30 июня Кортес вместе со всеми капитанами повел своих солдат на штурм рынка Тлателолько. Несомненно, ими двигало стремление стереть воспоминание о постыдном прошлогоднем поражении. Но и на этот раз ацтеки разрушили дамбы позади испанцев, и те снова оказались в ловушке. Хотя Ночь Печали и не повторилась, испанцы потерпели в этот день серьезную неудачу. Тяжелораненый Кортес был вынесен с поля боя телохранителями, которым удалось доставить его на дамбу Тлакопана. Испанцы потеряли более шестидесяти человек убитыми, какая-то часть попала в плен. Солдатам Кортеса довелось увидеть, как их товарищей приносили в жертву: вырывали сердце, отрубали голову и торжественно возлагали трофей на цопантли – алтарь черепов. Поражение 30 июня посеяло раздоры в лагере испанцев. Все обвиняли друг друга в допущенных ошибках; победа, которая казалась такой легкой и скорой, неожиданно отдалилась. Беспокойство усилилось, когда поступили вести о том, что восстали жители Малиналько и индейцы-матлацинка из сьерры и наступают в направлении южной части долины Мехико. Возникла реальная угроза оказаться зажатыми в клещи. Кортес послал два отряда под командованием Андреса де Тапиа и Гонсало де Сандоваля для ликвидации возникшей угрозы. Испанцы временно прекратили атаки, но город по-прежнему был в осадном кольце. Был сезон дождей, и все ночи напролет на Теночтитлан низвергались потоки тропического ливня. Ацтеки собирали, как могли, дождевую воду, и этот дар небес поддерживал маленький огонек надежды.
Сантьяго-де-Куба, июнь 1521 года
Местный судебный исполнитель Алонсо Зуасо подшивал в дело показания первых свидетелей на двухстах пятидесяти листах, и Веласкес радостно потирал руки. Стояла невыносимая жара, и самая легкая одежда липла к телу, но Зуасо не давал проветривать свою темную комнатку из опасения, что сквозняк унесет бумаги досье. Веласкес полагал, что уже взял реванш. Девять беглецов, уцелевших в Ночь Печали и великодушно отпущенных Кортесом на Кубу, согласились свидетельствовать против своего командира. Даже Андрес де Дуэро опустился до участия в этой нечистой игре. И аделантадо, которого к тому времени разнесло как бочку, ликовал. Его ненависть к Кортесу (которую в Кастилии с ним разделял Фонсека, богатейший епископ Бургоса, управлявший американскими колониями) давно перешагнула за пределы разумного и стала патологической. Он жил одной лишь надеждой повергнуть в прах завоевателя Мексики. Он грезил о мести день и ночь, думал и говорил только о ней. Веласкесу удалось добиться от королевского суда Санто-Доминго разрешения начать судебный процесс, и теперь он наслаждался опросом свидетелей, приходивших бросить свой камень: Кортес-де поощрял каннибализм, загребал себе все золото, дурно обращался с индейцами, присвоил корабли Нарваеса, а его самого ранил и бросил в тюрьму… Нашлось немало интересного и для инквизиции: Кортес позволял своим солдатам играть в азартные игры и богохульничать. Веласкес был уверен в своей победе и уже предвкушал тот момент, когда нанесет врагу последний неожиданный и смертельный удар. Не виделся ли уже ему Кортес в пламени костра?
Аделантадо островов и земель Санта-Крус, Санта-Мария-де-лос-Ремедиос и Сан-Хуан-де-Улуа еще крепче уверовал в неотвратимость и силу грядущего удара после того, как узнал от Хуана Родригеса де Фонсека об отстранении Кортеса и назначении на его место марионетки Кристобаля де Тапиа, инспектора литеен Санто-Доминго. Для большей безопасности Фонсека жаловал алчному Франсиско де Гараю право колонизировать все земли, лежащие между Флоридой и Веракрусом, при том что Тапиа должен был договориться с ямайским губернатором о проведении границ. Все обещало Кортесу большие неприятности.
6 июля Зуасо приказал приостановить опрос свидетелей, который и так затянулся, «поскольку все они говорили одно и то же».[139] Ученый юрист вышел пройтись по набережным Сантьяго. Он не смог сдержать улыбки, вспомнив, как Кортес в бытность свою алькальдом Баракоа ввел в герб города крокодила.
Мехико-Теночтитлан, 13 августа 1521 года
В виду того что ацтеки не желали оставлять свою столицу, Кортес приказал перекрыть северную дамбу, которая вела из Тлателолько в Тепейякак, там, где позднее будет возведен храм Божьей Матери Гваделупской. Все сухопутные и водные пути были перекрыты. Осадные суда тотчас перехватывали все каноэ, как только те осмеливались высунуться из блокированной гавани. В городе начался голод. Но еще раньше ацтеки стали умирать от жажды. Лишенные пресной воды, они пили соленую воду лагуны, которая и прежде никуда не годилась, а теперь, когда в ней плавали разлагавшиеся трупы, можно себе представить, какая складывалась в городе санитарная обстановка. Дизентерия и лихорадка собирали свою жатву.
В конце июля тиски сжимались все сильнее. Участились атаки испанцев, проникавших в самый центр города. 24 июля был подожжен дворец Куаугтемока; огонь перекинулся на соседние дома. Войска Кортеса захватили уже три четверти столицы. Но Тлателолько продолжал обороняться; этот город-спутник Мехико, построенный на соседнем островке, стал последним очагом сопротивления. Но сил сдерживать натиск испанцев и их союзников-индейцев уже не было. 30 июля после яростного сражения пал храм Тлателолько. Бой переместился к огромной рыночной площади, которая когда-то так восхитила конкистадоров. Здесь собрались все уцелевшие ацтеки и их союзники: мужчины, женщины, дети и старики; воины с неукротимым мужеством превратили площадь в укрепленный лагерь и готовились к отражению новых атак. Но Кортес не решился продолжать штурм, не желая резни. Более недели он настойчиво предлагал начать переговоры о сдаче. Куаугтемок не менее упорно отвечал отказом. За каждой новой стычкой следовало предложение сложить оружие, на которое осажденные всегда отвечали отказом.
Ацтеки решили умереть. Положение было безнадежным, и молодой правитель Куаугтемок, сторонник «войны до победного конца», попытался бежать на пироге. Во вторник вечером 13 августа 1521 года под громовые раскаты сильной грозы, разразившейся над озером, лодка тлатоани была перехвачена осадным судном; испанцы принудили к сдаче малочисленную команду пироги. Вместе с Куаугтемоком в ней находились все правители городов Тройственного союза: Коанакоч, правитель-диссидент Текскоко и Тлетлепанкецаля, правитель Тлакопана. Капитан судна Гарсия Холгуин сдал пленных Сандовалю, который, в свою очередь, доставил их Кортесу. Тот встретил Куаугтемока с полагающимися правителю почестями, но тлатоани мучил стыд, ведь он бежал, хотя и обещал своему народу умереть вместе с ним. По легенде, он выхватил у Кортеса кинжал, висевший у пояса, и попытался заколоться. Кортес помешал ему свести счеты с жизнью. Он вывел правителя ацтеков на крышу одного из зданий и там, возвышаясь над грудой дымящихся развалин, которой стала гигантская столица ацтеков, Куаугтемок призвал своих воинов прекратить сопротивление. Это был патетический момент. Переворачивалась страница истории: науа, наследники трехтысячелетней культуры, теряли власть над Мексикой.
