дальше покорять снежно-травяные просторы.
Почти все время так и прогуляли. Уже ближе к моменту отъезда я смогла уговорить путешественника польститься на овес, который наверняка ждал в конюшне. Накрыла одеяльцем, чтоб не замерз (потому что снег же в конюшне таять начал), попросила одну из частниц, чтобы сняла, когда коник высохнет, и стала собираться домой.
Не тут-то было! Стоило отойти от денника, как раздавалось возмущенное ржание, и меня возвращали назад, чтобы вылизать напоследок. И еще напоследок. И еще. И… В конце концов уже все присутствующие начали увещевать Гонжищу, что я же не навсегда от него уезжаю, в конце концов, но его, к сожалению, это не убедило почему-то. Жалко коня. Нимагуятакбольше…
Еще меня ходячим хосписом обозвали. Возвращалась в Минск с коневозом, притарабанившим двух новых лошадей. Ну, и разговорились с перевозчиком.
— А что у тебя за лошадка? — спрашивает.
— Гонг.
— Имя на слуху что-то… Откуда он?
— Ко мне от Т.Н. попал. А до того у Д. был.
Ну, вот тогда и услышала этот эпитет в свой адрес.
— Да не, — говорю, — все не так уж плохо.
— Там, где пробегал Д., не плохо быть не может.
Ну, вообще, если по-честному, Гонжище очень-очень повезло, что он быстро попал в руки предыдущего владельца. Хотя ноги успели подпортить, жить и быть, если что, полноценной хобби-лошадкой Гонжище это не мешает. А пробудь он у Д. подольше… И мне еще некто пытался доказать с пеной у рта, как бережно относятся к лошадкам у Д.
Как Гонжище покорял манеж
Поскольку было холодно, а в конюшню Гонжище идти не хотел, решили мы, поваляв дурака на плацу, попытаться заглянуть в страшный и ужасный манеж.
Раньше моя самая храбрая в мире лошадь, по-видимому, принимая это сооружение за очень большой коневоз, отказывалась даже приближаться к страшилищу. Один раз я его овсом заманила ко входу (дальше не стала звать), но Гонжище даже овес есть не мог — нервно вздрагивал и озирался на каждый шорох. А это показатель, потому что овес Гонжище любит до потери пульса. Решила его не нервировать, и из манежа мы ушли.
Но поскольку в последнее время он чрезвычайно мил и склонен к сотрудничеству, решила воспользоваться сим обстоятельством. Ну, и пошли.
Когда ворота со скрипом открывались (они металлические), Гонжичка слегка присел, но попыток сбежать не сделал. Вошел без особых колебаний. Походил со мной там, потребляя вкусняшки.
Потом я, конечно, глупость сделала. Надо было спокойненько выйти — и все, но я ж балда балдовна. Взяла его и отпустила совсем. Ворота специально не закрывала, кстати, чтобы у Гонжички, ежели что, оставались пути к отступлению.
Ну, он к ним и пошел, чего. Постоял, подождал минутку, а потом как втопил галопедрищем!!! Добежал до конца левад и стоит, наблюдает, выйду я али засосало насмерть. Увидел, что вышла — рысью прискакал порадоваться, что мы оба остались живы.
А еще Гонжище первый раз лег по просьбе в снег! Правда, долго думал, ковырялся, но, в конце концов, решился.
На конюшне было забавное. Во вторую смену в нашей леваде гуляет, по идее, одна Бусинка. Ну, я и выцыганила для Гонжищи право на выгул и во вторую смену. Однако смотрю — вместе с ней разгуливает приписанная к соседней леваде Оладушка. Ну, мало ли, думаю, может, специально выпустили. Присоединила к ним Гонжищу. Оладушка тут же стала к нему приставать, Гонжище такому поведению возмущался, но в конце концов уболтал домогательницу, чтобы нежно грумиться и есть сено из одной кучи, и пока на этом в развитии отношений остановиться. В общем, гуляли втроем. А уже когда садились в машину, глянула и обалдела: каким-то образом в леваде оказался Чинук, который тоже прописан по соседству!!!
— Это как? — ахнула я.
— А, они научились, — говорит Юля. — Им почему-то ваша левада больше нравится.
Оказалось, переползают между (!!!) горизонтальными жердями.
Копперфильды, блин! Хорошо, хоть мирные люди.
Зато мы победили манеж! Гонжище не очень хотел туда идти, но я все же уговорила. Там он немножко пофыркал, поприседал, но попыток улизнуть мужественно не делал. Вместо этого по просьбе сделал пару трюков, и на этой оптимистической ноте мы страшное место покинули, и даже вместе, и даже шагом, а не галопищем, да.
Гонжище, как за ним в последнее время водится, был рад-радешенек со мной вновь свидеться. Лизался, был милым.
Нашел нам площадку для занятий. Ну, то есть как. Мы вышли из конюшни, я его как обычно отпустила, чтоб понять, чего лошадке хочется. Вначале ему вроде бы хотелось поиграть: он попискивал и подпрыгивал. Предложила поиграть, но Гонжище, попрыгав немножко, свинтил в сторону занимательных мест: манежа, плаца и бочек. Зашли в манеж, и Гонжище уже даже не приседал. Потом он пошуровал к любимой бочке — занято! (там лошадка гуляла) Пошел на плац — там тоже занято! Гонжище расстроился, но обнаружил, что есть еще одна бочка! Мы там раньше не занимались — она, по мне, маловата. Гонжище тут же забрался внутрь и стоит, на меня смотрит: я нашел свободную аудиторию, иди заниматься! И всё, не выманить. Пришлось заниматься, а что делать?
Ладно, думаю, раз ты такой прилежный — попрошу лечь. Вывела из бочки на неутоптанный снег, попросила — и он тут же бухнулся, прямо на краю дорожки! А встав, тут же вновь побежал в бочку. Чуть выманила.
Попытались стабунить его с жеребенком Брэнко. Вначале все шло хорошо, но потом Гонжищу начало плющить. И он начал разыгрывать жеребенка. Скакал вокруг него, носился, свечил, козлил и прочее. Все бесконтактно совершенно, но бедолага Брэнко прикола не понял, поджал хвостик и улепетнул. Ну, потому что взрослый солидный дяденька, а ведет себя как хулиганистый подросток.
Так и шло. Пока Гонжище вел себя прилично — Брэнко ходил за ним хвостиком, как только начинались бесилки — пугался.
В конце концов, чтобы Гонжище выплеснул пар, я залезла в леваду и начала с ним играть. Вот он обрадовался! Брэнко следил за нашими бесилками таааакими глазами, вы бы видели!
А потом Гонжище стоял и облизывал мне куртку. Брэнко тоже хотел попробовать, но Гонжище не дал, закрыл меня своим телом и состроил крысу.
У Гонжищи новая игра. Называется «не выпускай Катю из денника». Только я собираюсь выйти, как он своим чемоданом аккуратненько отодвигает от
