Он чуть не свалился со стула, когда точно в двенадцать напротив него опустился человек, который тут же с улыбкой отрекомендовался как Джозеф. Ему было лет шестьдесят. Лицо смуглое, в глубоких морщинах. Белоснежные волосы великолепно обрамляли это лицо. Но костюм на нем был, казалось, с чужого плеча. Они заказали черный турецкий кофе и для Джозефа какое-то тошнотворное пирожное. Джозеф рассматривал при этом Мансора очень внимательно.
До конца своих дней Мансор будет помнить первые слова, произнесенные Джозефом. «Спасибо, что вы пришли», — звучали они так, точно Мансор зашел запросто на чашку чая, а не прилетел с фальшивым паспортом в неприятельскую страну, рискуя при этом жизнью. Он тут же подумал, что все это окажется зловредной шуткой. Этот старик сумел перевернуть весь Мосад снизу доверху, вероятно, ради какой-нибудь бредовой фантазии, о которой и говорить не стоит. Одно Мансор, однако, сразу понял: никакого отношения к иракской разведке Джозеф не имеет. Для этого он выглядел слишком деликатным.
В первый раз с момента своего приезда в Ирак он успокоился. И тут же понял, что ему тоже нужно придерживаться правил затеянной игры. «Мы очень заинтересованы в товаре, о котором упоминал ваш друг», — «Вы имеете в виду МИГ?» — спросил старик. Мансор судорожно сглотнул и кивнул головой. «Это будет очень дорого вам стоить, — продолжал старик, — и потребует много времени. Но я все же думаю, что это возможно».
Мансор еще не отдавал себе ясного отчета, почему, — но почувствовал прилив возбуждения.
Джозеф выглядел так по-царски спокойно и уверенно, что просто отмахнуться от него было невозможно. Мансор попробовал подойти к вопросу с другой стороны. «Мои друзья не могут себе представить, как вы можете рассчитывать на успех, когда, говоря откровенно, многие уже пытались это сделать, но безуспешно». В ответ Джозеф улыбнулся и предложил встретиться еще раз на следующий день в более спокойной обстановке, например, в уединенном месте, на скамье в парке.
Сидя на этой скамье на следующий день, Мансор выслушал его рассказ. Джозеф родился в бедной семье иракских евреев. В десятилетнем возрасте его отдали в услужение в семью богатых христиан-маронитов. Он никогда не учился в школе. Едва умел читать и писать, но с годами занял в семье, на которую работал, особое положение. Хотя он оставался слугой, но постепенно сложилось так, что все члены семьи всегда обращались к нему за советом и помощью, как в личных своих делах, так и в финансовых. Его влияние трудно было переоценить. Теперешний глава семьи вырос на его руках, Джозеф благословил его на брак и потом ухаживал за его детьми так же нежно и заботливо, как когда-то за ним самим. Никто ничего от него не скрывал. Ни одна семейная встреча не обходилась без него. И его слово было на этих встречах решающим. Он был не просто членом этой семьи. Он стал для них всех духовным отцом.
Два года назад, однако, произошло событие, которое изменило всю его жизнь. Между ним и главой семьи возникла ссора и, разгорячившись, хозяин дома сказал, что он, Джозеф, малограмотный человек и вне его семьи — ничто. Через несколько часов, опомнившись, он извинился, и в соответствии с арабским обычаем они обнялись в знак примирения.
Джозеф, однако, понял, что по существу его хозяин был прав, хоть и высказал свое мнение в пылу гнева. Он действительно существовал только постольку, поскольку имел отношение к этой семье. Обдумав положение, он — в свои шестьдесят лет — решил, что так быть не должно. Вот тут-то он и вспомнил о своем еврейском происхождении, о котором и не вспоминал до этого никогда в своей жизни. У него не было знакомых среди евреев. Более того, к Израилю он испытывал типичное для иракца недоверие. Джозеф начал искать своих соплеменников.
В начале 50-х годов количество евреев в Ираке значительно уменьшилось. Тем не менее в Багдаде евреи были. Джозеф нашел учителя, местного рабби, который познакомил его с Библией и с основами еврейской религии. Джозеф вошел в состав небольшой группы, члены которой собирались раз в неделю, чтобы обсуждать вопросы, связанные с иудаизмом и говорить об Израиле. Все они, по наблюдению Джозефа, чувствовали себя связанными с Израилем прочными духовными узами, хотя эмигрировать туда не собирались. Они были сионистами до тех пор, пока от них не требовали, чтобы они уезжали в Сион.
Постепенно и Джозеф стал разделять эти чувства. Его преданность семье не ослабела, но и обретенное чувство любви к Израилю было глубоким.
