К июлю 1921 года из многих тысяч у атамана под рукой оставалось всего 670 казаков, остальные разбрелись по Китаю. Оставшиеся отнюдь не церемонились с китайцами. Взращенные на грабежах и убийствах, они не могли вести себя иначе. Дебош в районе Гучэн, учиненный пьяными казаками, переполнил чашу терпения губернатора. Он вызвал Анненкова в Урумчи и арестовал его. Так началась операция против Анненкова. Его арест считался временным успехом. Основная борьба была еще впереди.
* * *
Человек живет надеждой. Надеждой на лучшие времена жил и Анненков. И тем не менее на душе у него было неспокойно. С его лица не сходил отпечаток усталости. Он все время чего-то тревожно ждал. С одной стороны, новых гонцов, которые бы, подобно Черкашину, принесли ему важные вести, призывавшие его, как в былое время, стать крупным военачальником, с другой — возмездия. Что-то должно было случиться. Это двойственное тревожное чувство не отпускало атамана ни днем ни ночью.
Анненков, конечно, был в неведении, что в Москве о нем тоже думали и многое знали. Знали о его планах и намерениях, знали даже то, как он выглядит в данное время. На столе Артузова лежали сообщения из Китая, датированные сентябрем 1924 года, характеризующие атамана как личность. «Анненков — человек быстрого и хорошего ума, громадной личной храбрости, остроумный, жестокий и ловкий… Хорошо владеет китайским языком, имеет средства и хорошо себя держит — это тип лихого казака».
Такая уж была обязанность Артузова — вести настойчивое наблюдение за каждым шагом Анненкова, быть в курсе его действий и мыслей. Со смертью президента Сунь Ятсена, возглавлявшего кантонское правительство и завещавшего Гоминьдану довести революционную борьбу до окончательной победы, обстановка в Китае начала складываться отнюдь не в пользу этой партии. Компрадорская буржуазия, монархисты, помещики под эгидой империалистических разведок сколачивали «Антикрасный союз», во главе которого стояли реакционные генералы-милитаристы У Пэйфу и Чжан Цзолин. Эти силы открыли враждебную кампанию против Советского Союза. Реакционные газеты печатали поджигательские статьи, иной раз с прямыми призывами к войне против СССР…
Первая революционная армия маршала Фэна, в зоне действий которой проживали Анненков и Денисов, потерпела ряд неудач в боях против частей генералов-милитаристов. Затягивать операцию против атамана поэтому было никак нельзя. Он мог оказаться в стане врагов, сколотить армию и перейти к активным действиям против СССР. Перед Менжинским и Лртузовым вплотную встал вопрос: как это предотвратить? Как обезвредить Анненкова? К этому времени у чекистов уже имелся опыт борьбы с белой эмиграцией. Недаром сам Врангель признал, что «на удочку ГПУ» попались почти все организации и большинство их деятелей.
Артузов тоже готовил надежную «удочку». У него вызрел план захвата атамана-палача. Свой замысел он, как водится, доложил Менжинскому. Протянув руку братской помощи китайским революционным силам, Советское правительство направило в Китай по их просьбе группу советников. В Китае работали герои гражданской войны, будущие Маршалы Советского Союза Василий Константинович Блюхер и Александр Ильич Егоров. Советский аппарат при Первой революционной армии возглавлял Виталий Маркович Примаков, бывший командир легендарного корпуса червонного казачества.
Артузов знал, что Примаков установил прямые дружественные связи с командующим армией маршалом Фэном. С помощью советского военного специалиста в этой армии были разработаны и осуществлены несколько успешных наступательных операций. Вот и пришла Артузову мысль, что Примаков может добиться согласия маршала Фэна на захват Анненкова. Только человек твердой воли и большой уверенности мог предложить такой план, простой и в то же время смелый.
Менядапский сразу оценил все достоинства замысла своего ближайшего помощника, но все же попробовал его как бы «расшатать», проверяя на «прочность». Прежде всего его интересовало, даже тревожило, насколько можно полагаться на Фэна.
— Я уверен, что маршал нам поможет, — подмечая, как с лица Вячеслава Рудольфовича спадает тень настороженности, произнес Артузов. — Для него присутствие Анненкова тоже каждодневная угроза.
— Возможно… Но возможно и другое. Что тогда? Есть ли у вас запасной вариант?
— Есть. Пошлем нашего сотрудника, он найдет способ, как подобраться к атаману.
— Это уже более реальный подход, — согласился Менжинский и вдруг предложил:
— А если нам для верности начать одновременно оба варианта?
— Что ж, так будет еще надежней, — согласился Артузов.
— Кстати, на чем зиждется ваша уверенность, что маршал нам поможет, помимо, соображения о той угрозе, которую представляет, как мы полагаем, для него присутствие атамана? Каково его политическое лицо?
— Трилиссер дал исчерпывающую информацию. Маршал Фэн Юйсян — выходец из провинции Чжили (ныне Хэбэй). Отец каменщик, служил писарем в армии одного из богдыханов. Так как был грамотным, дослужился до командира роты. Сын пошел по стопам отца, овладел его профессией. Принимал участие в «Боксерском» восстании. Был приговорен к пожизненному заключению. Освобожден в 1911 году революционными силами. Был командиром полка в гвардии президента, затем комбригом, губернатором провинции. Это Фэн выгнал из Пекина наследника богдыханского престола…
— Теперь я понимаю вашу уверенность, Артур Христианович, что маршал нам поможет. Что ж, действуйте!
Через несколько дней после этого разговора Артузов направил в Китай опытного чекиста С. П. Лихаренко.
* * *
Как же осуществился на практике план Артузова? Об этом можно судить по заявлению Анненкова, сделанному им некоторое время спустя следователю ОГПУ: «5 декабря 1925 года ко мне приехал директор департамента иностранных дел Ченг (от Фэн Юйсяна) с переводчиком, который мне сообщил, что, ввиду имеющихся у них сведений о моих отношениях со штабом Чжан Цзолина, они считают необходимым мой приезд из моего дома в г. Ланьчжоу, очевидно, где бы они могли наблюдать за мной. Через несколько дней я переехал со своими людьми в г. Ланьчжоу, где проживал до 4 марта 1926 года, когда я был вызван к губернатору, где полицмейстер передал мне распоряжение Фэн Юйсяна приехать к нему. На другой день я совместно с моим начальником штаба Денисовым Николаем Александровичем поехал к Фэн Юйсяну… Прибыв к Фэн Юйсяну, мы были лично им приняты, и я назначен советником при маршале Чжан Шудаян, и мне был выдан соответствующий документ».
Действительно, маршал ни одним словом, ни одним жестом не дал Анненкову повода для подозрений. В резиденции его ждали. Солдаты, одетые в серые френчи с маузерами и двуручными мечами, охранявшие маршала, любезно расступились, пропуская атамана. В прихожей солдат, по китайскому обычаю, смоченным в горячей воде полотенцем обтер ему лицо. Маршал, человек высокого роста, крепкого телосложения, тотчас же принял атамана. Говорил он тихо, как и подобает большому человеку — «мудрый должен говорить тихо, чтобы не расплескать чашу мудрости».
