Люди желают получать сомнительное удовольствие от «потребления контролируемых веществ» по весьма разнообразным причинам, но один фактор присутствует, похоже, на всех социальных уровнях: НЕСМОТРЯ НА ОЧЕВИДНУЮ ФИЗИЧЕСКУЮ УГРОЗУ ЛЮДИ БУДУТ ИХ ПОТРЕБЛЯТЬ, И ХОТЬ ТРАВА НЕ РАСТИ.
Компанейские Химикаты, в том числе алкоголь, потребляются обычно потому, что мистеру Гуляке хочется достичь той или иной вариации состояния, которое мы назовем «опьянением вдрызг». Для некоторых оно равносильно медленной смерти — и все-таки они хотят этим заниматься. «Самоубийство — быстрое или медленное? Вправе ли правительство принуждать взрослого человека жить, если человек выбирает смерть — быструю или медленную?» Может, иногда и вправе. Но обычно — нет.
Я убежден, что люди имеют право решать собственную судьбу; люди принадлежат сами себе. Я также убежден, что в демократическом обществе правительство существует лишь постольку, поскольку (и лишь до тех пор, пока) отдельные граждане выдают ему «временную лицензию на существование» в обмен на клятву хорошо себя вести. В демократическом обществе вы владеете правительством — оно вами не владеет.
Вместе с тем необходимо соблюдать условия, при которых погоня индивидуума за собственной участью не угрожала бы здоровью и благополучию окружающих, пока эта «погоня» еще не кончилась.
Вопрос семантики
Меня раздражают телерепортажи об «угрозе наркотиков», втиснутые между рекламными блоками, где на все лады расхваливаются поступившие в продажу болеутолители, снотворные, таблетки для похудания и пиво.
Любую такую «угрозу» обществу вернее определить как «образ действий в результате неправильного употребления веществ» — термин для обозначения безответственного поведения, вызванного химическим путем, неважно, воздействием клея, мускатного ореха, диетических добавок, алкоголя или соединения из нынешнего реестра «контролируемых веществ».
Наркотик не может быть нравственным или безнравственным — это химическое вещество. Вещество само по себе не угрожает обществу, покуда человек не относится к нему так, будто потребление вещества дарует временную лицензию на право стать мудаком.
Существует множество соединений, химическим путем меняющих поведение человека. Они угрожают его собственному здоровью, а также третьим лицам, чья безопасность зависит от того, не утратил ли квалификацию алкоголик или наркоман, пилотирующий «Боинг-747», выполняющий операцию на сердце, выносящий приговор по делу об убийстве или пишущий федеральные законы.
Дело в том, что не существует полной психофармакологической «таблицы поведения» для массы веществ (контролируемых или нет), которые люди принимают внутрь — даже случайно, — включая пищевые продукты, способные, в зависимости от химических свойств организма, вызывать галлюцинации, психотические явления и какие угодно нежелательные физические расстройства, ведущие к «неадекватному поведению», а мы почему-то зациклились на «наркотиках».
«Проблема наркотиков» реальна, однако изрядно запутана кривой семантикой. Получи мы завтра возможность уничтожить все соединения из реестра контролируемых веществ, «преступные» действия, вытекающие из химически измененного человеческого поведения (допустим, люди в основе своей — животные благонравные и чумеют, лишь когда их поразили чужеродные молекулы), все равно не прекратятся.
Можно сказать, жизнь есть сложная форма электрохимического спектакля: электрические заряды видоизменяют химические соединения, те перегруппируются, образуют электрические заряды и т. д. и т. п., пока не возникает «Жизнь Как Поведенческий Театр» (чьи спектакли воспринимаются электрохимическими датчиками, а те уже образуют заряды, видоизменяют соединения, образуют новые заряды и так далее). Следите за мыслью? Короче говоря, еще до ЛСД были грибы, а до фенициклидина были маньяки, грабители и убийцы. Так можем мы выиграть хоть какую-то войну с наркотиками? Вы шутите?
Торговля наркотиками наиболее опасна не летальными промахами наркоманов и мелких дилеров — подлинное зло таится в финансовом и политическом могуществе, что плывет против течения в руки повелителям картелей. У этих ребят вполне хватит свободных денег, чтобы мановением руки отхватить кусок любой страны.
