К морякам германских линейных крейсеров окончательно вернулось самообладание. На фор-марсе «Дерфлингера» царил полный энтузиазм. Комендоры работали хладнокровно, как на учениях в Балтийском море. Бой линейных крейсеров достиг наивысшего ожесточения. Он уже скорее напоминал смертельную дуэль эсминцев на коротких дистанциях. Однако душевный подъем немцев продолжался недолго. В оглушающей какофонии стрельбы главного калибра линейных крейсеров стали отчетливо прослушиваться более низкие октавы, а рядом с германскими кораблями начали вздыматься столбы воды, в полтора раза более высокие, чем всплески 343-мм снарядов. Положение спас подоспевший к месту сражения «быстроходный дивизион» линкоров Эван-Томаса, начавший крушить германские корабли своими 885-кг снарядами. «Британский флот, — гласила официальная немецкая история морских операций в Северном море, — как многоголовая гидра, на месте погибшего „Индефатигебла“ тут же выставил 4 еще более мощных корабля».
Здесь следует подчеркнуть, что события в Ютландском сражении разворачивались и сменяли друг друга настолько стремительно, что их можно расписать буквально по минутам. Каких-нибудь сто лет назад, в день Трафальгарского сражения, корабли Нельсона увидели вражеский флот на заре. Сближение противников с момента визуального обнаружения до открытия огня потребовало пять часов. По истечении следующих пяти часов ожесточенной канонады на дистанции от 50 до 10 м ни один из парусников не был потоплен, хотя имелись такие, которые были взяты на абордаж. В Ютландском сражении линейные крейсера Битти и Хиппера, обнаружив друг друга, через 18 минут уже вели ожесточенную артиллерийскую дуэль. По истечении часа треть кораблей эскадры Битти уже была уничтожена.
Битти и небольшая группа офицеров, составлявших штаб эскадры, продолжали управлять боем с высоты верхнего мостика непосредственно под фор-марсом. Они стояли совершенно открыто, незащищенные от самых мелких осколков, в то время как мимо них проносились куски разорвавшихся германских снарядов и обломки стали с бака «Лайона». Битти попробовал на несколько минут расположиться в боевой рубке, но нашел ее неподходящей из-за неудовлетворительной видимости и тесноты. Поэтому он вернулся на мостик и оставался там в течение всего Ютландского сражения. Битти всегда казался совершенно нечувствительным к опасности: в такие минуты его мысль, казалось, работала быстрее — способность чрезвычайно редкая даже у величайших военачальников. Гибель двух линейных крейсеров абсолютно не выбила его из колеи и не поколебала его решимости довести начатое сражение до конца.
Во время сражения линейных крейсеров легкие силы Уильяма Гуденафа предусмотрительно держались вне пределов досягаемости орудий тяжелых кораблей. В 16.30 офицеры и матросы легкого крейсера «Саутгемптон», шедшего головным и на несколько миль опередившего сражающиеся колонны, стали свидетелями величайшего зрелища. Прямо по курсу, из мглистой дымки уходящего дня на них выплывали одно за другим серые нагромождения мачт и надстроек дредноутов Шеера. Английские офицеры, стоявшие на мостике, безмолвно застыли, потрясенные развернувшейся перед ними сценой. Вскоре картина стала наполняться деталями: 16 дредноутов, вытянувшихся в одну линию, в сопровождении эсминцев по обеим сторонам; вдали за ними еще одна колонна из 6 эскадренных броненосцев — вся мощь Флота Открытого моря. Это был «Der Tag» — «Тот день», за который так часто поднимались тосты в кают-компаниях германских кораблей накануне войны.
Германские дальномерщики и артиллеристы, стоявшие у орудий и прицельных приборов по боевому расписанию, также некоторое время безмолвно взирали на английские крейсера. Любое из тяжелых орудий эскадры Шеера одним удачным попаданием могло просто сдуть маленький «Саутгемптон» с поверхности моря. Дистанция быстро сокращалась. Командир английского корабля Эдвард Раштон сохранял внешнюю невозмутимость, и только побледневшее лицо выдавало охватившее его волнение. Не поворачиваясь к своему флаг-лейтенанту, он процедил сквозь зубы: «Если вы собираетесь поднять сигнал, сэр, то вам лучше сделать это сейчас. Другой возможности вам может не представиться». В следующее мгновение обе стороны вышли из оцепенения. «Саутгемптон» сделал резкий разворот и, виляя среди вздымающихся водяных столбов, на всех парах помчался в обратную сторону, осыпаемый германскими снарядами. По странному стечению обстоятельств ни один из них не попал в английский корабль.
Хиппер выполнил свою задачу — он заманил эскадру Битти под пушки главных сил своего флота. Теперь настал черед английских кораблей совершать поворот «один за другим» на 180 градусов. При этом дивизион линейных кораблей Эван-Томаса вновь замешкался с получением сигнала и преодолел по инерции еще несколько миль в направлении колонны германских дредноутов. Выполняя поворот, его линкоры попали под жесточайший обстрел, получив серьезные повреждения и понеся большие потери в людях. Командиру «Бархэма» Крэйгу действительно было нелегко разобрать флажный сигнал «Лайона», поскольку корабли Битти находились слишком далеко впереди. Линейные крейсера уже осуществили свой поворот и неслись навстречу эскадре Эван-Томаса. Сближение двух колонн шло со скоростью 50 узлов! Корабли Битти держали ход 26 узлов, а 5-я эскадра — 24. Проносившийся мимо «Бархэма» «Лайон» вновь дал сигнал: «Всем поворот один за другим на 180». Эван-Томас, не зная, что происходит впереди, долго ломал голову: к чему этот поворот? Их сомнения рассеялись только тогда, когда они сами увидели колонну Шеера.
Головные дредноуты Шеера незамедлительно открыли огонь по 5-й эскадре, выполнявшей поворот «один за другим». «Бархэм» получил несколько попаданий. Наибольшие неприятности доставил тяжелый снаряд, пробивший борт и уничтоживший радиостанцию и помещение с ранеными и санитарным персоналом. Пламя от взрыва того же снаряда подожгло заряды на батарейной палубе и принесло большие потери в людях, а его осколок влетел в нижнюю боевую рубку и смертельно ранил младшего штурмана. Следовавшие за «Бархэмом» «Уорспайт» и «Вэлиент» отделались легким испугом. Их накрыли несколькими залпами. Они были в изобилии политы водой от всплесков двенадцатидюймовых снарядов, но ни одного попадания не получили.
Больше всех досталось «Малайе», замыкавшей строй. Ее спасли прочность конструкции и мастерство командира капитана I ранга Алджернона Бойла, осуществившего несколько умелых маневров, позволивших избежать многих попаданий. «Малайя» стала мишенью для дредноутов 3-й эскадры контр-адмирала Пауля Бентке. Один из двенадцатидюймовых снарядов ударил в стык бронированной крыши кормовой башни главного калибра и сорвал ее с болтов. После этого огромная броневая плита, толщиной 330 мм, с грохотом подпрыгивала при каждом залпе. Два снаряда, пробив бортовую броню, взорвались на батарейной палубе 152-мм орудий. Попадание вызвало пожар боезапаса, в пламени которого погибли десятки человек.
