«Новый летописец» сообщает, что многие москвичи опознали беглого инока и «плакали о своем согрешении», но ничего не могли поделать. Итак, с первого же появления в Москве в качестве царя Отрепьев был узнан. Пока москвичи воочию не видели претендента на престол, они, охваченные общим порывом, верили в его «истинность».
Драматизм ситуации заключался в том, что жители Москвы свергли царя Федора Борисовича Годунова, которому приносили присягу, целуя крест, а измена крестному целованию считалась одним из страшных грехов. Впрочем, в первые месяцы правления Лжедмитрия I сомнения в его царском происхождении овладевали лишь теми, кто знал когда-то Григория Отрепьева.
После встречи на Красной площади Лжедмитрий отправился в Успенский собор, где кланялся московским святыням, а затем – в Архангельский собор, где произнес патетическую речь над гробами Ивана Грозного и Федора Ивановича.
Важнейшим событием для Самозванца стала его встреча с мнимой матерью – Марией Федоровной Нагой, в иночестве Марфой. Ее было приказано доставить из Никольского монастыря на Выксе, где опальная царица-инокиня находилась в ссылке. Встреча произошла в селе Тайнинском, куда Лжедмитрий выехал навстречу Марфе. По свидетельству современников, они обнялись и плакали как мать с сыном. Что стояло за этой сценой, и что творилось в душе царицы-инокини, мы никогда не узнаем.
Вскоре после вступления Лжедмитрия в Москву были обвинены в подготовке мятежа наиболее знатные бояре – князь Василий Иванович Шуйский и его братья. Только ходатайство царицы Марфы Нагой спасло Василия Шуйского от смертного приговора, замененного ссылкой. Этим Лжедмитрий I нажил себе опаснейшего врага. Совершая одну ошибку за другой, новый царь и не собирался идти навстречу ни боярам, ни москвичам, ни своим польским друзьям и покровителям.
Никогда еще москвичи не видели в столице такого количество поляков и литовцев – приверженцев католичества, которых часто называли «погаными». Возмущала горожан и заносчивость казаков, которые чувствовали себя победителями и веселились в московских кабаках, пропивая государево жалованье. Однако более всего шокировало москвичей поведение самого Лжедмитрия. Новый царь разительно отличался от своих предшественников. Ночные похождения расстриги, к которому, согласно И. Массе, приводили красивых девиц, женщин и монахинь, также вскоре получили широкую известность, равно как и его насилие над Ксенией Годуновой. По-видимому, как и Иван Грозный, Лжедмитрий не чуждался содомии, сурово осуждавшейся в московском обществе. Самозванец не боялся грубо ломать установившийся дворцовый церемониал, пренебрегал всеми правилами и установлениями, без которых немыслима была жизнь русских государей. Самодержец, например, не спал после обеда, как было принято, и не соблюдал церковных постов.
Самозванец был щедр на раздачи и богатые подарки польскому и литовскому войску, и в то же время он занимал деньги у монастырей, но не торопился возвращать их. Он объявил о намерении вступить в войну с Крымом и начал отправлять артиллерию и войска в Елец (мечтая о славе Александра Македонского, Лжедмитрий намеревался возглавить новый крестовый поход против неверных и звал с собой короля и папу). В связи с этим поползли слухи о том, что Самозванец собирается погубить всех православных христиан в войне с ханом. Наконец царь заявил о своем намерении жениться на католичке (по представлениям русского Средневековья – еретичке), полячке Марине Мнишек, что также вызвало в народе сильное недовольство.
Довольно скоро Самозванец понял, что у него есть все основания опасаться за свою жизнь, и окружил себя внушительной охраной, в основном набранной из поляков и немцев.
22 ноября 1605 года посол Лжедмитрия думный дьяк А.И. Власьев в Кракове, бывшем тогда столицей Речи Посполитой, представлял особу царя во время церемонии обручения с Мариной Мнишек. В марте 1606 года нареченная московская царица двинулась из Самбора (города, где был воеводой ее отец) в путь и 1 мая въехала в Москву, торжественно встреченная войсками, придворными и народом. Марину Мнишек сопровождала большая свита. Москвичи, по словам К. Буссова, были «очень опечалены тем, что у них появилось столько иноземных гостей, дивились закованным в латы конникам и спрашивали живущих у них в стране немцев, есть ли в их стране такой обычай: приезжать на свадьбу в полном вооружении и в латах».
Недовольство москвичей умело использовали враги царя – бояре Шуйские, давно готовившие заговор против Самозванца. К Шуйским примкнули и другие бояре, дворяне и дьяки. Их ненависть к Самозванцу вполне понятна – интриговавшие против Годунова, они, тем более, не желали подчиняться безродному выскочке. Шуйские внушали своим сторонникам, а те распространяли по Москве слухи, что новый царь – еретик и самозванец, собирается при помощи немцев и поляков истребить всех бояр, уничтожить церкви и искоренить православную веру, а распространить на Руси «латинство», то есть католичество. Эти внушения падали на благодатную почву.
Между тем, Самозванец с упоением предавался развлечениям. Балы чередовались с охотой, к которой бывший чернец весьма пристрастился и даже проявлял во время нее чудеса храбрости. На охоте в подмосковном селе Тайнинском Лжедмитрий бросился на медведя и с одного удара убил его, всадив рогатину с такой силой, что даже рукоятка сломалась, а затем саблей отсек зверю голову. Как можно видеть, силой и крепостью он был не обижен.
Свадьба, состоявшаяся 8 мая 1606 года, еще больше вскружила голову Самозванцу, а москвичей возмутила бесцеремонным нарушением православных канонов и традиций. Пока в кремлевском дворце шли веселые балы и пиры, Шуйские тщательно готовили мятеж.
Утром 17 мая в городе загудел набат. С криками о пожаре в Кремль ворвались верные Шуйским дворяне. Стража Самозванца во главе с П.Ф. Басмановым была перебита. Лжедмитрий пытался бежать, но был схвачен; его допрашивали и истязали, пока не убили. Обезображенный труп Самозванца был брошен на Лобное место, на живот ему положили скоморошью маску, на грудь – волынку, а в рот вставили дудку. Одновременно с этим по всему городу происходили страшные погромы. Народ расправлялся со многими поляками и другими иноземцами, приехавшими на царскую свадьбу.
Последние минуты Дмитрия Самозванца. Художник Карл Вениг. 1879
Так бесславно закончилось правление Лжедмитрия I-первого в череде русских самозванцев, который был и единственным, кому удалось достичь престола.
Царь Василий Иванович Шуйский
1552-1612
Сын князя Ивана Андреевича Шуйского из рода нижегородско-суздальских князей. Боярин с 1584 года.
