– А я ничего плохого тебе не сделал! – последовал ответ.
– Успокойтесь! – крикнул другой, встав с места. Вспыхнула ссора и, пока я понял в чем дело, кто-то погасил свет, и град ударов обрушился на меня. Я успел схватить стул и, прикрыв им голову, быстро двинулся к дверям. Удары, предназначенные мне, разбили стул вдребезги. Один удар пришелся по моей левой руке, был сорван ноготь на большом пальце. Вместе со своими ребятами я вернулся домой».
«Мне кажется – пишет дон Боско – было сделано все, чтобы отвести меня от обвинения протестантов».
«В связи с частыми нападениями на меня – продолжает рассказывать дон Боско – я вынужден был отказаться от уединенных прогулок в город (в те времена между ораторией и городом находился длинный отрезок пути, проходящий между зарослями кустарников и акаций).
Однажды вечером я возвращался домой с душой в пятках. Неожиданно я заметил рядом большого пса, вначале тоже меня испугавшегося. Но я стал себя вести с ним как хозяин, и мы быстро подружились. Он проводил меня до оратории, впрочем, не один раз. Здесь я должен отметить, что Серый (так дон Боско назвал собаку) оказал мне большие услуги. Лучшим подтверждением будет факт, о котором хочу рассказать.
В конце ноября 1854 года в туманную и дождливую погоду мне пришлось одному возвращаться домой. Вдруг я заметил двух мужчин, идущих впереди меня. Они явно приспосабливали свои шаги к моим. Я хотел повернуть обратно, но было уже поздно: в два прыжка они очутились рядом со мной и набросили мне на голову плащ. Попробовав защищаться, хотел крикнуть, но ничего у меня не получалось. И вот в этот момент прибежал Серый. Не переставая лаять, он бросился лапами в лицо одному бандиту, потом зубами схватил другого.
– Отзовите эту собаку – взмолились бандиты.
– Отзову, – ответил дон Боско – если вы оставите меня в покое.
– Уберите ее сейчас же – продолжали просить они.
Серый тем временем продолжал бешено лаять. Освобожденные бандиты быстро удалились; а пес, не отступая ни на шаг, проводил меня домой.
Каждый вечер, когда некому было проводить меня, в момент, когда я входил в заросли кустарника, неожиданно появлялся Серый. Ребята из оратории много раз видели, как он входил во двор. Однажды двое ребят, испугавшись его, хотели забросать пса камнями, но Джузеппе Буцетти сдержал их.
– Оставьте его в покое, это пес дона Боско.
Тогда ребята стали его ласкать и привели в столовую, где я как раз ужинал с семинаристами и матерью. Ребята смотрели на собаку с испугом.
– Не бойтесь – сказал я. Это мой Серый, разрешите ему подойти поближе. Действительно, пес обошел вокруг стола и приблизился ко мне, радостно виляя хвостом. Я попробовал покормить его супом, остатками второго, хлебом, но он ничего не тронул. Подойдя ко мне, он положил голову на мою салфетку, как бы желая доброй ночи, а потом позволил ребятам проводить его к дверям. Я вспомнил, что сегодня очень поздно возвратился домой. Один из моих друзей привез меня своей повозкой».
Карло Томатис, который в то время приходил в ораторию, подтвердил:
«Собака действительно имела очень грозный вид. Увидев его, мама Маргарита не раз говорила: „Ах ты, противный звереныш“. Он был похож на волка, рост его достигал одного метра, морда была длинной, он имел стоящие торчком уши и серую шерсть».
Однажды – рассказывает Микеле Руа, который видел Серого дважды – дону Боско надо было выйти по делам в город. Выходя из комнаты, он встретил собаку, лежащую на пороге. Дон Боско старался отодвинуть ее, потом перешагнуть через нее. Собака, однако, грозно рычала и толкала дона Боско обратно в комнату. Мама Маргарита, хорошо знавшая Серого, сказала сыну:
– Если ты не слушаешь меня, то по крайней мере послушай собаку. Не выходи!
На следующий день дону Боско доложили, что вчера какой-то бандит, вооруженный пистолетом, ждал его за поворотом.
Дон Боско не раз пытался узнать что-нибудь поближе о происхождении своего спасителя. Однако никогда это ему не удавалось сделать. Когда в 1872 году баронесса Ацелия Гасати спросила его, что он думает о Сером, дон Боско, шутя, ответил:
– Было бы смешным считать его ангелом. Но нельзя утверждать также, что это обыкновенная собака.
Днем дон Боско трудился для своих ребят, собирал пожертвования, исповедовал, гласил проповеди во многих заведениях города. Ночью чинил обувь и одежду воспитанников, писал свои книги. Дефицит сна все время возрастал. Случалось так, что неожиданно морил его сон.
– Иногда после обеда – вспоминает Джованни Кальеро – дон Боско внезапно засыпал, сидя в кресле, с опущенной на грудь головой. Тогда все на пальчиках тихо выходили, чтобы не разбудить его.
Это послеобеденное время было для него самым трудным, поэтому он отправлялся по делам в город, навещал своих благодетелей, собирал пожертвования.
«Во время ходьбы я не засыпаю» – говорил он, улыбаясь. Но не всегда ему это удавалось.
Однажды пополудни он оказался на небольшой площади перед храмом Матери Божьей Утешения. Он был такой сонный, что не ориентировался, где находится и куда идет. Вблизи находилась сапожная мастерская. Дон Боско вошел туда и попросил у хозяина разрешения сесть в кресло и поспать несколько минут.
– Пожалуйста, пожалуйста, отче! Досадно мне только, что я буду мешать вам стуком молотка, – ответил хозяин.
– Никак нет, это мне совсем не помешает!
Дон Боско уселся за прилавком и уснул. Спал с половины третьего до пяти часов. Проснувшись, он огляделся вокруг и, посмотрев на часы, воскликнул:
– О, я бедный! Почему же вы меня не разбудили?
– Дорогой отче, – ответил сапожник. – Вы спали так сладко, что было бы грехом вас разбудить. Хотел бы и я так спать!
27. Собственные мастерские
Вначале помещение оратории (которое дон Боско называл приютом, а мы сегодня назвали бы интернатом) открывало свои двери прежде всего молодым ребятам.
После первого паренька из Валь Сезиа, который попал в кухню мамы Маргариты во время грозы, после Буцетти и Гастини – сюда ежегодно прибывали десятки ребят. Были такие, которые жили там по 3 года, некоторые пару месяцев, другие всю жизнь. Только с 1856 года большинство жителей интерната составляли ученики.
Первое место занимали рабочие, так как у них были жалкие условия жизни. Рабочий, особенно молодой, был предоставлен исключительно себе, был совершенно беззащитен перед хозяином. Не существовали профсоюзы. Карло Альберто разрешил всего лишь на образование «Общества опеки», но либералы не соглашались даже на это.
Дон Боско, устраивая своих ребят на работу, охранял их права соответствующим контрактом.
