К все возрастающему ужасу Билла, шейх вызвал своих людей, с тем чтобы они выбрали сто лучших верблюдов из их огромного стада. Когда Билл тактично отказался от щедрого предложения, количество верблюдов возросло и в конечном счете было увеличено вдвое. Поняв наконец, что женщину ему не продадут ни за каких верблюдов, тон шейха тут же изменился и из гостеприимного стал оскорбительно грубым. Неужели бедуины не достойны такой женщины? Им было нанесено оскорбление.
Ситуация с каждой минутой обострялась, и напуганная пара с трудом избежала расправы разъяренной толпы. Они ринулись к своей машине и на бешеной скорости помчались прочь, но бедуины еще какое-то время преследовали их на верблюдах. Кто знает, чем бы все это закончилось, не будь у них хорошей машины, которая оставила орду оскорбленных и озлобленных бедуинов далеко позади в песках.
Поприветствовав бедуинов, Асад пригласил их зайти на чай в наш лагерь. Он сообщил нам, что люди, так напугавшие нас, принадлежали к одному из бедуинских племен и в тот день занимались охотой.
Теперь мы ждали их отъезда, чтобы присоединиться к нашим мужьям. Вскоре по всему лагерю начал распространяться вкусный запах вечерней трапезы, дразня наши урчащие животы, и мы наконец услышали на мужской половине громкие слова прощания. Получив заверения от наших мужей, что мы обязательно приедем в их лагерь с визитом, бедуины уехали.
Испытывая большое облегчение после их отъезда, я первой вышла из шатра, отодвинув занавес, закрывавший вход. Сестры с остальными женщинами поспешили за мной.
Все были голодны, так что мы быстро расселись вокруг ковров, накрытых белыми льняными скатертями, служивших нам столами. Хотя в Саудовской Аравии существует обычай, что первыми едят мужчины, а женщины ждут, когда те наедятся, а потом доедают остатки, в нашей семье этот обычай не соблюдается. Если собираются только члены нашей семьи, мы все едим вместе. Даже высокомерный Али часто садится за стол со своими женами и детьми. Так что мы все уселись, скрестив ноги, и наши слуги принесли нам большие сосуды с водой для ополаскивания рук.
У меня слюнки текли от предвкушения пиршества, которое, я была уверена, ожидало нас. Наши повара занялись приготовлением еды сразу же по прибытии на место.
Их прежние споры были забыты, и теперь все трое стояли бок о бок друг с другом, наблюдая за процессией внесения блюд. Шестеро мужчин несли огромные медные подносы, не меньше десяти футов длиной. Маленький верблюжонок, жарившийся на вертеле целый день, теперь возлежал на горе из риса на большом блюде. Внутри верблюжонка находился ягненок, фаршированный цыплятами, которые, в свою очередь, были нашпигованы отварными яйцами с овощами.
Слуги начали выставлять перед нами чаши с салатами, оливками, сыром и другими разнообразными яствами.
Наша трапеза началась с ритуала. Карим произнес басмала, или «Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного!». Исполняя роль хозяина, Карим начал настаивать, чтобы муж Нуры, Ахмед, будучи старшим среди нас в этом семейном собрании, первым отведал кушанья.
Ахмед же в свою очередь начал отказываться, утверждая, что он не заслуживает такой чести.
С возрастающим пылом Карим все громче и громче заявлял, что имя нашей семьи будет обесчещено навсегда, если Ахмед откажется первым опробовать блюда.
Я слышала, но не слушала все это, так как привыкла к этим церемониальным ритуалам и обычно ничего не имела против небольшой паузы перед началом еды. Но в данном случае я умирала от голода. И хотя ничего не сказала, я подумала, что мы, саудовцы, слишком много времени тратим на бессмысленные обряды, при том что финал всем давно известен. Конечно же, все было предрешено, и в конечном счете Ахмед позволит Кариму убедить его первым начать трапезу.
Ахмед и Карим так долго продолжали свои препирательства, что я уже подумывала, не стащить ли мне с блюда, стоящего рядом со мной, фрикадельку. Как раз в тот момент, когда я уже приготовилась это сделать, Карим в своей ладони свернул из риса шарик и протянул его Ахмеду. Мой шурин наконец сдался. Он положил этот рис в рот, после чего оторвал от бока верблюжонка кусок мяса и отправил его вслед за рисом.
Это было сигналом, что можно начинать пиршество. Чаши передавались из рук в руки, в то время как другие жадные руки тянулись к главному блюду. Все были страшно голодны, так что это был редкий случай, когда разговоры не прерывали процесса еды.
Когда наконец мы насытились, слуги начали вносить подносы со сластями, приготовленными из сливок, орехов и меда. И хотя наши желудки были полны, мы не могли отказаться и не попробовать вкусных сладостей.
Раздались слова благодарения: «Мир вам и милосердие Бога». И под конец внесли серебряные чаши с розовой водой для омовения рук и рта.
Наша трапеза завершилась.
Карим предложил:
— Давайте вместе посидим вокруг костра.
С заходом солнца воздух пустыни стал прохладным, так что мы все с радостью пошли к мерцающим красным углям огромного костра. Даже дети отправились с нами. Мы начали, как обычно, вести беседы о нашей истории — любимое занятие семейных посиделок.
Когда слуги принесли нам кофе и чай, а маленьким детям прохладительные напитки, зазвучали захватывающие повествования в стихах о караванной жизни и племенных войнах.
В прошлом арабы и бедуины часто нападали друг на друга. Такие жестокие налеты считались вполне достойным способом обогащения племени. Но ни одних воинов так не страшились, как воинов Аль Сауд, так как они безжалостно убивали своих врагов, хвастаясь, что во время своих налетов никого в живых из воинов противника не оставляли. Невинных же — женщин, детей, стариков — распределяли среди победителей.
Возбужденные этими историями, старейшие члены нашей семьи явно почувствовали зов предков, и когда Ахмед, вскочив на ноги, потребовал, чтобы слуги принесли ему его меч, наши мужья стали ему вторить. И вскоре мы все с восторгом наблюдали ардха — бедуинский воинственный танец.
Я радостно улыбалась, глядя на Карима и других мужчин, которые танцевали и пели песни, ловко и искусно работая мечами. Брат Али начал бой на мечах с Асадом, но вскоре сдался, раскрасневшись и тяжело дыша. Хотя Али гораздо крупнее подтянутого Асада, с годами он разжирел, в то время как Асад, будучи очень собранным человеком, сохранил хорошую форму и мускулатуру.
После этой разрядки наши мужчины, тяжело дыша, вернулись к костру. Они подняли кувшины с водой и, держа их на весу, направили струи воды прямо себе в рот, мастерски заливая в горло и не расплескав ни одной капли.
Когда Тахани начала рассказывать бедуинскую историю о любви, Али прервал ее, высмеяв подобные сантименты.
