Не знал Рис, что Ф-84 был создан Александром Картвел ли, выходцем из Тифлиса, и получившим образование сначала у нас, в Питерской Техноложке, а потом во Франции. А в США в 30-х годах, объединились Петербуржец Северский, герой-ас Первой Мировой, Картвел ли и Сикорский.
— А вот знаменитый Фантом.
Не любил я Фантомы, о чём честно и сказал.
— Почему? — сильно удивился Рис.
— Потому, что они во Вьетнаме воевали, а когда был Вьетнам, я США не любил.
Мы здорово общались. Чувствовалось, что Рис очень любит авиацию. Но детям было холодно, и я вынужден был откланяться. Остаток дня мы провели в магазинах, которые были как у нас, или почти как у нас. Все товары, кстати, в основном китайские, но очень высокого качества. Цены были чуть ниже.
Вечером вся семья собралась, что бы попрощаться с нами. Помела сказала очень просто:
— Спасибо, Алексий, что вы приехали. Было очень тепло, мы не чувствовали себя чужими. Ни я, ни Люда никогда не забудем этих волшебных дней, проведённых с нашими друзьями. Я запомнил слова из фильма Чкалов: … мы принесли дружбу от великого Русского Народа великому Американскому!
На следующий день, утром, мы уже были в Майами. Вылет был вечером, и мы решили немного отдохнуть в той же гостинице, в которой ночевали в первую ночь. В нашу честь взвился Русский флаг, а цена за номер снизилась на 4 доллара! Наш номер был на 5 этаже, под глиссадой снижения. Стеклопакеты не пропускали звука, и реактивные лайнеры, бесшумно пролетали над нами, а чуть подальше развивался Американский Флаг.
Вот мы и дома. Все спрашивают о моей поездке, и всем я о ней с радостью рассказываю.
Какие бывают гости в кабине экипажа
А работа продолжается. Летаем много, выходные редкость. Задолженность по отпускам всё растёт, а отгулять эти отпуска времени нет.
У нас, в отличие от всего остального мира, люди часто приходят посмотреть, что в кабине лётчики делают. Интересующиеся люди приходили к нам в кабину часто, на нас посмотреть, да и в окно тоже. Ещё, работая в Архангельске, многие приходили посмотреть на нашу работу. Со мной в кабине, кроме Люды с Олей, моих родителей ещё другие приходили. Мой ребёнок Оля, с большой радостью у меня сидела, потому что из моего окна облачка-барашки и злые сизые от гнева облака лучше видны, Люда любила у меня сидеть, потому, что чувствовала себя лучше, а родители просто гордились.
Как-то, в июльскую жару, в Архангельске и такое было, полетели мы в Ленинград. А поскольку было очень жарко, то сидел я без рубашки. Вдруг входит к нам девушка и Николай Андреевич, наш Командир, её ко мне в кабину сажает. Взлетели, и на взлёте было очень много гроз, и я даже слегка употел (поэтому, в жару, особенно при грозах, я рубашку всегда снимал.) Ничего, обошли. И в Питере сели по расписанию. ”Н-да” только и сказал Николай Андреевич.
Совсем скоро, летим в Свердловск — Новосибирск. Людина подруга, даже билет поменяла, узнав, что я лечу, чтобы у нас в кабине посидеть. Летим, уже подлетаем к Перми, и я слушаю погоду Свердловска. А в Свердловске туман, а в Перми тумана не было. Меньше, чем через 20 минут уже рулим в Перми.
— Быстро долетели, говорит Людина подруга.
— Да, мы сели в Перми, в Свердловске погоды нет, туман — говорю я.
— Не может быть — удивляется Людина подруга. Подрулили к вокзалу, где было написано “Пермь“, поверила, а Николай Андреевич, сказал ещё раз “Н-да” и женщин в кабину, кроме моей жены, больше брать не стал.
Потом, я уже летал с Александром Волковым, и кроме Фоменко и моих Голландских приятелей я не возил ни кого. Об этих товарищах я уже писал.
Потом был уже Питер. Мы летели с Павловым А.А. на Запад, из Тюмени в Питер, с какой то Христианской миссией из Норвегии на борту. Вдруг в нашу дверь постучали, и на пороге появилась Анне Лизе из Осло. Мы летели на 10600 и болтали с ней весь полёт и она фотографировала небо всю дорогу, и так была благодарна, что переписывалась со мной почти год и прислала мне снимок, который и должен быть обложкой моей будущей книги.
Один раз с нами летела Эдита Пьеха. Она подарила нам календари с её изображением. Честно говоря, мне совершенно всё равно, кто с нами летит, но спев всего одну лишь песню о тех товарищах, о которых не вспомнить нельзя, я уже был ей благодарен на всю оставшуюся жизнь.
В Архангельск с нами как-то летал Тур Хиердал с Сенкевичем. Розенбаум летать любит и очень приветлив, Боярский летал, не снимая головного убора, и не замечая экипаж. Знаменитые артисты сидят в бизнес классе, их было много, всех не упомнишь.
Часто летали политики, а также жена одного из политиков. Все работники предприятия Пулково боялись неожиданностей от неё. На всякий случай усиливалась осмотрительность бортпроводников, но первое время без скандалов не обходилось, но люди всегда учатся…
Наши рассказывали, как однажды в кабину заглянул сам Владимир Вольфович Жириновский. Он с восхищением наблюдал за слаженной работой всего экипажа, правда в горизонтальном полёте работает в основном штурман, который не виден. Штурман сидел в носу за занавеской в тот момент. И сей факт, очень удивил лидера ЛДПР — никто, казалось, самолётом не управлял, а он летел куда надо! Кто же самый главный на борту? — спросил Владимир Вольфович.
— Командир — отвечают ему.
— А кто же самолётом сейчас управляет?
— Штурман.
— Значит, штурман не командир? Когда я стану президентом, штурман будет Командиром!
Нравился мне Владимир Вольфович.
Вообще, после посадки, особенно на заграничных рейсах, пассажиры хлопают в ладошки. Нравится, значит. В театрах ещё “Браво, Бис!” кричат. Я предложил, если у нас тоже кричать станут, то произвести повторный заход с посадкой, для поддержания престижа авиакомпании.
Февраль 2003 года. Мне ещё осталось только 46 часов до моего последнего полёта. Мы летим в Сочи. Наш стандартный экипаж и проверяющий, наш Павел, зам. командира эскадрильи. Если честно, то погода была дрянь, снег, плохая видимость, и я не очень то верил, что это заряд. По прошлому опыту, такая погода могла продолжаться долго, до вечера. Но прогноз был нормальным, и по документам мы не должны были задерживаться, полетели. У меня в кабине гость — товарищ сына нашего Владимира Николаевича, нашего Командира. Вообще, устал, ещё гости. Ничего, скоро уже отпуск.
Со мной сидел самый обычный парень, с толстыми очками и вообще ничем не примечательный. Одним словом очкарик! Ладно, пусть уж сидит, тем более что Владимир Николаевич попросил. Пока рулили к исполнительному старту, познакомились. Султан, так звали того парня, купил билет в Сочи и обратно с нами, чтобы просто посидеть в кабине и получить то же удовольствие, что и мы! Даже, видимо большее! Я такого не видел! Мне казалось, что в этом Ельциноидно-Чубайсоидном обществе остались только “Баобабы”. Потом выяснилось, что даже летаем мы с ним в одном аэроклубе, и даже у одного инструктора, а лётчиком он не смог стать из-за зрения. Зауважал я Султана, и весь полёт старался ему всё рассказывать и показывать.
