По уникальному совпадению обстоятельств «Артуру» пришлось совмещать в странах Южной Америки две ипостаси: резидента советской разведки и фактического эмиссара Коминтерна. Этим наслоением функций, которое создалось не по вине Григулевича, его будут потом упрекать контролеры и кураторы Центра, «позабыв» о том, что инструкции, полученные им в июне 1941 года, подталкивали его к работе именно в этом направлении. Кстати сказать, эти инструкции до начала 1945 года не были отменены.
Глава XI.
КРАСНАЯ СЕТЬ НАД АРГЕНТИНОЙ
Иосиф знал, что «любимчиком» Кодовильи в КПА был Хуан Хосе Реаль. Ему прочили пост Генерального секретаря, разумеется, после того, как товарищ «Медина» решит уйти на покой. Хуану была доверена секретная работа партии: выявление полицейской агентуры, направление «своих парней» на службу в полицию, подбор помещений под «технические бюро», поддержание связи с Коминтерном.
Григулевич перехватил Хуана на подходах к «техбюро» ЦК, чтобы договориться о встрече. На следующий день на десять минут раньше назначенного срока Иосиф вошел в небольшое кафе на авениде Коррьентес. Он хотел спокойно обдумать вопросы, которые со всей прямотой придется поставить перед Реалем. И самый главный: согласится ли Хуан «поделиться» частью своего секретного аппарата? Знать бы, какие аргументы лучше всего подействуют на него…
Однако Реаль уже был на месте. Он задумчиво курил, рассматривая фотографии киноактрис на стене.
«Не помню, когда в последний раз был в кино, — он протянул пачку сигарет «Фонтанарес» Иосифу. — Угощайся».
Минуту помолчали.
«Знаю твои проблемы, — сказал наконец Реаль. — Викторио просветил. Неужели по анкетам никого не подобрал?»
Иосиф насторожился. Ему почудилось, что в голосе собеседника проскользнула ироническая интонация.
«Одно другому не помешает. Поэтому говорю откровенно: мне нужны лучшие люди твоего аппарата. Мне нужен помощник, которому я мог бы доверять как самому себе. Не жадничай, Хуан. Это только на время войны. Потом все они вернутся в партию. После победы».
«Все мы надеемся, что победа не за горами, — Реаль стряхнул пепел на блюдечко. — Надеюсь, что мои парни уйдут к тебе ненадолго».
«Максимум, год-полтора», — заверил его Иосиф.
«Ты так думаешь?» — Хуан покосился на газету, лежавшую перед ним, но от дальнейших комментариев воздержался.
На этой встрече Реаль порекомендовал Иосифу трех человек. Один из них был помощником Реаля по обеспечению партийной безопасности — 28-летний аргентинец Аугусто Уэрта. Он окончил педагогический институт в городе Парана, преподавал историю и литературу. Одно время занимал пост секретаря райкома КПА в провинции Энтре-Риос. Аугусто был рассудительный, выдержанный, в высшей степени организованный человек. Жена Аугусто Эльза окончила факультет философии и литературы университета в Буэнос-Айресе. Была комсомолкой, но из-за соображений партийной конспирации от активной политической работы отошла.
Жили супруги в собственном двухэтажном доме на улице Гавана в буржуазном районе. Их семейный клан был многочисленным и политически разнородным. Поэтому Аугусто прикрывал свои частые отлучки по партийным делам, а потом — разведывательным, «работой» коммивояжером и хлопотами по выращиванию пиретрума, урожай которого продавал на фабрики по производству инсектицидов. Сотрудничество с советским представителем Аугусто рассматривал как поручение особой важности и вначале считал, что Иосиф прибыл в Аргентину по линии Коминтерна. Когда разведывательная сеть была налажена, Аугусто расставил точки над «i», сказав Иосифу:
«Не морочь мне голову сказками о Коминтерне. Я знаю, какую организацию ты представляешь. Так и сообщи в Москву, Аугусто обо всем догадался, благодарит за оказанное доверие и обещает бить наци-фашистов в Аргентине до полного разгрома…»
Аугусто получил псевдоним «Бланко», Эльза — стала «Дорой».
В периоды служебных отъездов «Артура» «Бланко» заменял его, властной рукой направляя деятельность разросшейся аргентинской сети, в которой к началу 1942 года было 80 активных членов. В нее входили служащие военного министерства, депутаты, дипломаты, коммерсанты, журналисты, активисты национальных общин, технические служащие ряда посольств, а также хозяин брачного агентства и профессиональный контрабандист, которого Иосиф использовал в качестве связника с чилийской точкой.
* * *
Вторым ключевым помощником «Артура» стал итальянец Васко Галетти («Маго»), 45 лет, покинувший родину из-за преследований полиции в 1926 году. В его «итальянском прошлом» было несколько арестов, избиений до полусмерти в «воспитательных целях» и даже «стенка». В полиции любили инсценировать расстрелы, выявляя среди политических узников слабых на излом людей. В том далеком году следователь, в очередной раз выпуская Васко на свободу, предупредил: «Попадешься снова, живым не выйдешь».
Галетти перешел на нелегальное положение и затем выехал в Аргентину. Он устроился механиком в мастерскую порта и все свободное время посвящал партийной работе. Васко легко устанавливал связи в рабочей среде, обладал даром убеждения, умением популярно излагать марксистские постулаты и, несмотря на свою неброскую, «без особых примет» внешность, сумел настолько усилить позиции КПА в порту, что в ЦК стали серьезно подумывать о переводе его на «освобожденную» партийную работу. Галетти, человек слова и дела, хладнокровный, уверенный в себе, был идеальным кандидатом для включения в диверсионную группу.
* * *
И еще одного надежного человека получил Григулевич от Реаля: Рикардо Велеса, члена КПА с 1932 года, литератора и кинодокументалиста, снявшего несколько фильмов о парагвайско-боливийской войне в Чако. Самые обездоленные страны Южной Америки, которых подстрекали иностранные нефтяные компании, сошлись в кровавой схватке за пустынные земли вдоль своих границ. Разоблачительный пафос этих документальных съемок был настолько очевиден, что правая аргентинская пресса окрестила Велеса «русским шпионом», скорее всего потому, что его фильмы с успехом были показаны в Советской России. Так Рикардо попал в «черные списки» прокоммунистических элементов в Аргентине.
Велес не скрывал своих политических симпатий. В популярном еженедельнике он опубликовал серию «просоветских» статей. По мнению журналиста, после победных пятилеток и успехов индустриализации СССР «созрел» для решающего вмешательства в международные дела, чтобы «переустроить мир на справедливых началах».
