Думы.
В отличие от Льва, Витте прагматик. Там, где последний играет роль миротворца, первый слепо надеется на боевые победы и верит в блестящее будущее России. В письме к Николаю II от 13 декабря Лев утверждает, что «Витте – великое, величайшее зло нашего времени».
Витте нанес огромный вред народу, установив государственную монополию на алкоголь, которая, конечно, приносит в казну существенные доходы, но при этом косвенно поощряет употребление спиртного. Витте разорил экономику и промышленность страны. Лев без смущения играет даже на струнах антисемитизма, утверждая, что Витте тайно заодно с евреями, тогда как целью его было дать евреям равные права. Но хуже всего, что Витте подписал унизительный мир с японцами, да еще и в переломный момент войны. Это, отмечает Лев, большая политическая ошибка. Она создает условия для революции, поскольку теперь все воочию убедились, что власть слаба.
Письмо Лев отвозит в Царское Село сам, но личной встречи уже не удостаивается. Возможно, он планировал выступить конкурентом Витте в роли советника императора. У Николая II нет ни друзей, ни верных людей. Это может стать для Льва шансом. У него ведь есть собственные представления о том, как управлять государством.
Но бывают в русской жизни и отрадные для Льва моменты. Народ осознал собственные права, а у высших социальных слоев проснулось полезное чувство вины перед народом. Осталось лишь покончить с анархией и безответственной демагогией. В ноябре Лев сообщает отцу о революционных бесчинствах. Картина получается мрачной. Гражданские права, восхищавшие Льва в Швеции, в России использованы превратно. Свобода слова и собраний позволили открыто пропагандировать революцию и раздувать недовольство. Свободой печати называется распространение радикальных публикаций-однодневок и порнографических карточек. В театрах идут пьесы, главная тема которых – бунт. Во временно закрытых школах десятилетние девочки сочиняют русские «марсельезы» с призывами в духе: «Вставай, поднимайся, рабочий народ! Вставай на врага, люд голодный! Бей их, злодеев проклятых!..» Тысячи рабочих с пистолетами и ножами вышли на улицы и громко требуют вооруженного восстания. В армии и гвардии растет недовольство, повсюду – дикость и распущенность. Не осталось ничего святого, никто больше не хочет слышать о Боге. «Бога нигде не видно, не только Бога, но даже попыток искать и найти Его», – жалуется Лев. В домах горожан страх и бессмысленные разговоры, в то время как правящая верхушка погрязла в беспомощном, философствующем бездействии.
Выводы Льва совпадают с позицией Петра Столыпина: нужно забыть о всякой свободе. Необходимы массовые аресты и ссылки, мощная ответная реакция, чтобы восстановить спокойствие. Мирное решение больше невозможно, Россию следует очистить от революционных элементов жесткой рукой. Быть чрезмерно добрым аморально в случае, если это идет в разрез с интересами всех.
Предстоящие выборы в Думу порождают бурную деятельность. За происходящим у Таврического дворца, где должна заседать Дума, Лев может наблюдать из собственного окна. Он сомневается. Выдвигать свою кандидатуру, и если да, то где? В Санкт-Петербурге или в Тульской губернии? И от какой партии? Он вступает в либерально-консервативный «Союз 17 октября», партию, которая ратует за исполнение Октябрьского манифеста и поддерживает идею конституционной монархии. Лев участвует в заседаниях, на которых готовятся думские документы и планируется работа Думы. Если вопрос интересует, он без колебаний просит слова.
Политическая карьера Льва оказывается недолгой. В состав первой Думы он не баллотируется. Но то, что он продолжает публиковаться в октябристской газете «Голос Москвы», показывает, к кому обращены его симпатии. В 1907 году он как представитель Петербурга баллотируется в третью Думу, но набирает только двадцать один голос. Он слишком радикален или слишком консервативен? Или его не воспринимают всерьез? Недовольный партийной платформой, Лев заявляет о прекращении членства и партийной политикой больше не занимается.
Противостояние Толстого и его сына Льва вызывает всеобщий принципиальный интерес. Особенно принимая во внимание, что Толстой по-прежнему влиятельная фигура. Во всяком случае, так считает Лев, который в январе 1906 года публикует часть их личной переписки под названием «Две деятельности». Если Лев выступает за участие в общественной жизни с учетом политического контекста, то Толстой настаивает на индивидуальном воспитании характера. В его представлении человек имеет обязательства только перед Богом, что означает, что человек должен стремиться стать более совершенной, более духовной личностью. Без религии он «злое, гадкое и нечестное существо». И чем более человек испорчен, тем ревностнее он стремится повлиять на общественный порядок внешними средствами. Революция определенно равнозначна безнравственности, а Дума и политические партии занимаются исключительно глупостями. Истинно лишь распространение любви, основанной на христианском мировоззрении.
В Египте Лев был еще во многом согласен с отцом. Теперь же он решительно отворачивается от догматического толстовства. «Я отношусь к людям более позитивно», – объясняет он отцу. Среди политиков и социально активных граждан много честных людей, главное для которых – интересы народа. И Дума делает много хорошего для страны. Стремление стать более совершенным человеком прекрасно, но оно должно идти рука об руку с деятельностью по улучшению условий жизни ближних. Бедность, невежество и неравноправие необходимо побороть с помощью образования и гарантированных гражданских прав и свобод. Учреждение Государственной думы и есть пример такой работы.
Можно легко предположить, что большинство читателей Льва поддерживают. Но главная проблема сохраняется: судить отца, великого писателя, публично непозволительно.
В мае 1906 года все семейство приезжает в Ясную Поляну, намереваясь остаться на все лето. К удовольствию Доры, они размещаются в «собственном» флигеле. Пышно отмечают десятилетие свадьбы. Толстой просит Дору продекламировать шведские стихи. К внукам Толстой относится с теплотой и нежностью. Возвращаясь с ежедневной прогулки верхом, сажает Палу и Киту в седло, пока ведет лошадь в конюшню. На день рождения в июле Паля получает гейдельбергскую вазу для цветов. В революцию 1917 года драгоценный подарок останется в петербургской квартире, а потом исчезнет.
Многое в Ясной Поляне Дора принимает с трудом. Почему свекор считает неприличным и даже варварским тот факт, что в Швеции мужчины солидного возраста могут быть зрителями на женских соревнованиях по плаванию? Женщины же в любом случае одеты в купальные костюмы! Непонятно и негативное отношение Толстого к патриотизму. Почему нельзя любить родину? Дора любит Швецию. Не дай Бог русским, если Швеция попадет под власть России. Критические замечания приходится слышать и Льву. Примитивные представления о санитарии иногда вынуждают Дору проклинать эту страну, называть всех идиотами и грозиться уйти в Швецию пешком с младшим Петей на руках. Кроме того, ее тревожат бесконечные сообщения о вспышках насилия в русских деревнях. Они действительно могут доверять крестьянам Ясной Поляны и окрестностей?
Между сыном и отцом устанавливается напряженное спокойствие. Спорные