Американские наркоманы финансируют нижнюю часть уравнения, а наши полномочные представители — остальное, неосуществимыми псевдозаконами и шумной, бессмысленной войной с наркотиками облегчая жизнь крупным воротилам. Да что говорить, если американским таможенным чиновникам, от которых требуют принятия действенных мер, затруднительно самим проверяться на употребление наркотиков.
Вводить морскую пехоту?
Может, следует объявить, что Соединенные Штаты находятся в состоянии войны со всеми странами, производящими и распространяющими наркотики и/или отмывающими деньги, и узаконить, таким образом, введение туда всех родов войск?
А с Китаем что делать? У них имеется водородная бомба и весьма многочисленная армия. «Ах, да… ну, героин — это уже не такая серьезная проблема… займемся-ка лучше этими гнусными торговцами кокаином».
Неужели нам всерьез допустить возможность международного вооруженного конфликта из-за того, что в артистическом сообществе встречаются мужчины средних лет, у которых без контрабандной фармацевтической помощи хер не встает?
Что, распылим остатки «эйджент оранджа» и разъебем чьи-то джунгли, потому что «творческие работники телесети», решая сложные эстетические задачи, определяющие увлекательнейшее содержание американских телепрограмм, полагаются на народные снадобья!
Закон и порядок
Помимо прочего, мы выдали правительству лицензию на поддержание «законности и порядка» — в первую очередь на создание осуществимых законов, принципов общественной жизни, плюс разрешение по необходимости применять силу, проводя этих законы в жизнь. Где ж мы облажались?
Начать с того, что недавно мы собрали небывалый урожай адвокатов, и каждый из них хотел зарабатывать на жизнь, но, если столько адвокатов конкурируют за преступный доллар, каким образом они рассчитывают отхватить принадлежащий им по праву кусок Американского Пирога? Ответ напрашивается сам собой: Америке требовалось больше преступников. Не самых скверных, не тех, что убивают, насилуют и все такое, — нет, нам нужны были нормальные, из средних слоев, с деньгами и акциями, живущие по соседству преступники, которых легко защищать. Адвокаты Америки вознамерились сотворить мир, где их услуги станут незаменимы.
Они пробрались на все уровни правительственных структур, и стоило нам на минутку отвернуться, как они создали целый свод невразумительных, противоречивых, неосуществимых законов (к примеру, Кодекс Налогового управления), нарушить которые может любой человек, в любой момент, сам того не зная, целые семьи ставя под угрозу разорения, — после чего спасти их может разве что (не смейтесь) хороший адвокат.
Затем в дело пошли выверты нашей прецедентно-правовой системы. Прецедентное право — это когда на идиотское судебное решение, принятое в одном месте, ссылаются как на «правовой прецедент», составляющий основу для другого идиотского судебного решения где-нибудь еще — вроде компьютерного вируса.
Вспомните: вначале мы гипотетическому правительству выдали временную гипотетическую лицензию на создание гипотетически организованной общественной системы, которой следует управлять на демократической основе, — и по условиям сделки от держателя лицензии требовалось, кроме всего прочего, создать нам закон и с помощью этого закона поддерживать порядок.
Предполагалось, что этим займутся люди, которые немного представляют себе, как это делается (и хотят это делать, поскольку нам это нужно). Они сказали, что они это могут. Мы им поверили. Мы за них проголосовали. И что мы получили? В итоге подвид мутантов зарабатывает на жизнь враньем, а ему невольно содействуют полуграмотные присяжные (отбираемые самими адвокатами), которые добивают систему, громоздя непроходимые завалы прецедентного права.
Полчища юристов слегка бы поредели, будь адвокаты и судьи обязаны под присягой произносить каждое слово в суде: под угрозой тройного наказания и конфискации имущества, если они соврут, либо если документы, ими представленные или служащие уликами, окажутся ложью в письменном виде.
Нулевое отклонение?
Новый закон о наркотиках, который предусматривает смертную казнь и конфискацию имущества, имеющего отношение к любым наркоторговым операциям, мог бы стать поводом для весьма увлекательных бесед с миссис Тэтчер. Оффшорная банковская политика Британии допускает — даже поощряет — махинации по отмыванию наркотических денег.
Из всех иностранных правительств, охваченных нынешним повальным увлечением биржевыми играми и приобретением американских активов, включая арабов, немцев и японцев, самый большой куш отхватила Британия (или неведомые структуры, действующие через представителей британских банков).
