- Нельзя.
- Я знаю. Ты не представляешь, сколько их у нас сейчас в овраге, никогда не было столько. Это потому, что через Волгу переправиться нельзя. Я пойду,- еще раз сказала она, протянув Сабурову руку.
Только сейчас Сабуров заметил, что у нее другая шинель - не та, в которой он видел ее раньше.
- Откуда у тебя эта шинель?
- Это не моя, мне с убитого дали. Вот видишь,- и она показала на маленькую дырочку на левой стороне груди.- А так совсем целая. В мою мина попала и изорвала в кусочки.
- Как мина?
- Мне жарко было, когда я вчера раненых выносила, я сняла ее и сложила аккуратненько - знаешь, как на койке шинель складывают,- а в нее как раз мина угодила.
Сабуров задержал ее руку в своей. Он увидел, что шинель ей не по росту и рукава подвернуты. Сукно натерло ей руку, и там, где был край рукава, на руке остались поперечные ссадины.
- Ну-ка дай другую,- сказал он.
На другой руке было то же самое.
- Видишь, как натерла,- заметил Сабуров.- Ты скажи, чтобы тебе дали другую шинель.
- Хорошо.
- Непременно скажи.
Он крепко сжал ее руки в своих, поднес к губам и по нескольку раз поцеловал каждую руку там, где были ссадины.
- Ну иди,- сказал он.- Я увижу Проценко и попрошу, чтобы мы были вместе.
- Он не откажет,- сказала Аня.- Ни за что не откажет.
Она глубоко засунула руки в карманы, наверное, чтобы Сабурову больше не было ее жалко, и пошла по ходу сообщения.
Проведя у Галышева почти спокойный день, Сабуров, когда стемнело, возвратился на командный пункт к Ремизову. Ремизов курил, полулежа на койке. Поодаль сидел начальник штаба.
В блиндаже была тишина, какая бывает, когда все уже решено и подготовлено, больше никаких распоряжений отдавать не нужно и остается только дожидаться назначенного часа.
- Майора Анненского,- сказал Ремизов,- я оставляю здесь командовать всем остальным участком, а сам пойду со штурмовыми группами.
Начальник штаба за спиной Ремизова делал знаки Сабурову, означавшие, что пойти со штурмовыми группами должен именно он, Анненский, а полковник должен как раз остаться, потому что он ранен и идти ему бессмысленно. Так, по крайней мере, понял его Сабуров.
- Что вы там жестикулируете? - не поворачиваясь, спросил Ремизов.- Я не вижу, но чувствую. Меня вы не уговорите и напрасно капитану знаки подаете, он меня тоже не уговорит, да и уговаривать не будет. Да, капитан?
- Так точно,- сказал Сабуров, зная по себе, что в таких случаях спорить бессмысленно.- Но мне, надеюсь, разрешите находиться при вас?
- Как с утра условились, уговор дороже денег. Будете со мной, скорей до своих доберетесь.
- А вы, Семен Семенович,- обратился Ремизов к Анненскому,- хороший командир, но вам уже пора полк получать. Серьезно. Я так генералу и скажу при случае. У вас слишком много темперамента для начальника штаба. Начальник штаба должен быть расположен к некоторому уединению, к блиндажу в пять накатов... Да, да, я без иронии вам говорю. А вы, если вашего командира полка обстреляли за день три раза, а вас только два, уже считаете, что вы позорно окопались и что вам необходимо поскорее лично сходить в атаку, чтобы восстановить свое душевное равновесие. И не спорьте со мной: вам пора на командную должность. И если вам попадется такой же начальник штаба, как мне, и вам придется все время держать его за фалды, чтобы не убегал на передовую, вот тогда вы меня поймете и посочувствуете.Ремизов рассмеялся.
Анненский молчал, обескураженный неожиданным оборотом разговора. Подозвав Шарапова, Ремизов с его помощью надел поверх гимнастерки ватник, затянулся ремнем и нахлобучил фуражку.
- Не люблю пилоток,- сказал он, поймав взгляд Сабурова.- Может, и удобней, но лихости нет.- Потом, приложив руку тыльной стороной к козырьку, проверил, правильно ли сидит фуражка, прицепил к поясу две гранаты и взял автомат. Сделав все эти приготовления, Ремизов посмотрел на часы. Сабуров, который знал из приказа Проценко, что атака должна начаться ровно в двадцать два, тоже взглянул на свои часы. Оставалось двадцать минут.
Через пять минут они уже сидели в узком, спускавшемся к Волге овражке с нарытыми по откосам окопами - здесь по приказу Ремизова сосредоточивались штурмовые группы.
Люди сидели в окопах, держа в руках оружие, прислонившись к земляным стенкам и друг к другу. Разговоры велись шепотом. В одну сторону до немцев было метров двести, зато в другую, насколько позволяли судить дневные расчеты, всего полсотни. Разговаривали только тогда, когда над головой, вереща, проходил У-2.
- Опять королевская авиация полетела,- сказал кто-то рядом с Сабуровым, когда еще один У-2 прожужжал над оврагом.
- Кукурузник.
- А у нас на Северо-Западном его лесником звали.
- Где как. Где какая природа...
- Через три минуты должна начаться артподготовка,- сказал Ремизов.Гранат помногу взяли? - обратился он к бойцам, сидевшим рядом с ним в окопе.
- По шесть штук, товарищ полковник,- отрапортовал сержант.
- Тише, не кричи,- сказал Ремизов.- По шесть? Это ничего. А ежели стена, а за стеной немцы и не обойти ее?
- Тогда взорвем, товарищ полковник,- ответил сержант, т - А тол взяли?
- А как же, товарищ полковник!
- А чего у тебя винтовка без штыка? - спросил Ремизов одного из бойцов.
- У меня вот сестрица есть.- Боец хлопнул рукой по зазвеневшей на боку сабле.
- Казак, что ли?
- Из конного корпуса Героя Советского Союза генерал-майора Доватора.
- Что ж ты, казак, а не на коне? - усмехнулся Ремизов.
- Я про коня забыл. С лета в глаза не видел.
- Скучаешь?
- Здесь скучать нет возможности, товарищ полковник.
- Пора,- сказал Ремизов и, подозвав к себе командира роты, который непосредственно руководил атакой, спросил его, все ли готово.
- Все,- ответил тот.
- Значит, начинаете выдвигаться после первых же залпов с левого берега. Понятно?
- Так точно.
- Пора,- второй раз нетерпеливо повторил Ремизов, повернувшись лицом к Волге.
Сабуров тоже повернулся. И как раз в этот миг далеко, на левом берегу, вспыхнуло зарево, и гремящие снаряды "катюш" пронеслись над головами.
Вслед за "катюшами" с левого берега заговорила артиллерия. Наши тяжелые снаряды шли прямо над головой. Впереди у немцев все небо было в красных вспышках. Когда снаряды рвались особенно близко, вспышки вырывали из тьмы то угол дома, то обломок стены, то железные лохмотья изуродованных бензиновых цистерн. Штурмовые группы стали вылезать из оврага и выползать вперед. Один тяжелый снаряд разорвался совсем близко от оврага.
- Недолет,- сказал Ремизов.- Ну что ж, пойдемте.
Он с неожиданной легкостью вылез из окопа и, не оглядываясь, пошел вперед. Сабуров двинулся вслед за ним. Рядом пошли Шарапов и четыре автоматчика.
