продолжили.
Он не шутил. На том участке пороги были просто жуткие. Я чуть не слетел, еле держался, меня болтало, как в стиральной машине, а потом поймало и затянуло под воду течение. До этого инструктор предупреждал меня, что под водой трудно сориентироваться, в какую сторону плыть, чтобы подняться на поверхность. Моим спасательным кругом были сани. Я должен был держаться за них. Доверять им. Подтянуться на них обратно.
Я это сделал. Еле-еле. Но никогда раньше я не испытывал и половины такой уверенности в том, что могу утонуть прямо здесь и сейчас. Когда я смог, я стал жадно хватать ртом чистый новозеландский воздух, а потом позволил воде нести меня, измученного, и больше испуганного, чем впечатленного, по течению. В те несколько секунд я в полной мере осознал, что смертен. Адреналин, путешествие, ландшафт, отсутствие Майка – все ополчилось против меня, я чувствовал себя эмоционально, физически и ментально вымотанным. Я уезжаю из Кайкуры. И я заранее в ужасе от испытаний, которые, без всяких сомнений, ждут меня в Куинстауне.
Когда начинаешь книгу с кульминационного момента повествования, преимущество этого приема в том, что в какой-то момент следует туда вернуться. Момент настал. Помните жуткую канатную дорогу «Лиса» над тем отвратительным каньоном? Помните, как мне пришлось разбежаться, прыгнуть и резко перескочить с одного каната на другой? И вот мы здесь.
После падения (ничуть не менее ужасного, чем это кажется по описанию) с канатной дороги открылся потрясающий вид на каньон. Подо мной сверкала бирюзовая река, а сам я проносился через ущелье к маленькой хижине, которую непонятно как прикрепили к противоположному утесу. Там меня ловили еще двое сумасшедших новозеландцев. Дрю тоже был там. Ах, да, забыл сказать – ему пришлось проехать по канатной дороге до меня, чтобы у него была возможность снимать меня с той стороны. Никто не берет в расчет бедного оператора! С дважды прикрученным к нему инструментом его честного труда, он ворчал, что, вероятно, должен быть другой, менее «захватывающий» способ туда попасть. Но нет, парни, которые работают с той стороны каньона, ежедневно добираются именно так. И, разумеется, единственный способ спуститься с того утеса – обратный путь по канатной дороге. К счастью, в этот раз уже прямой, без кошмарного падения, когда тебе кажется, что ты летишь в пропасть, – после первого рейса пара пустяков. Даже Дрю понравилось.
Мы в каньоне Шотовер недалеко от Куинстауна, оживленного альпийского городка, который держится на экстремальных видах активного отдыха. Это мекка для смелых искателей острых ощущений – чистый, процветающий (и очень дорогой) туристический объект, расположенный среди обычно заснеженных вершин и омываемый мягкими водами огромного озера Уакатипу. Мы отправились по живописному маршруту из Кайкуры через горы, образующие хребет на восточной стороне Южного острова. Вместо того чтобы подъехать с большой главной дороги, как разумные люди, мы прошли узкие тоннели и головокружительные спуски в нашем громоздком (и каким-то чудом оставшемся невредимым) фургоне, чтобы с интересом посмотреть вниз на Куинстаун. После ряда драматически крутых поворотов мы нервно ползли вниз к цивилизации на первой передаче, все время задаваясь вопросом, не окажется ли следующий поворот слишком резким для нашего огромного автомобиля.
После пережитых на «Лисе» острых ощущений по причине, которую вы скоро поймете, мы не идем вниз по склону каньона к небольшой посыпанной гравием автостоянке и нашему микроавтобусу, который доставил нас в это прекрасное место. Мы идем в другую сторону. Я еще не закончил свой рассказ.
Немного вперед – и мы доходим до еще одного устрашающего вида сооружения, привинченного к скале. Мы проходим через маленькую деревянную пристройку, в которой ютится крошечное кафе, и спускаемся по нескольким ступенькам к прицепленной к скале металлической платформе. А теперь что? Еще больше трюков, бросающих вызов гравитации, вот что.
Качели каньона Шотовер – это не те качели, которые вы найдете на любой детской площадке. «Детская» площадка предполагает что-то для развлечения, к тому же в данном случае речь не идет ни о каких или почти ни о каких площадках. Вас обвязывают уже привычными ремнями, простыми и страховочными тросами, и все они дугой уходят к середине большого троса, протянутого через каньон. Я сразу понимаю, к чему все это приведет. В отличие от банджи, который упруго подхватывает вас и подбрасывает обратно в воздух, когда вы достигаете конца свободного падения, здесь вы будете раскачиваться по каньону, как сумасшедшая метательная машина в человеческом облике. Еще больше ухмыляющихся, безумных новозеландцев с удовольствием рассказывают мне о разных способах, которыми можно взлететь в воздух. Вперед, назад или…
«А какой хуже? – глупо спрашиваю я. – Какой самый страшный?»
«Думаю, можешь попробовать “стул”», – гремит один из них.
После «Лисы» во мне еще бурлит адреналин, так что я глупо соглашаюсь на это своеобразное предложение.
И мгновенно жалею об этом.
Давайте обратимся к статистическим данным. Утес, на котором я нахожусь, возвышается более чем на сто метров над скалистым дном ущелья. Я должен пролететь в свободном падении около шестидесяти метров, а затем, раскачиваясь, еще двести. И все это сидя на стуле.
Старомодный поясной ремень безопасности пристегивает меня к пластиковому стулу, такому, на котором нормальные люди могли бы отдохнуть в саду. Я сижу спиной к обрыву. Задние ножки находятся прямо на краю платформы. Все к чему-то да привязано, надежные карабины повсюду прикреплены к металлическим перилам. Даже Дрю привязан, в своем новом камуфляжном жилете с несколькими карманами, которые так удобно использовать для крышек объективов и других деталей камеры. А его камера привязана к нему. Ясное дело, никто не хочет, чтобы что-то или кто-то свалился в ущелье. Что-то или кто-то, за исключением меня. Я это сделаю. Да? Адреналин закипает, я чувствую, как у меня колотится сердце.
Мне предлагается откинуться назад на спинку стула, как вы в детстве делали в школе, и предоставить все остальное гравитации. Сильная рука новозеландца сжимает страховочный трос, который один удерживает меня от падения назад в небытие. Как раз в тот миг, когда я чувствую, что вот, уже сейчас… Меня снова ставят почти вертикально.
«Ложная тревога, – произносит кто-то. – Сейчас…» Они со мной играют.
«У меня слабое сердце. Это вредно для здоровья», – говорю я с нервным смехом и слова застревают у меня в пересохшем горле. Ожидание – это пытка. Я опять откидываюсь назад. Жду ужасный переломный момент. И меня опять тянут.
«Это самый худший из всех возможных…» – шумно выдыхаю я, не зная, что и сказать. А потом поворачиваюсь