Примерно через шесть месяцев Джозеф понял, каким образом он сможет оказаться полезным и семье, и Израилю. Иракское правительство стало преследовать христиан-маронитов — религиозное меньшинство в стране. На очередном собрании членов семьи ее глава рассказал, что из-за постоянного вмешательства правительства стало тяжело управлять делами. Он испытывал финансовые затруднения. Многие из его друзей были арестованы по обвинению в выдуманных преступлениях. И его могла ожидать такая же участь. Если бы только, сказал он, мы имели бы возможность уехать!
Его старший сын Мюнир Редфа никаких трудностей не знал. Он воспитывался среди арабов, учился в арабских школах, был иракцем в большей степени, чем сами иракцы. По профессии он был летчиком и занимал должность заместителя начальника эскадрильи. Он был на прекрасном счету и ему доверили управление новым самолетом МИГ-21, самым быстрым и совершенным бомбардировщиком в мире, доставленным русскими в Ирак.
Его рассказы об этом чудо-самолете русских и рассуждения о том, что израильтяне охотно заплатили бы миллионы за возможность рассмотреть его, побудили Джозефа поразмыслить над этой ситуацией. Ему казалось, что он сможет уговорить мальчика доставить самолет в Израиль в обмен на согласие Израиля вывезти всю его семью в безопасное место и обеспечить ее средствами, которые позволят им жить так же безбедно, как они привыкли жить в Багдаде.
Джозеф отличался способностью находить простые решения для самых сложных проблем. Когда один из его друзей, коллега по учебной группе, отправлялся в Европу по своим делам, он попросил его зайти в израильское посольство и передать его предложение. После этого он стал ждать. В полной уверенности, что израильтяне откликнутся.
Мансор спросил его, сколько денег потребуется для семьи. Джозеф все это уже обдумал — пятьсот тысяч фунтов стерлингов. Для себя он ничего не требовал, даже на проезд.
Через неделю Иосиф Мансор уже докладывал Меиру Амиту в Тель-Авиве о своей поездке. Мансор постарался, не привлекая к себе внимания, проверить в Багдаде все что мог. Семья Джозефа действительно жила в Багдаде, и сын служил в Военно-воздушных силах. Всему остальному, в том числе и тому, что он летал на МИГе, приходилось верить на слово.
Мансор за время общения с Джозефом обрел полное к нему доверие. Ему было трудно, однако, убедить в этом старших агентов Мосада. Убеждать Меира Амита, однако, не пришлось. Как язвительно заметил его заместитель, Меир поверит, что Джозеф — мистификатор только в том случае, если ему это подтвердит президент Ирака лично. И все потому, что страстно хочет заполучить «МИГ». Профессионалы Мосада были настроены в общем скептически. Хуже всего, конечно, если окажется, что Джозеф работает на иракцев и пытается заманить израильтян в западню. В лучшем случае — он изобретательный мошенник, который, без сомнения, начнет заниматься вымогательством.
Партия защитников Джозефа в Мосаде была потрясена, когда два месяца спустя Джозеф именно это и стал делать. Мансор отправился вновь в Ирак с тем, чтобы выяснить, как предполагает Джозеф всю эту операцию выполнить.
Семья, сказал Джозеф, должна быть уверена в том, что ее интересы будут надлежащим образом соблюдены — иначе он даже не будет излагать им свой план.
Джозеф решил предложить им отправить на лечение в Швейцарию дядю, пользующегося у всех полным доверием и потому могущему легко получить разрешение на выезд из Ирака. Дело Израиля позаботиться о том, чтобы его в Швейцарии уже ждал солидный аванс. Он сможет послать тогда в Багдад телеграмму, подтверждающую, что израильтянам можно доверять.
На вопрос о том, какую сумму дядя будет считать достаточной, Джозеф назвал двести пятьдесят тысяч. Теперь уже и Мансора потрясла эта непомерная сумма и он начал испытывать некоторые сомнения.
Джозеф и на этот раз смог все разумно объяснить. Он уже этот вопрос тщательно обдумал. Летчик, сказал он, примет предложение только в том случае, если будет уверен, что семья его будет вполне обеспечена. Семья тронется с места только в том случае, если им представится возможность за пределами Ирака хорошо устроиться. Дело в том, что, несмотря на дискриминацию политического характера, уровень их жизни в Ираке был намного выше, чем могли вообразить себе люди на Западе. Так что скорее всего они рискнут остаться в Ираке, если будут думать, что окажутся стесненными в средствах на Западе. Когда придет время изложить им свой план, Джозеф должен иметь возможность говорить только об очень больших деньгах и о таких способах реализации плана, которые убедят их, что израильтянам можно довериться.
