Деликатность его, по-видимому, возникла из сочетания естественной доброты с глубокой религиозностью Александра Андреевича. Ярчайший пример — ситуация с московским журналом «София», соиздателем которого Карзинкин стал в 1914 году. Издание это затеяли известный книгоиздатель К.Ф.Некрасов и П.П.Муратов. Задачей его было изучение древнерусского искусства, иконописи в первую очередь. Как пишет Муратов, «Карзинкин пожелал нам помочь. Он предложил К.Ф.Некрасову быть соиздателем, поставив только одно условие: чтобы никогда и ни при каких обстоятельствах имя его не было названо. Некрасов соблюл это условие». Этот поступок выдает в Карзинкине не просто любителя научных знаний, но хорошего христианина. На ум приходит цитата из Евангелия: «Когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая» (Мф. 6,3). Александр Андреевич, несомненно, знал эти слова. И он стремился сверять свою жизнь с евангельскими истинами.
Многие ли современные благотворители откажутся от бронзовой таблички со своим именем у подножия какого-нибудь монумента на городской площади или от места в реестре спонсоров, помещаемом на титульном листе журнала?
Карзинкину было присуще совершенно особое отношение к миру. Он всегда видел окружающую реальность с лучшей стороны. Видел не то, каков мир есть, а то, каким он должен быть, — то, что Осталось в нем от Райского сада. В сколь бы тяжелых условиях ни находился Александр Андреевич, его глаза всюду обращались к тому, что красиво, гармонично, совершенно. И свою жизнь он старался строить под стать этому видению — красивой, совершенной и… наполненной. Ведь где есть полнота любви, там нет места пустоте, а значит — унынию, безнадежности, озлобленности. Там страсти не находят для себя плодородной почвы. Жизнь Карзинкина — это любимая и любящая семья, постоянные поездки с ней; это дорогой сердцу труд; это любование красотами природы, старинной архитектурой, душевными качествами людей. Карзинкин различал в жизни прежде всего черты творения Господня, дух Александра Андреевича обращался к лучшему, самому совершенному, что сохранилось в ней от бесконечно далеких дней Изначалья. Такой взгляд — один из величайших даров Божьих, какие может получить современный человек, умудренный многоразличными знаниями. Карзинкин — деятель, изощренный в делах коммерции, соприкоснувшийся со сложным миром отечественного интеллектуалитета, к тому же в пеструю эпоху Серебряного века. Но он при всем том… остался чист. Душа его осталась чиста, словно ей /[оставался время от времени глоток очищающей воды.
Тот же П.П. Муратов дает Александру Андреевичу превосходную характеристику, относя его к числу не просто хороших, но лучших людей из тех, которые встретились в жизни Павла Павловича: «Он был человеком редкой души в подлинном смысле этого слова. Не знаю ни в ком другом такого сочетания чувствительной деликатности, доброты, ласковости, скромности, благородства. Соединение в нем чистейших и драгоценнейших душевных качеств производило па меня и на других иной раз то гармоническое впечатление, которое заставляют испытывать художественные совершенства».
Остается еще раз подчеркнуть: удивительный, редкий сплав личности, возникший из сочетания доброго семейного воспитания, стойких христианских чувств и приобщения к миру высокой культуры!
Традиции благотворительности в семействе Карзинкиных были весьма крепки. Так, еще основатель династии Андрей Сидорович незадолго до смерти пожертвовал 10 тысяч рублей в пользу Андреевской богадельни (1822). А это были тогда немалые деньги!
С этими-то чудесными свойствами натуры Карзинкин-младший успешно играл роль щедрого благотворителя. Такого, каким был его отец, да и другие православные купцы, многое унаследовавшие от реальности XVI и XVII столетий, пронизанных высоким благочестием. Благотворительность Александра Андреевича имеет традиционные черты: он давал деньги на церковное строительство, на приюты и богадельни, на больничные потребности, на нужды бедняков. Так поступали до него тысячи других русских купцов.
Так поступал, в конце концов, его собственный отец.
Успешный предприниматель, Андрей Александрович прославился не только деловой хваткой. Семейство Карзинкиных было деревом, выросшим на почве Русской Православной Церкви и прочно в этой почве укорененным. Кроме того, крепко пустили они корни и в землю родного своего города. Как Андрей Александрович, так и отец его и, по некоторым сведениям, дед, а затем сын па протяжении почти целого столетия оказывались в старостах московского храма Трех Святителей, что на Кулишках. Быть старостой — дело хлопотное, порой требующее больших расходов. Староста принимает личное, притом весьма деятельное, участие в жизни всего прихода. Зато и почета должность эта приносит немало. И если кого регулярно выбирают старостой — выходит, заслужил признательность многими трудами. Церковный староста из своего кармана финансировал все строительные работы, следил за их выполнением. Он поддерживал в исправности как само здание, так и его внутреннее убранство: следил за наличием в храме лампад и подсвечников, за своевременным поновлением иконостаса, за пополнением ризницы и церковной утвари. Далеко не всякий мог занять пост старосты. Мало того, что им в подавляющем большинстве случаев оказывался человек состоятельный, обладающий хозяйственной сметкой. По действующим во второй половине XIX века правилам церковным старостой мог быть избран человек не моложе 25 лет, непременно грамотный; он не должен был состоять под судом или следствием; непозволительным делом в отношении кандидата в церковные старосты считалась и опека за расточительство; самое же главное — будущего старосту прихожане должны были знать как человека, всецело преданного христианской Церкви[3]. Карзинкины, добрые христиане, подходили по всем параметрам…
Старостой храма Андрей Александрович был начиная с 1880-х годов.
В течение долгих десятилетий один император сменял на троне другого, отношения между властью и Церковью то улучшались, то ухудшались, трансформировалась система купеческого образования и самые взгляды купцов на общество — а Карзинкины по-прежнему оставались ктиторами церкви Трех Святителей на Кулишках. Возможно, не случись революции, семейная традиция не пресекалась бы до нашего времени. И это многое говорит о семействе Карзинкиных. Они были теми глубинными людьми, людьми народной толщи, которыми земля Русская держится, которые составляли хребет империи и плодоносную почву нации. Что бы ни происходило, такие люди крепко стоят на ногах. Они сильны верой в Церковь, в отечество, в необходимость каждого человека жить собственным трудом — теми убеждениями, которыми руководствовались еще их отцы и деды. На солидных, добропорядочных и работящих Карзинкиных другие прихожане смотрели с уважением. Семья эта отличалась высокой степенью христианского благочестия, которую не могли поколебать новые общественные веяния и причуды западного «секулярного мышления»… Храм же Трех Святителей, расположенный среди китайгородских переулков, и по сю пору является одним из драгоценных камней в церковном венце Москвы.
