звучание «Сектора Газа» опережало добрую половину коллег по цеху на несколько лет.
Медленно, но верно – дело шло почти без остановок. Если у Юры вдруг заканчивалось вдохновение, он шел на «Горбушку» с новым списком групп, искал их свежие альбомы, находил и покупал. Часто закупки происходили фактически оптом – Хой за один раз мог приобрести до сорока дисков. Что это было, кроме экстремального металла?
Это уже упомянутые нами ранее альтернативщики Clawfinger, американские рэп-металлисты Stuck Mojo, рэпкорщики L. U. N. G. S., немецкие спид-металлисты Grave Digger и даже старый добрый Mercyful Fate во главе с папой блэк-метала Кингом Даймондом. Кстати, о блэк-метале – логотип названия группы на обложке последнего альбома сильно перекликается то ли с лого команды Impaled Nazarene, то ли даже с Mayhem. В общем, как скрестить весь этот заграничный сатанизм с сельским туалетом из российской глубинки, знал только Юра Хой.
Те диски, что Юра покупал на «Горбушке», он мог часами слушать в машине, спрашивая всех, кто ездил с ним вместе: «Как вам, а? А что, если “Сектор” так звучать будет?» И когда друзья затыкали уши, потому что из них уже сочилась кровь, Хой только довольно улыбался.
Работа над альбомом «Восставший из ада» была закончена в апреле 2000 года – примерно за три месяца до гибели Юры. До выхода своего последнего детища к широким массам Хой не дожил четыре месяца. Близкие друзья и фанаты «Сектора» уже после смерти Юры заметили эту «роковую» закономерность – тринадцатый по счету альбом, тринадцатый год существования группы, тринадцать песен на диске. Совпадение по числу песен, кстати, далеко не первое: кроме последнего, по тринадцать треков содержат еще пять альбомов «Газа». Кстати, коренные народы Южной Америки считали «13» числом удачи и благополучия. Но каждый из нас верит во что-то свое и по-своему, поэтому спорить тут не с чем. Главное, что Юре хватило отведенного времени жизни на земле закончить свою работу, тем самым полностью и до конца реализовав весь свой потенциал.
В середине «нулевых» ходили слухи: у Хоя остались записанные «в чистовиках» песни, которые он записал во время работы над «Восставшим из ада», и что их хватит еще на целый альбом. Однако эта информация не подтвердилась. К сожалению, больше ничего не осталось. Хой лишь только мельком упоминал про дальнейшую работу, строил далекие планы. Свой гипотетический 14-й альбом он видел полностью панковским, как в самом начале существования «Сектора Газа». Даже планировал переговорить с гитаристом Игорем Кущевым (расстался с ним еще в 1991 году), чтобы вновь привлечь его к работе.
Найти какой-то записанный материал осенью 2000 года Сергей Кимцов и Татьяна Фатеева приезжали на студию Gala Records. Общались со звукорежиссерами, искали наброски, рабочие материалы, но, увы, ничего не нашли. Таким образом, единственная песня «Сектора Газа», затерявшаяся при жизни и обнаруженная после смерти ее автора, это трек «Вой на луну». И о нем мы уже говорили с Ириной ранее. А сейчас я обращаюсь к тебе, Ира, с вопросом об альбоме «Восставший из ада». Я знаю, что это самая неоднозначная и сложная папина работа для тебя, для семьи…
Ирина Клинских. Да, так и есть. Неоднозначность – самое верное слово в данном случае. Если рассматривать его с точки зрения текстов – они очень и очень мистические, мрачные. У этого альбома, как мне кажется, темная энергетика. Не секрет, что в последние годы жизни папа погрузился в мис-тику сильнее, чем раньше. Его как бы мотало между Богом и Дьяволом. Он верил в светлые силы, но и на темную сторону тоже заглядывал. Мы ведь человеческие существа, а значит, носим в себе и то и другое. А в случае с талантливым человеком все это еще больше обостряется. С мистикой, с какими-то черными воздействиями на папу этот альбом, как я считаю, связан напрямую. Он тогда выглядел настолько потерянным, каким-то разрушенным… Даже внешне это проявлялось. Весь последний год, когда он приходил домой, было ощущение, что я видела какого-то другого мужчину. Я просто не могла его узнать и не понимала, что происходит. Бывает у людей – печаль захлестнет, настроения нет, обида, может, какая-то… А тут другое было. Ты видишь своего родного папу рядом, можешь почувствовать его с закрытыми глазами… Тогда это был уже не он. Домой приходил совершенно другой человек. И он сам говорил нам: «Я чувствую, со мной что-то не так». И предчувствие смерти у папы было. И, к сожалению, оно его не подвело. Потому этот альбом для меня – мощный и тяжелый энергетический удар. И не я одна говорю о том, что слушать его крайне тяжело.
После папиной смерти этот диск лежал у меня в машине. И я вообще его не слушала. Как и другие песни «Сектора» после его ухода. Мне потребовалось много времени, чтобы снова начать включать папину музыку. Я просто не могла слышать его голос. Для меня это было убийственно больно, тяжело и страшно. Полностью я прослушала этот диск только в 2009 году. Вот захотелось – и все. Время пришло. Помню, села в машине одна и послушала все до конца… под собственные слезы.
Особо понравилась «Свадьба». Теперь, когда я вижу свадьбу на улице, во мне звучит эта песня, и я улыбаюсь, вспоминая папу: «Свадьба – смотрите, ведут! Сегодня на кого-то надели хомут!» «Сельский туалет» тоже нравится. Папа постебался. Причем история-то из жизни. «Сектор» ехал на концерт еще в начале девяностых, остановился в какой-то деревушке на дороге, и там красовался этот вот сельский туалет. Ребята разговорились с местными жителями, и те им рассказали, что однажды вечером женщина, их односельчанка, туда провалилась. Ее вытаскивали из клоаки всем селом. Естественно, папа не мог пропустить такой сюжет – и в тот же день написал этот текст. Песня «Любовь загробная» тоже нравится… Как вот все это высказать? Такое ощущение порой складывается, что он уже точно знал, что скоро уйдет. И просто на последнем издыхании спел все эти песни. Они и нравятся, и пугают одновременно.
Меня тревожит, что именно данный альбом стал последним. Вот если б он был, но после него вышел какой-то другой – веселый, панковский, задорный, как в былые времена, думаю, мое впечатление могло быть иным. Но именно он оказался окончательным прижизненным словом папы… 13 песен, тринадцатый альбом… и мне было 13 лет, когда его не стало. Жуть какая-то. В общем, это стал альбом-удар – и по его судьбе, и по семье.
Роман Богословский. Чем ближе Юра подходил к
