- Эх, до чего ж ты довоевался, полковой комиссар! Крадешься по родной земле, словно вор.
Мы снова двинулись в путь и через некоторое время набрели на три большие скирды, стоявшие друг от друга на значительном расстоянии. Одну из них приспособили для ночлега. Проще, зарылись в солому и уснули.
Разбудил меня Макаров. Солнце было уже высоко. Впереди, метрах в пятистах, чернел лес, дальше виднелся большой населенный пункт.
- Товарищ начальник, на дальней скирде сидят два солдата.
Действительно, на скирде сидели два солдата, но чьи они, наши или противника, разобрать трудно. Разбудили полкового комиссара, доложили ему, что на дальней скирде замечены наблюдатели.
- Знаете что, - сказал Богатиков, - наши это или чужие, сейчас разбираться недосуг, давайте-ка лучше по одному быстро переберемся в лес, так будет надежнее.
Где ползком, а где бегом мы добрались до леса. Прямо у самой опушки стояли три орудия, рядом лежали ящики со снарядами, тут же паслись кони. Подумалось: орудия и кони брошены при отходе наших частей. Но, осмотрев пушки, мы убедились, что они исправны.
- Вот она, техника, стоит в лесу и бездействует, - возмутился кто-то из пограничников.
Но тут из-за кустов появились красноармейцы с котелками и, растерявшись, уставились на нас. Полковой комиссар Богатиков строго спросил:
- Кто такие? Почему орудия брошены?
Сержант бойко ответил:
- Товарищ полковой комиссар! Ходили получать завтрак на кухню.
- Почему орудия оставили без охраны?
- Да вон же впереди на скирде наши наблюдатели, а у реки кухня и КП командира батареи.
- Ну хорошо, - смягчился Богатиков, - как пройти к вашему командиру?
Лесной тропой мы спустились к реке. При появлении полкового комиссара комбат вскочил и охотно стал объяснять все, что нас интересовало.
- На том берегу Великие Сорочинцы, там штаб нашего кавалерийского корпуса, - закончил он свой рассказ.
Так 22 сентября 1941 года кончилось наше почти недельное скитание по вражеским тылам. В штабе корпуса нам сообщили, что сборный пункт всех выходящих из окружения находится в городе Ахтырке. Приведя себя в порядок и простившись с полковым комиссаром Богатиковым, мы покинули Великие Сорочинцы.
24 сентября я и шесть пограничников заставы прибыли в Ахтырку. Здесь уже собралось около полутораста бойцов и командиров различных отрядов. Нас посадили на поезд и направили в Белгород. Сборный пункт располагался во дворе школы. Пограничники, военнослужащие внутренних войск, осунувшиеся, давно не бритые, с обветренными лицами, в грязном обмундировании и разбитой обуви, ожидали новых назначений.
"Вспоминаю выход из окружения, - писал после войны мой бывший помощник командира взвода сержант В. А. Лебедев. - Я шел босиком, шел в больших галошах, обмотав тряпками ноги, шел снова босиком, укрывал ноги мешковиной, когда на землю выпадал снег... Сильно болели зубы. Были моменты, когда я был готов пустить себе пулю в лоб или лечь на собственную гранату. Но брал себя в руки и шел, понимая, что моя жизнь еще может пригодиться, что надо еще за многое рассчитаться с врагом..." Спустя много лет после окончания войны мы встретились с бывшим секретарем парторганизации 94-го погранотряда политруком Кузенковым. Он рассказал, как пробивался к своим.
- После боя под Лубнами и нашей встречи на опушке леса, - рассказывал Кузенков, - я с десятью ранеными пограничниками направился на медицинский пункт полка. Однако медпункта мы уже не нашли. Зато повстречали в лесу группу лубненских женщин. Увидев наши раны и обмундирование, залитое кровью, они поснимали платки и косынки и, как могли, перевязали нас. Под вечер мы подошли к селу, сплошь забитому немецкими войсками. Убедившись за первые месяцы войны, что с наступлением темноты немцы из населенных пунктов не выходят, мы незаметно обогнули село, заночевали в стогах сена. На наше счастье, на нас набрела группа мальчишек. Я попросил принести йоду и бинтов. Мальчишки быстро выполнили это поручение. Мы обработали друг другу раны и как следует перевязали их.
К утру пришли матери мальчишек и принесли продукты. Мы плотно позавтракали, но кое-что осталось. Тогда одна из женщин повынимала из противогазных сумок противогазы и наполнила их едой.
- Без этих железных коробок вы обойдетесь, - сказала она, - а продукты на дорогу будут не лишние.
- Видно, теперь всем нам крышка, - отозвалась другая. - Вон какая силища идет, вам их не одолеть.
- Рано, мамаша, хоронишь нас, - ответил Кузенков. - Вот подлечимся, соберемся с силами и с лихвой за все расквитаемся с фашистами; побегут они отсюда без оглядки. Ждите, мы обязательно придем.
- Дай-то бог.
Оставаться на день в такой близости от села, которое забито немецкими войсками, пограничники не решились. Простились с женщинами и часа через три оказались в небольшом лесу, где набрели на своих.
- На меня сильное впечатление произвело расположение пограничников, рассказывал Кузенков. - Они лежали на земле, словно кто их специально уложил по шеренгам - голова к голове, как будто на койках в образцовой казарме. Четко несли службу часовые. Бодрствовали дневальные и командиры. Из них я хорошо помню Афанасия Норова. Посоветовавшись, решили, что моя группа, где все были ранены, пойдет первой. Свой маршрут мы будем отмечать сломанными ветками, клочками бумаги и другими знаками. За нами пойдут остальные.
К вечеру группа Кузенкова подошла к селу, залегла. Из села по полевой дороге выехал мотоциклист. Пограничники натянули через дорогу веревку - так еще в Лубнах мы охотились ночью за немецкими мотоциклистами, - и ничего не подозревавший гитлеровец, мчавшийся на большой скорости, оказался в кювете. Затем, сориентировавшись по звездам, группа пошла дальше.
Так шли и шли, как вдруг услышали лай собак. С рычанием собаки бросились на бойцов. К счастью, у большинства пограничников на плечах были плащ-палатки. Собаки зубами хватали за край палаток, а бойцы отбивались от них сапогами и штыками. Почему-то немецкие солдаты, спустившие овчарок, близко не подошли, видимо, боялись, а постреливали из автоматов издалека. Около часа продолжался этот поединок, пока пограничники не оторвались от преследования.
С рассветом вошли в Поповский лес. Там провели день. От местных жителей узнали, что немцы намереваются прочесать лес. Поспешили к реке. Здесь к ним присоединились старший сержант-авиатор и раненый интендант второго ранга начальник топографического отдела одной из армий.
Реку Хорол группа Кузенкова форсировала удачно. Ночь оказалась темной. В районе Александровского конезавода перешли железную дорогу, заглянули в находившееся поблизости село. В крайней хате дверь открыл старичок. В доме больше никого не было. Старик нарезал хлеба, поставил стаканы, кувшин с молоком и сказал: "Кушайте побыстрей, неровен час, немцы заглянут". И действительно, только успели перекусить, как появились гитлеровцы. Едва сумели выскочить из дома. Обосновались в стогах соломы. И тут на дорогу выползли немецкие танки. Неожиданно появились наши самолеты. На колонну немецких войск посыпались бомбы. Не выдержав, пограничники закричали "ура!". Бомбы точно настигали цели, и танки буквально разламывались на глазах. Бойцы ликовали.
