Ознакомительная версия.
– Хью Гласс из сотни Эшли, – представился он дозорным. Собака возле его ног заскулила и стала пятиться назад. Дозорные посторонились и пропустили Гласса внутрь. Хью обернулся и увидел, что собака его бежит прочь от людей. Гнаться за ней было бессмысленно. Гласс минуту смотрел, как растворяется в сумраке его верный друг, а затем повернулся и зашагал в сторону знакомого бара.
Форт Кайова был построен на берегу Миссури всего за год до того, как началась знаменитая экспедиция сотни Эшли. Собственно говоря, именно сотня и стала первой крупной экспедицией, начавшей свой путь из этого форта.
Жозеф Бразо начал строительство еще в 1820 году. Основным инвестором в крупный проект был Огюст Шуто, уже отошедший к тому времени от дел основатель Сент-Луиса. Как раз тогда правительство приняло несколько новых законов, которые буквально связывали руки крупным торговцам. Особенно плохо пришлось меховым компаниям. Во-первых, была запрещена торговля американцев с индейцами, во-вторых, белым людям запретили продавать алкоголь индейцам. Коренное население от этого не так уж и пострадало, они продолжали торговать друг с другом и чувствовали себя совсем не так уж плохо, а вот белым людям пришлось искать новые способы.
Все народы мира всегда находили возможность расширить свое сознание и уйти за пределы реального мира. Коренное население Америки предпочитало для этих целей пейотль. Алкоголь, привезенный сюда белыми людьми, впечатлил индейцев. Бутылка хорошего виски значительно упрощала жизнь торговцам, переговоры велись быстрее и успешнее. Запрет на его продажу был просто ножом в спину. Спасали лишь трапперы. Проследить за их действиями было невозможно, поэтому они продолжали торговать с индейцами, покупали у них меха, продавали им алкоголь. Охотники на пушного зверя служили в те времена связующим звеном между индейцами и белыми людьми. Очень скоро трапперы начали одеваться как индейцы, стали перенимать их традиции и жениться на коренных американках. Все бы хорошо, но трапперство приносило все меньше денег, и в связи с новыми законами продавать меха стало просто негде.
Первым шагом для восстановления баланса стало строительство фортов. Для возведения небольших крепостей выбирались все более дальние, малоизученные точки на карте Америки. Строительство форта Кайова было принципиально важным шагом на пути к расширению торговых связей. Жозеф Бразо вложил в этот форт все, что у него было. Несколько раз кроу и сиу поджигали недостроенные здания. Огюсту Шуто пришлось вновь раскошелиться, а Жозеф Бразо залез в долги. Спустя пару лет форт Кайова был одним из крупнейших на всей Миссури.
Жозеф Бразо, узнав о странном человеке, который пришел неизвестно откуда, твердо вознамерился с ним познакомиться. Особенный интерес у Жозефа вызвала информация о том, что незнакомец пришел со шкурой медведя на плечах.
Глассу подсказали, где здесь салун, а по совместительству и отель. Когда он вошел внутрь, там его уже ждал Жозеф Бразо.
– Я бы хотел арендовать комнату и получить походное снаряжение… в кредит, – с порога заявил Гласс.
– Позвольте поинтересоваться, кто вы и откуда, – подчеркнуто вежливо ответил Жозеф.
– Хью Гласс из сотни Эшли.
Жозеф пристально посмотрел на Гласса и стал смутно припоминать его в составе экспедиции Эшли.
– А что с вами… произошло? – спросил наконец Жозеф Бразо.
– Напал медведь.
– Не обижайтесь, но это заметно, я хотел бы услышать рассказ поподробнее, – деликатно уточнил Жозеф.
– Так я могу рассчитывать на комнату? – потерял терпение Гласс. Жозеф Бразо изобразил смущение и велел проводить гостя в апартаменты.
Оказавшись в номере, Гласс выдохнул. Сказывались два месяца скитаний по Дикому Западу. Он совершенно потерял связь с людьми.
