А «симпатичные хлопчики» по дороге в школу возбужденно вспоминали недавний разговор в правлении.
— Он так и сказал: операция почти военной важности,— озорно сверкая глазами, говорил Женя Васильев.
— A y дяденьки у того, у бухгалтера,— видели? — два тяжелых ранения.
— Постойте, ребята, а как мы назовем нашу операцию?
Разные посыпались предложения.
— «Самоварное золото».
— Сам ты самоварное золото... Операция «Икс»!
— При чем здесь икс?
— А при том, что так интересней. И никто ничего не поймет.
— Погодите, я придумал.— Валя Петров поднял руку вверх, сжал пальцы в кулак, рубанул воздух.— Назовем так: операция «Баян». А ты, Гагра, что скажешь?
— Здорово! Кому не нужно, тот и так не поймет, что к чему. Принято, ребята?
— Я за!
— Согласен.
— Заметано!
Женя Васильев прикатил огромное железное колесо с толстыми прутьями спиц. Валя Петров, пыхтя и отдуваясь, приволок пару неподъемных слег.
— Помогите, ребята,— попросил Юра.
Втроем они вытащили из сарая длинный и прочный ящик, вынесли несколько досок.
— Годится?
— В самый раз.
Застучали молотки, запела, кромсая доски, ножовка. Полдня ребята усердно сколачивали тачку. Отец с интересом наблюдал за их работой, потом не выдержал, скинул телогрейку:
— Помогу.
Взял в руки топор.
— Тут одним колесом не обойдешься,— весело покрикивал он через минуту.— Тут ножки приладить надо, чтобы ставить ее можно было. Для опоры, значит.
К вечеру тачка была готова. Ребята обошли ее со всех сторон: неуклюжая колымага вызвала у них неподдельное восхищение. Оно и понятно: своими руками сбита-слажена.
— Как царская карета.
— Сказанул: «карета»... Броневик!
— Чего-то еще не хватает.
Юра нырнул в сарай и вернулся с банкой краски.
— Сейчас мы название напишем.
...Утром по Ленинградской улице трое мальчишек — пальто нараспашку, шапки сбиты на затылок — толкали перед собой внушительных размеров тачку. На бортах ящика,— пожалуй, следовало бы назвать его кузовом — крупно, голубой краской было написано: «БАЯН».
Встречные пешеходы замедляли шаг, озадаченно смотрели вслед ребятам.
Остановили мальчишки свой экипаж у первого по улице дома, с цифрой 1 на табличке, прибитой к углу.
— Отсюда начнем.
Хозяйке, отворившей дверь на их стук, ребята объяснили:
— У вас, наверное, зола есть или помет куриный? Мы для колхоза удобрения собираем.
— Ради бога,— засуетилась обрадованная хозяйка.— Вот умные мальчики, вот правильно надумали. Другие озоруют, а эти делом занялись. Проходите, проходите, ребятки. Главное, колхозу-то какая польза будет!.. Лопаты у меня здесь, а тут я курочек держу.
Валя Петров, снимая рукавицы, озабоченно присвистнул:
— Тут на неделю работы.
— Хорошо. Чем больше — тем лучше,— с оптимизмом откликнулся Юра.— За тем и шли.
— Да я, Юрк, просто так...
В тот же самый час по другим улицам города громыхали другие колымаги, и ребята, по двое, по трое, стучали в двери домов.
— Мы удобрения для колхоза собираем...
Так началась операция «Баян», уже на другой день утратившая для жителей Гжатска всю свою таинственность. Со временем хозяйки привыкли с вечера оставлять полные ведра золы на улице, у крыльца, и даже сердились, если ребята почему-то вовремя не опоражнивали их.
Длилась эта пионерская операция с середины зимы до самой посевной.
* * *
Осенью — ребята учились уже в шестом классе — в школу нагрянула делегация из колхоза. Горнист протрубил сбор пионерской дружины, и вожатая предоставила слово колхозному председателю.
— Дорогие мальчики и девочки,— начал он.— Могу отрапортовать: урожай в этом году мы вырастили неплохой, можно даже сказать, очень хороший вырастили урожай. В каждом колосе, который созрел на наших полях, есть и капля вашего труда. Вы помните, конечно, что за хорошую работу мы обещали наградить вас музыкальным инструментом— баяном. Но...
Он остановился перевести дыхание. Ребята замерли. Неужто случилось что-то такое непредвиденное, и баян — мечта всей школьной самодеятельности — уплывает из рук? Вот тебе и слово-олово...
Председатель лукаво улыбнулся стоявшему рядом бухгалтеру:
— ...Но вот подсчитали мы предварительные доходы и решили единогласно на заседании правления увеличить премию. Очень уж вы правильные ребята. Кроме баяна доставили мы вам сюда дополнительную гитару и балалайку. Играйте на здоровье! И...
Дружное «ура» заглушило и последние слова в речи председателя, и торжественный туш, исполняемый школьным духовым оркестром.
Бухгалтер подвинул ведомость вожатой:
— Распишитесь в получении. Операция закончилась вашей победой.
Сделав уроки, Юра сложил в свою полевую сумку учебники и тетради, натянул старенький, вязанный мамой свитер и полез на печку.
— А где мои валенки? — прозвучало вскоре оттуда.
Вопрос буквально повис в воздухе: никто не знал, где его валенки.
Юра заволновался:
— Куда же они пропали? Я же их сушить на печку поставил.
Мы с мамой включились в поиски, заглянули под стол, под койки, вышли в сени, но валяные Юркины сапоги точно испарились.
— У нас же хоккей сегодня, с шестым классом сражаемся.
— Ну, не сходишь разок,— сказала мама.— Не велика беда.
— Да, не сходишь. Ребята придут, а капитана нет. Скажут, что струсил.
В эту критическую минуту с улицы прибежал Борис. Юра тигром бросился на него, но, увы, на Борькиных ногах были его собственные сапоги.
— А я знаю, где твои,— хитро улыбнулся Борька.— Только не скажу.
— Получишь!
Борька не выдержал:
— Папа их спрятал, только не знаю куда. Говорит, что на тебя обуви не напасешься, все коньками протираешь. Говорит, что тебе железные сапоги изобрести нужно.
Тик-так, тик-так,— выстукивали ходики на стене, неумолимо приближая час вечного и несмываемого позора капитана хоккеистов пятого «А» класса.
— Валя!..
Я с грустью посмотрел на свои новые, два дня назад купленные на рынке чесанки, вспомнил, сколько заплатить пришлось за них, представил, как крест-накрест перережут их белые верха туго затянутые веревки, и дипломатично, но решительно отказал:
— Они тебе велики, Юрка. Утонешь ты в них.
— Валя, голубчик, я тебе свой перочинный нож отдам?
Это была великая жертва с его стороны: новехонький нож со множеством лезвий, предмет зависти всех его товарищей в классе. Нет, принять эту жертву я не мог, но сердце мое дрогнуло:
