пока техники заправляли баки горючим и заполняли пулеметными лентами патронные ящики. Пятнадцать, редко двадцать минут длился такой сон. Потом снова боевое дежурство, снова вылеты и схватки с врагом...
За первые три месяца войны летчики эскадрильи Сафонова сбили сорок девять вражеских самолетов, из них пятнадцать лично уничтожил сам командир. Эскадрилья потерь не имела.
Два воздушных боя, которые Борис Сафонов провел 15 сентября 1941 года, вошли в историю военно-морской авиации.
Рано утром Сафонов во главе пятерки истребителей вылетел к переднему краю. Подходя к цели, североморцы заметили сорок вражеских самолетов. "Навязать противнику бой. Не дать ему возможности нанести удар по нашим наземным войскам!" - такое решение принял командир.
И пять советских летчиков врезались в неприятельский строй. Сафонов и его ведомые, Максимович и Покровский, атаковали бомбардировщиков, капитан Коваленко со своим напарником прикрывал командира.
Удар был ошеломляющим. Сафонов и Покровский сбили по два бомбардировщика. Фашистские летчики не выдержали. Нарушив боевой порядок, они повернули обратно, бомбы высыпали на свои же войска. Воспользовавшись замешательством противника, наши летчики сбили еще один "мессершмитт".
А несколько часов спустя Сафонов вновь поднялся в воздух во главе семерки истребителей. Над линией фронта советские летчики встретили 52 вражеских самолета. Снова завязался ожесточенный бой. На этот раз наши истребители сбили пять самолетов противника, не потеряв ни одного своего.
- В бою нельзя горячиться, нельзя действовать в одиночку. В воздухе летчик обязан быть осмотрительным, учиться распределять свое внимание, внушал Сафонов. - На войне случайностей не бывает. Если действовать безрассудно, не спасут ни опыт, ни высокие летные качества машины... Главное - это уверенность в своем превосходстве над врагом. На дерзость врага отвечайте такой же дерзостью, навязывайте противнику свою волю, и тогда победите!
Истребители-сафоновцы дрались дружно, умело: "один за всех и все за одного".
Несмотря на превосходный боевой счет, Сафонов крепко взыскивал с тех, кто впустую расстреливал снаряды и патроны.
В полку долго говорили о случае со старшим лейтенантом Дмитрием Реутовым.
Сафонов любил своих подчиненных, но Реутова особенно. Не любить этого скромного, прекрасного летчика было просто невозможно. Среднего роста, коренастый, Реутов однажды во время яростной бомбежки подбежал к своему "И-16" и, подняв тяжелый хвост самолета к себе на плечо, рывком сдвинул машину с места. Под оглушительные взрывы бомб, задыхаясь от напряжения, Реутов перекатил самолет в укрытие. Через несколько минут там, где только что стоял истребитель, разорвалась тяжелая фугасная бомба.
