войска вели против СССР, шла независимо от боевых действий Германии и не имела иной цели кроме возврата утраченных территорий, что было достигнуто за шесть месяцев. Затем Финляндия, после первых поражений осознавшая, что советская армия в состоянии дать отпор, проявляла гораздо меньше желания продолжать войну, которая больше не могла ей ничего дать.
Александра Коллонтай в этот период работала над поддержанием контактов в Финляндии. И когда уверенность в победе Германии стала слабеть, она попыталась подтолкнуть Хельсинки к переговорам с СССР. Но германское давление на всем скандинавском пространстве — Гитлер даже решился на бомбардировку севера Швеции, чтобы убедить ее отказаться от нейтралитета, хотя и тщетно, — обрекало любые переговоры на провал. В Москве усилия Коллонтай были отмечены высокой наградой в 1942 году и, что особенно важно, повышением, состоявшемся в следующем году, с возведением в ранг чрезвычайного и полномочного посла. Еще одно невиданное достижение для женщины. Но Коллонтай, как рассудили Сталин и Молотов, доказала свою эффективность.
На ее счет Сталин также мог отнести тот факт, что, несмотря на его беспокойство, Швеция отнюдь не последовала примеру финнов и не поддержала немцев в войне, твердо придерживаясь статуса нейтральной державы.
Признанных таким образом заслуг Александры Коллонтай оказалось недостаточно, чтобы уберечь ее от несчастного случая со здоровьем, который едва не стал для нее смертельным. Истощенная своими бесконечными демаршами, тревогой, едва находившая время для сна, Коллонтай поведала в письме от 16 июня 1942 года своей подруге Изабель де Паленсия, что ее нервная система пришла в негодность. Непреклонная, стойкая Александра, никогда ни на что не жаловавшаяся, призналась близкой подруге, что держится из последних сил. Ее личный врач непрестанно выражала беспокойство, но не сумела заставить ее прерваться на отдых.
Последствия этого проявились в августе 1942 года, когда Александра потеряла сознание. Сосудистый спазм, повышение кровяного давления до опасного уровня ее сломили. Все уже думали, что потеряли ее. Тем не менее на Рождество она вновь появилась на публике после нескольких месяцев, проведенных в больнице. Она была спасена, но в каком состоянии пребывала! Она восстановила способность говорить, хотя и медленно, частично восстановила способность пользоваться правой рукой, что было так необходимо той, кто не могла жить без того, чтобы писать. Зато ноги ей отказали, и она до конца дней оказалась прикованной к инвалидному креслу. Левая часть тела, левая рука оставались парализованными, а мышцы лица еще некоторое время с трудом обретали подвижность.
Коллонтай в то время было уже семьдесят лет, но ее энергичность не соотносилась с ее возрастом, который в то время считался весьма почтенным. Во время восстановительного периода, который она провела в городе Сальшёбаден в компании главным образом Миши, примчавшегося к ее постели, Коллонтай подменял и одновременно следил за ней (НКВД не изменял своим привычкам) Владимир Петров — молодой чиновник, присланный из Москвы. Тогда же НКВД, озабоченный тем, чтобы поставить посольство и посла под более строгое наблюдение, решил заменить шофера и секретаря Коллонтай, то есть наиболее приближенных к ней сотрудников.
Когда военное положение СССР выправилось, а здоровье Коллонтай пошатнулось, в Москве решили, что свобода действий, предоставленная ей ранее в чрезвычайных обстоятельствах, не может продолжаться. Новая команда, Петров и секретарь, тщательно копались в ее бумагах, фотокопии которых вновь отправлялись в Москву. Но та, что вызывала к себе такой интерес, сохраняла бдительность, несмотря на ослабленное состояние, и, привыкшая к полицейским штучкам своей страны, поступила по-своему. Она постановила, что будет содержать секретаря за счет собственных средств, а посланник из Москвы займется второстепенными задачами.
Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении А. М. Коллонтай за выдающиеся заслуги перед СССР и в связи с 70-летием со дня рождения орденом Трудового Красного Знамени. 5 апреля 1942. Подлинник. Машинописный текст. На русском и норвежском языках [РГАСПИ. Ф. 134. Оп. 1. Д. 21. Л. 1–2]
В выдвижных ящиках стола Коллонтай Петров среди массы документов обнаружил ее дневник, который привлек его особое внимание. Тем не менее ему оказалось трудно найти в нем записи, компрометирующие их автора политически, хотя Коллонтай на страницах дневника возмущалась судьбой Дыбенко, несправедливостью партии по отношению к тому, кто ей так преданно служил. Известно, что миллионы советских граждан были отправлены в ГУЛАГ или казнены за гораздо более невинные строки, чем эти. Однако отправленные в Москву документы не вызвали там никакой реакции. Коллонтай могла дальше отдыхать в своем шведском укрытии. Конечно, она всемирная известность некоторым образом давала ей защиту. Но наиболее правдоподобное объяснение, почему на нее тогда не обрушилась кара, заключается в том влиянии, которое она имела в скандинавском мире, и той роли, которую она играла и еще могла сыграть в советско-финляндских отношениях.
Весной 1943 года, едва оправившись от болезни, Коллонтай обеспокоилась судьбой дорогой для нее Финляндии. Она знала, что союзники решили под конец войны сообща навязать Германии «безоговорочную» капитуляцию. Не будут ли они так же требовательны к Финляндии?
Положение этой страны, к которой она испытывала столь давнюю привязанность, в то время было очень деликатным. Финны, как и все союзники Германии, после поражения вермахта под Сталинградом понимали, что Гитлер проиграл войну и что им следует как можно скорее высвободиться из союза с Германией, чтобы не оказаться вместе с нею втянутыми в намечавшуюся катастрофу. Однако Гитлер не собирался мириться с уходом ни одного из своих союзников: германские войска, развернутые на финской территории, могли, в случае выхода Финляндии из числа стран «оси», устроить там страшную расправу.
Письма А. М. Коллонтай сыну М. В. Коллонтай с воспоминаниями о своей жизни и деятельности, о состоянии здоровья и по другим личным вопросам. 9 марта 1943 — 26 декабря 1951. Копии. Машинописный текст, подписи — автографы А. М. Коллонтай. [РГАСПИ. Ф. 134. Оп. 1. Д. 544. Л. 2, 22, 59]
Что касается Коллонтай, то она думала и говорила, что германо-финский союз определен не совсем точно и оставляет пространство для переговоров. Чтобы помочь финнам начать диалог с Москвой, Коллонтай рассчитывала в очередной раз опереться на Швецию. Там она нашла незаменимого посредника для исполнения своего плана — Маркуса Валленберга. Этот шведский банкир, представитель могущественной финансовой династии, вложил значительные средства в Финляндию. Коллонтай убедила Валленберга, что в его интересах вмешаться в дела финского президента Рюти ради защиты своих капиталов. Именно под покровительством Валленберга, восприимчивого к ее доводам, Коллонтай предстояло провести
