17-я стрелковая дивизия первого и второго формирования…
Судьба этой дивизии, так же, впрочем, как и судьба ее командира полковника П.С. Козлова, в истории битвы за Москву оказалась очень короткой и драматичной. В октябре 41-го именно 17-й, возможно, как никакой другой довелось хлебнуть полной мерой чашу страданий, горечи и мужества, выпавших на долю оборонявшейся стороны. И дивизия, и ее командир словно для того и появились в истории Великой Отечественной войны, чтобы мелькнуть под Москвой кратким эпизодом, в котором сконцентрировалась вся трагедия, весь ужас этого колоссального по своим масштабам и ярости сражения, и исчезнуть на десятилетия.
У нас богатейшая история. А потому люди, профессионально ведавшие ею, не дорожа, разбрасывались этим богатством, многое прятали, угождая лицам и тенденциям, царившим в то или иное время, держали под спудом. А когда кое-что из спрятанного вдруг просачивалось на страницы журналов, газет или книг, эти профессионалы позволяли себе грубый окрик. Или, когда это не имело действия, начинали интриговать. В итоге все оставалось на своих местах. К счастью, сейчас, когда доступными стали некоторые полки архивов, положение несколько изменилось. Хлынул поток ранее закрытой информации, и замалчивать некоторые очевидные факты стало невозможно. Хотя противостояние продолжается.
Но вернемся к 17-й стрелковой дивизии.
История этого воинского соединения РККА началась в 1918 году, когда в Смоленске были слиты Смоленская и Витебская пехотные дивизии в одну. Дивизия принимала участие в советско-финляндской войне, отличилась и была награждена орденом Красного Знамени. Июнь 41-го застал ее в летних лагерях под Витебском и Полоцком. Через месяц в составе 4-го стрелкового корпуса 13-й армии вступила в бой под городом Лида. Выжившие в тех боях вспоминали, что дивизия была крайне слабо обеспечена всем необходимым для ведения боевых действий, в том числе патронами. Бывший красноармеец А.Н. Семяшкин: «Не то что воевать – застрелиться было нечем!» Основной состав погиб в белостокском котле в июле 1941 года. Остатки прорвались на восток. В августе расформирована. Командовал дивизией генерал-майор Терентий Бацанов. В августе 41-го он погиб во время прорыва из окружения.
Буквально через месяц 17-я стрелковая дивизия была возрождена. Полки формировались в основном из ополченцев. Как принято было считать – ополченцев города Москвы. Но документы и свидетельства ветеранов 17-й стрелковой дивизии второго формирования говорят о том, что основу полков, батальонов и артподразделений составляли жители Московской области и Замоскворечья.
Добровольцы из числа резервистов Орехово-Зуевского и Петушинского района Московской области (сейчас эта местность частично отошла к Владимирской области) составляли не только костяк стрелковых батальонов. Были среди ополченцев младшие и средние командиры, военные специалисты, к которым относились связисты, пулеметчики, артиллеристы, медперсонал. Вчерашние рабочие, ученые, студенты, служащие различных учреждений.
26 сентября дивизия ополченцев Московской области (ДНО) получила общевойсковой номер – 17-й стрелковой. К этому моменту штатный состав ее был таков: 10 500 человек; вооружение: 8341 винтовка, 270 пулеметов (ручных и станковых), 52 миномета, 28 орудий. Спустя несколько дней была пополнена, по всей вероятности, маршевыми ротами и вооружением. Известно, что в бой она вступила 2 октября 1941 года при численном составе в 11 454 человека с вооружением: 8087 винтовок, 60 станковых пулеметов, 148 ручных, 3 зенитных пулемета, 79 минометов калибра 50 мм, 27 орудий разного калибра. На вооружении появилось большое количество автоматов ППШ – 159 единиц. Как видим, дивизия накануне вступления в бой была основательно усилена стрелковым автоматическим оружием. Дивизией командовал полковник П.С. Козлов. Военный комиссар дивизии – бригадный комиссар С.И. Яковлев.
Накануне немецкого наступления («Тайфун») 17-я стрелковая дивизия, войдя в состав 33-й армии Резервного фронта, была развернута на южном фланге Вяземского оборонительного рубежа в полосе Старые Ближевичи – Латыши. Правый ее фланг находился всего лишь в пяти километрах от Варшавского шоссе. Сосед справа 113-я стрелковая дивизия генерал-майора Преснякова. Затем в результате частичных передислокаций и перегруппировок фронт дивизии сдвинулся правее, и соседом справа оказалась 60-я стрелковая дивизия, а правофланговый полк оседлал Варшавское шоссе западнее хутора Новоалександровский. Вчерашние жители Петушков, Костерева, Орехова-Зуева, Покрова и сотен окрестных деревень, таких как Старое Семёнково, Новое Омутище, Глубоково, Старое Перепечино, Грибово, Сеньга-Озеро, Кибирево, Большая Пекша, Волосово, Крутово, Молодилово, Замоскворечья и Москвы торопливо окапывались в песчаных пригорках и в суглинке полей незнакомого края. Фронт обороны вначале составлял 28 км, затем растянулся до 32. Согласно уставу стрелковая дивизия могла оборонять фронт протяженностью 8—12 км и глубиной 4–6 км. Но оборонявшихся в те дни успокаивала надежда, что они находились во втором эшелоне. Впереди стояли дивизии 43-й армии.
Но уже в первый день, когда немецкий «Тайфун» рванулся на восток, вдоль Варшавского шоссе – на Москву, позиции 17-й дивизии подверглись интенсивной атаке с воздуха. Пикировщики Ю-87 и бомбардировщики Ю-88 несколькими волнами налетели на участки, прилегающие к дорогам и большакам. Следом за ними пошли танки.
Но вначале 17-я дивизия пропустила через свои порядки остатки отходящих дивизий первого эшелона. Можно себе представить, каково было бойцам и командирам врывшейся в землю дивизии смотреть на бредущие толпы оборванных, перераненных людей, измученных долгим маршем после неудачных боев. Что думали они о своей участи, глядя на результаты встречи с немцами частей первого эшелона? Всю ночь со 2 на 3 октября шли через окопы 17-й отходящие войска.
В своем донесении в штаб армии полковник Козлов сообщал: «Состав 17-й сд пропустил через свой участок три передовые отходящие дивизии. Панике, при отходе последних, не поддался». Всю ночь скрипели повозки обозов по большакам и проселкам, уходившим на восток. Шли войска 43-й армии первого эшелона: остатки 211-й, державшей оборону в верховьях реки Шуйцы, 113-й, храбро дравшейся в полуокружении в районе Желны – Суборово – Семирёво, 53-й, других частей и мелких подразделений. Всю ночь прислушивались бойцы и командиры 17-й дивизии к грохоту канонады, томительно ожидая рассвета.
А утром началось…
На рассвете немецкий авангард – несколько легких танков и мотоциклисты – подлетели по большаку к деревне Латыши. Здесь оборону держал 1316-й стрелковый полк. Еще ночью по приказу полковника Козлова вперед вышли несколько разведгрупп, которые, продвигаясь вдоль дорог, забитых отходящими войсками и беженцами, вскоре обнаружили немцев. И потому утром группы боевого охранения встретили мотоциклистов огнем и после короткого боя отогнали их. Но после стычки отошли на основные позиции и сами.
