Видя, что игра в таком варианте не клеится, я вместо Долбоносова выпустил форварда Гершковича, вместо Якубика — также форварда, Эштрекова. Четверо нападающих, поддерживаемые полузащитой и то одним, то другим игроком обороны, пошли на штурм ворот «Глазго рейнджере». Ничего похожего на отчаяние — сознательный, последовательный, стремительный штурм. Вот и результат: Володя Эштреков отквитывает один мяч. Атаки продолжаются, Саша Маховиков забивает второй гол. Динамовцы полностью доминируют на поле. В боксе это называется «явным преимуществом». Гол, как говорится, назревает. Он буквально навис над воротами «Рейнджере»…
Оставалось три минуты до финального свистка, который мог стать не финальным, а лишь возвестить о конце второго тайма. Добавочное время, и тогда… Динамовцы пошли в очередную атаку. 180 секунд — это очень много, когда игра, что называется, идет!
И тут произошел беспрецедентный случай.
На поле с трибун ринулись тысячи шотландских болельщиков. Эта публика «славится» на весь футбольный мир экстравагантностью поведения на матчах: накачивается знаменитым шотландским виски и устраивает потасовки. Не дождавшись финального свистка судьи, шотландцы бросились поздравлять своих игроков с еще не совсем одержанном победой. Распорядителям, полицейским и работникам стадиона с большим трудом удалось выдворить многотысячную компанию шотландских болельщиков с поля обратно на трибуны.
Получив такой подарок, незапланированный тайм-аут, футболисты «Глазго рейнджерс» успели опомниться, прийти в себя и спокойно доиграть матч. Наступательный порыв динамовских атак был сбит, наши футболисты, ошеломленные непредсказуемым вмешательством толпы болельщиков, не могли плодотворно использовать оставшиеся три минуты. Время истекло. Счет остался 2:3. «Глазго рейнджерс» победил.
Руководство «Динамо» опротестовало результат матча, концовка которого была сорвана вторжением публики. Дисциплинарная комиссия УЕФА рассмотрела протест и приняла странное решение. Комиссия дисквалифицировала клуб «Глазго рейнджере» (следовательно, признала, что вина в случившемся — на шотландской стороне). Но при этом Кубок кубков был оставлен футболистам из Глазго, а динамовский протест и требование переигровки — отклонены.
Вскоре мы узнали, что министерство иностранных дел Испании заявило официальный протест МИДу Великобритании. Инцидент нанес ущерб барселонскому стадиону на сумму 2 миллиона песет, было полторы сотни раненых.
«Эти хулиганы опозорили наш город и всю Шотландию», — заявил со страниц газеты «Гардиан» лорд-мэр Глазго Джон Мэйне.
Серебряные медали европейского розыгрыша для клубных команд, впервые завоеванные советским клубом, — неплохая награда. Но команда, которая была близка к более значительному успеху, полученным наградам не радовалась. Настроение у нас было испорчено несправедливым, по сей день убежден, решением Европейской футбольной федерации. Матч не был доигран в нормальных условиях, был прерван вмешательством извне, причем не стихийным бедствием, одинаково неприятным обеим командам, а разнузданностью болельщиков одной из них, которой и отдан международный приз.
И конечно же наше злополучное, злосчастное выступление в финале европейского кубка восприняли в Москве как провал! Забыли, что это первый выход советской клубной команды в финал европейского клубного турнира, что счет 2:3 и обстоятельства матча подтверждают право «Динамо» считать себя не хуже «Глазго рейнджере». Принцип «побежденных судят» вновь восторжествовал. Московские динамовцы, достойно прошедшие нелегкий международный экзамен, рассматривались как неумехи, которым далеко до европейских образцов.
Занятое нами десятое место в чемпионате страны тем более выглядело как продолжение провала в течение всего сезона. Все хорошее, что было до этого, как-то отошло в тень. Главный сиюминутный мотив был: как вы дошли до жизни такой? Тут чиновников хлебом не корми, дай «разобраться», расследовать, «сделать выводы».
Честно говоря, я очень устал к тому моменту. Шесть лет у руля «Динамо», шесть лет, в течение которых дважды были завоеваны серебряные медали и дважды — Кубок СССР… Все перипетии, переживания, оставившая неприятный осадок история матча с ЦСКА в 1970 году, решение УЕФА с отказом в переигровке, периодически безразличная игра некоторых футболистов «Динамо» — все это легло тяжким грузом на душу. Я попросил отставку.
Руководители центрального совета «Динамо» пошли мне навстречу. Была предложена работа в российском совете общества. Так я сделался тренером, курировавшим динамовские команды Российской федерации.
Что означает быть таким тренером? Это многочисленные поездки, консультации тренеров на местах, периодические проверки того, как справляется со своими задачами новый наставник той или иной команды, как живет и чувствует себя местная динамовская команда. Конечно, это и кабинетная работа: время от времени местные тренеры появляются в Москве. Как тут не зайти к непосредственному куратору, не посоветоваться, не поделиться чем-то оптимистичным, не посетовать на свои тяготы, заодно и отчитаться… Вроде бы хлопотное дело мне досталось. Но то была совсем иная работа. И я постепенно успокоился.
Все шло вроде бы неплохо, однако исподволь все чаще возникала мысль о команде… Сначала — не о конкретной, о команде вообще. Затем все четче — о «своей». О команде моей мечты. Минул лишь год кабинетной работы, а меня уже вовсю тянуло тренировать.
В 1974 году футбольные руководители предложили мне возглавить сборную команду, перед которой ставилась определенная, локальная задача: выиграть отборочный цикл олимпийского турнира, расчистить национальной сборной страны, занятой в то время другими футбольными заботами, дорогу в финальную часть XXI Олимпийских игр в Монреале. Я принял предложение.
— Как раз к этому моменту относится ваш диалог с драматургом Леонидом Зориным, опубликованный тогда на страницах еженедельника «Неделя». Вот этот диалог с незначительными сокращениями. Думается, что он будет интересен и сегодня, хотя, конечно, сейчас другие времена и другие герои.
Зорин. Дорогой друг, мы знакомы так много лот, переговорили уже как будто обо псом на спота и, может показаться, исчерпали футбольные сюжеты. Но, как видно, футбол неиссякаем, к нему хочется снова и снова возвращаться. Напомню тебе ту, десятилетней давности, пору, когда ты, впервые встав у руля сборной, провел ее больше чем сквозь тридцать матчей без поражений, а после единственного проигрыша а финале Кубка Европы в Мадриде 1:2 тебя, употребим такой жаргонизм, «ушли». Как прожил ты эти десять лет, что изменилось в тебе, в футболе?
