Эта критика нашла поддержку в некоторых кругах Оренбурга.
— Камня на камне не оставили! — с затаенным злорадством говорили одни.
— Это еще что! — веселились другие. — Настоящий кувардак[43] увидите, когда заколем верблюда! «Красному соколу» так и надо!
Прочитав статью, Сакен огорчился. Хотя в этой критике было кое-что, над чем следовало подумать, недружелюбный тон ее глубоко его ранил. В самом деле, у кого не бывает недостатков? И сделай критик, пусть суровый, но беспристрастный разбор творчества Сакена — это было бы по справедливости, человечно, этично. Но он все малюет в один-единственный цвет — черный. Й это обидно.
Первой мыслью Сакена было ответить критику. Но потом, подумав, он решил, что самому это делать неудобно. Может, найдутся другие критики, которые заступятся за него.
Через десять дней пришел первый номер журнала «Полярная звезда», издававшегося в Москве. Журналом заинтересовались все. В этом номере была помещена рецензия на сборник стихов Сакена — «Неукротимый скакун» — еще злее той, первой, в журнале «Шолпан». Под статьей стояла подпись — Назир Тюрекулов.
Тюрекулов, мог ли Сакен не знать его, бывшего председателя ЦИК Туркестанской республики, секретаря ЦК Компартии Туркестана, всеми уважаемого человека.
Тем больнее было читать несправедливые слова: «Ведь говорю же: революция идет своей дорогой; а Сакен своей. Даже не обернется». Это по поводу стихотворения «В день айта». А дальше еще хлестче: «От нижесреднего поэта нижесредняя польза». Не в зачет пошла даже «Марсельеза казахской молодежи». Из 69 стихотворений, составивших сборник, критик не нашел и единого, достойного внимания. Похоже, он не допускает саму возможность для Сакена создать что-либо стоящее. «Если бы узнали, что оренбургский казах по имени Сакен высказал ценное мнение, в тот же день Сакена привезли бы из Оренбурга и поместили в музей».
Следует ли удивляться после этого, что и пьеса «На пути к счастью» не удостоилась ни единого доброго слова.
Сакен читал и не верил своим глазам. Неужто это ему советуют, «что бы он ни делал и о чем бы ни говорил — думать: что полезно для революции»? Как будто бы не об этом только все его помыслы.
Неужто это его книги, по мнению критика, не следует читать молодежи, ибо они вредят «истинному революционному воспитанию подрастающего поколения»? Словно не его «Марсельеза» стала любимой песнью строящей новую жизнь молодежи. Неужто и вправду предлагать его книги читателю — значит отбить у него охоту к чтению?
Сакен переставал понимать, что происходит. Может, полемический азарт завел критика так далеко, что он уже не разбирал, где друг, а где неприятель. Или кто-то тут поработал, подготовил соответствующим образом мнение о нем. У предсовнаркома немало тайных недоброжелателей — все еще не могут успокоиться те, кто некогда так ратовал за «Алаш-Орду». Порой казалось, что не рука Тюрекулова, а чья-то другая водила пером, из-под которого выходили все эти убийственные заключения.
На этот раз Сакену изменила его обычная выдержанность — как бы там ни было, он рвался в бой. Друзья с трудом удерживали его от опрометчивого шага.
— Оставь, Сакен! — говорили они. — Писать статью и пытаться таким образом обелить себя не дело. Ты написал книгу для того, чтобы ее читали, чтобы каждый мог высказать о ней свое мнение. Думаешь, что не найдется человек, который скажет свое справедливое слово? Не отчаивайся! Терпи!
И вот 2 февраля 1923 года газета «Енбекши казах» опубликовала доброжелательную рецензию на сакенов-ских «Красных соколов». Статья называлась «Первая ласточка». Автор ее Сака (псевдоним Арыстанбекова) писал:
«Октябрьская революция изменила политическую и духовную жизнь трудящихся казахов. Эти преобразования первыми почувствовала передовая часть общества, истинные сыны казахской бедноты. Они, сообразно новому течению, стали открывать новый путь в области литературы, высказывать новые мысли. Писатели, воспитанные на старых традициях, не могли идти в ногу с новыми политическими течениями и стали отставать, начали блуждать в потемках. Новое стало им непонятным, недоступным. Рожденный революцией новый путь — путь коллективизма…
Тех, которые стоят на новом пути, которые мыслят по-новому, пока еще мало, но в конце концов они возьмут верх. Это закономерное явление в истории литературы, сама жизнь заставит старое сдаться. Это закон жизни.
Один из представителей нового поколения писателей, поэтов — Сакен Сейфуллин. Если внимательно приглядеться к последним стихам, пьесам Сейфуллина, то нетрудно заметить, что в них нет встречающегося в стихах старых писателей «бахвальства», «символизации себя», «приравнения себя к льву, тигру», «ветрогонства», «гамлетизма». Герои Сейфуллина не один человек, а целые коллективы.
Теперь, — продолжал рецензент, — поговорим о замечательной большой пьесе Сейфуллина «Красные соколы». Если подойти к разбору пьесы не с позиции однобокой критики, подобной той, что опубликована в журнале «Шолпан», а доброжелательно, то мы увидим следующее: эта пьеса рождена революцией трудящегося класса, ее герои — весь трудовой люд. Чтобы не видеть этого, надо быть слепым… Короче говоря, «Красные соколы» — это начало новой эпохи в казахской литературе… Конечно, нелегко бороться со старым. Для этого потребуется немало сил, энергии. Не следует забывать, что появление нового, наподобие «Красных соколов», на литературном фронте тесно связано с Октябрьской революцией…»
Ведь не зря говорят в народе — «хорошее веяние исходит от хорошего человека». У Сакена на душе посветлело — наконец-то его труд получил достойную, справедливую оценку.
Сейфуллин был одним из первых, кто поднял очень принципиальный вопрос — как следует называть его родной народ.
Почему казахов и по сию пору именуют киргизами? Конечно, казах казаха киргизом не назовет, но в официальном русском языке «киргиз» (вместо «казах») присутствует неукоснительно. А ведь это историческая ошибка, и пора ее исправить.
В поддержку Сакена, выступившего с большой статьей в «Енбекши казах», высказались и другие авторы.
Так, в «Степной правде» появилась статья Абдурахмана Айтиева. Она обрадовала Сакена, но и огорчила. Айтиев поддержал Сакена в вопросе о том, как называть казахов, и в то же время опровергал его другую статью — об Ахмете Байтурсынове. Дело в том, что, как вспоминал потом Сабит Муканов, некоторые из тех, кто еще разделял тогда националистические взгляды, позаботились о том, чтобы отметить юбилей Байтурсынова, и по этому поводу появился ряд статей. Байтурсынова представляли как вождя казахов. «Проявил некоторую слабость» и Сакен — напечатал лояльную статью о его дореволюционной просветительской деятельности.