В форте Кайова Гласс провел чуть больше недели. В первый же день Жозеф Бразо продолжил пытать Гласса на тему его схватки с медведем. Дело в том, что в те дни в форте гостило несколько журналистов, и Жозеф не мог упустить случая быть упомянутым в «Бюллетене Миссури».
Нелюдимый и мрачный Гласс был плохим рассказчиком. Журналист, заинтересовавшийся той историей, выслушал рассказ Гласса и попросил разрешения посмотреть на настоящую шкуру медведя. Хью пожал плечами и разрешил. Пусть и изрядно потрепанная, шкура медведя все равно произвела на журналиста сильное впечатление. Куда более сильное, нежели сам Гласс. Попытки расспросить Гласса о произошедшем окончательно провалились, поэтому автор «Бюллетеня Миссури» вскоре отправил весьма своеобразную статью о пожелавшем остаться безвестным траппере из числа сотни Эшли, который голыми руками победил медведя. Это было первое упоминание истории Гласса в прессе. Впрочем, статься вышла лишь через несколько месяцев после описываемых событий.
В дни пребывания Гласса в форте Кайова туда приехал еще один член сотни Эшли – Томас Фицпатрик. Он был из отряда Джедедайи Смита, поэтому ничего не знал о схватке с медведем. За несколько месяцев на Диком Западе он постарел лет на десять. Его лицо приобрело нехарактерную жесткость, кожа загрубела и потрескалась. Только горящие азартом глаза выдавали в того молодого человека, который слушал речь Эшли в Сент-Луисе. Фицпатрик держал путь в Сент-Луис, а затем собирался отправиться в Маккинон.
– Эшли все-таки собирается провести то рандеву? – усмехнулся Гласс, смутно припоминая рассказы Эшли о том, что тот собирается устраивать ежегодные съезды маунтинменов.
– Да, собирается, – пожал плечами Фицпатрик, – учитывая то, что там запрещена будет продажа алкоголя, а индейцам и вовсе собираются запретить там находиться, я вообще не очень понимаю смысла такого сбора.
Тот разговор вскоре перешел к реке Норт-Платт. Траппер собирался добраться до Маккинона по этой не изученной белыми людьми реке. До сих пор это не удавалось никому.
Жозеф Бразо пообещал предоставить Глассу снаряжение в счет долга Эшли, но день за днем говорил о том, что пока не время, нужно подождать еще. В форте Глассу делать было совершенно нечего. Можно было, конечно, начать искать здесь бобровые плотины, чтобы продать Жозефу шкурки и не одалживаться, но на это у траппера не было сейчас сил. Сломанные ребра напоминали о себе при каждом шаге, он продолжал прихрамывать, а пара следов от когтей на груди все еще гноились. Он шел на поправку, но не так быстро, как хотелось бы.
«Еще не сдох?» – с интересом спрашивали члены отряда Генри.
«Нет еще», – все разочарованней звучал голос Джейми.
Эти образы преследовали Гласса каждую ночь. Он уже тысячи раз рисовал себе самые разные сценарии встречи с членами отряда. Миллион раз он застрелил Бриджера и Фицджеральда и не меньшее количество раз избивал Эндрю Генри. Их поведение вполне можно было объяснить и оправдать. Особенно решение Генри оставить его с двумя трапперами. Как еще он мог поступить в той ситуации? Как могли повести себя Джейми и Джон? Как угодно, но только не хоронить еще живого человека. Бриджеру не перед кем было играть в благородство. Они с Фицджеральдом сочли, что никто никогда не узнает об этом. Какой смысл в подвиге, о котором никто не узнает? Лучше уж трусливо спасти свою шкуру от объявивших войну арикара. О трусости тоже никто не узнает, а в живых они останутся. Гласс всегда знал о главном правиле траппера: каждый сам за себя. Он сам не раз о нем напоминал остальным, но одно дело спасать свою шкуру, а другое – заживо хоронить и красть все, что способно было бы спасти Глассу жизнь.
Ознакомительная версия.
