и тете Миле. Они поразили меня тогда как семейная пара. Тетя Мила была уже совершенно больная, практически не ходячая. Моя сестра почему-то спросила ее о том, что такое «флердоранж»? И тетя Мила сказала: «Я не только расскажу о том, что это такое, но и покажу флердоранж, который сохранился со свадьбы моей мамы… А ещё скажу, что мы с Жоржиком буквально на прошлой неделе выпили бутылку шампанского, которую подарили маме на свадьбу!». И тут же сидит дядя Жорж, который добавляет: «Да… кислятина была ужасная!». А тетя Мила рассказала и о том, что, когда она пришла и сказала своей маме, что она выходит замуж за американца, она ей сказала: «Милочка! Как же ты будешь с ним жить? Он же совсем не говорит по-русски и будет тебя бить!». [190]
Ю. Л. Да, получается, что Татьяна Васильевна не очень одобрительно отозвалась о решении тети Милы…
Л. С. Судя по ее реакции – конечно!..
Ю. Л. Да, думаю, что когда они жили втроем, то Татьяна Васильевна была «хозяйкой в доме» и Жорж с тетей Милой ее побаивались…
Л. С. Это так, но, с другой стороны, после смерти дяди Жоржа, когда в наши руки попали архивы тети Милы, мы увидели все эти фотографии, эти письма, которые писали друг другу люди круга её матери со всего мира – из Швейцарии, Франции, Монако, и бог его знает, откуда ещё!.. Читая эти письма и открытки, которые заменяли тогда телефон, чувствуешь настроение этих людей, стиль их общения – свободный, раскованный…, Видишь обмен новостями, и пустячными – кто и как проигрался, у кого какой ухажер – и серьезными, понимаешь, что эти люди жили совсем другой жизнью, такой, к которой какая-то часть нашего населения только пришла сегодня – свобода передвижения, свобода общения… Тут и понимаешь, что они потеряли при советской власти! А посмотрите на дом на Ордынке, которым когда-то владела Татьяна Васильевна!
Г. Ш. С. И ведь все это им «не с неба свалилось»! Они это зарабатывали… Была среди вещей, например, железная коробочка, на которой стояла надпись «Поставщик Императорского Двора». Ивановы ведь были кондитерами…
Ю. Л. Да, и это было не первое поколение, которое сегодня зачастую «из грязи в князи»… И, в свете этого, понятно отношение Татьяны Васильевны и к советской жизни, и к перспективам выхода замуж своей дочери-комсомолки за «американского комсомольца»… Но это наше «умственное понимание». Как правило, у нас не любят «старшие» делиться своим жизненным опытом. Слишком много у них в прошлом тяжелых воспоминаний…Завершая тему личных воспоминаний, хочу спросить: за время Вашего совместного житья на даче (а это «несколько летов»!) не было ли разговоров или каких-то «проговорок» со стороны Жоржа Абрамовича на темы Сталина и Берии?
Л. С. Нет, ничего подобного я не помню… Единственный случай общения «на острые темы» был связан со мной. Однажды за общим столом я, скажем так, допустила одно не очень корректное высказывание… Тогда разговор шел по поводу ситуации с приезжими в Москве, и, прежде всего, с кавказцами. И я сказала, что в Кузьминках вообще невозможно пройти – одни… не помню точно, какое обидное слово я тогда употребила… И после этого я услышала – в первый и единственный раз! – как дядя Жорж повысил голос. Он сказал, что таких разговоров он не потерпит, он достаточно пережил, когда были отдельно вагоны для белых и вагоны для черных, и чтобы в его присутствии никто ничего подобного себе не позволял!
Ю. Л. Ну, что же! Обратимся к семейному архиву – той его части, которая есть у Вас!
Л. С. Пожалуйста! Но заранее предупреждаю, что, хотя я нанимала специально человека, который пытался найти что-то в государственных архивах, но о Ковалях материалов очень мало…
Ю. Л. Вообще, судьба «вытащила» семью Ковалей из Телехан, а потом протащила по городам и весям многих стран, и разбросала «по всему свету»…
Л. С. Да… Вот, например, ехали Этель и его сестры к Абраму в Америку через Лондон. Кстати, то, что мои поиски выездных документов Ковалей из Телехан через минские архивы оказались безрезультатными, свидетельствует о том, что, скорее всего, выезжали они нелегально через Польшу, не оформляя в России отъезд. Об этом мне говорил дядя Гена – он от кого-то слышал такую версию.
А вот Голда (справа на фото) со старшей сестрой Сарой Ли в Калифорнии в 70-е (?) годы:
16.43. Голда Гурштель и Сара Ли в Калифорнии в 70-е гг. [191]
Фотографий Перл у меня нет.
В одной из статей о Жорже Абрамовиче сказано, что при рождении он был назван Луисом. Это совершенно неверно! С Луисом вообще детективная история. Так первоначально был записан Шая! А потом была внесена коррекция (и у меня есть документы об этом) – мол, вместо Луиса следует читать Исайя, а вместо даты рождения 22 января 1912 года – 22 июля 1912 года! Как все это произошло – совершенно непонятно. Но оформлялось все в судебном порядке. Хм… Прикольно – дети Шаи могли бы быть «Луисовичи»!
Ю. Л. А вот фотография, которой мне очень недоставало! Ведь, освоив первое свое средство передвижения мощностью в 1 лошадиную силу, изображенное на предыдущей фотографии, где-то через полвека Жорж стал хозяином знаменитого желтого «Жигуленка», о котором вспоминают многие менделеевцы, знавшие Жоржа Абрамовича. Он на этой машине и на работу ездил, и на дачу:
16.44. Ж. А. Коваль за рулём своего автомобиля. [192]
Л. С. Кстати, вот эта дачная фотография имеет интересную предысторию.
16.45. «Ёлочка» на даче Ковалей в 2014 году. [193]
Когда мы шли на последний день рождения дяди Жоржа, то по дороге встретился киоск «Цветы». И я купила себе маленькую канадскую елочку в горшочке. Надо мной все иронизировали, предрекая, что елочка скоро завянет. Но елочку купили. Она росла у меня дома, а потом ее пересадили на дачу. И сегодня она растет и зеленеет там, где так любил жить в последнее время дядя Жорж. [194]
Г. Ш. С. Красавица необыкновенная – канадская ель…
< Вообще-то, это не канадская ель, а один из видов туи. Но это в данном случае не принципиально. Не постесняюсь «высокого штиля» и скажу, что так же, как иноземная по происхождению «канадская ель» укореняется в подмосковной почве благодаря усилиям нынешних «старших»
