Английский рожок ни к рожку, ни к Англии никакого отношения не имеет. Это просто альтовый гобой. Все остальное — непереводимая игра слов. Как с французским рожком (см. Валторны).
Английский рожок — член семьи родственных инструментов, отличающихся друг от друга, как ключи на 10, на 14 и на 18. Есть редкий вариант на 24. Он называется геккельфон, придуман в начале XX века, и его пару раз использовал Рихард Штраус в «Саломее» и «Электре». Как правило, ввиду его физического отсутствия, партию геккельфона исполняют на фаготе.
Так вот. По моим представлениям и здравому смыслу, эта штука играть вообще не должна.
В моем рожке я насчитал двадцать четыре дырки, не считая входного и выходного отверстия. Для того чтобы все работало как положено, все они должны при необходимости герметично закрываться соответствующими клапанами. Проще говоря, плоская пробка должна по всей поверхности прилегать к краям дырки. Некоторые отверстия закрываются клапанами, на которые непосредственно нажимаешь пальцем. В них тоже есть отверстия, и в этом случае герметичность обеспечивает подушечка пальца. Однажды я долго не мог понять, почему не берутся ноты, и после получаса мучений выяснил, что пластырь, наклеенный на пораненный палец, пропускает воздух.
Простейшее сравнение количества дырок в инструменте и пальцев на руках однозначно приводит к мысли о некоторой механической системе, с помощью которой девятью пальцами (потому что на одном из них висит весь инструмент, и он к музыке отношения не имеет) можно открыть и закрыть 24 отверстия. В самых разнообразных сочетаниях.
Английский рожок с точки зрения механика или часовщика — это сложнейшая механическая система передач с десятками регулировочных винтиков, которые определяют ход клапанов, их синхронную деятельность с микронными допусками; а также пружинки, подушечки, пробочные прокладочки и бог знает что еще. И это все вместе взятое должно каким-то загадочным образом надежно работать. Теперь вы поймете, почему я наорал на несчастного белорусского таможенника, который потребовал вынуть ось, на которой все это сидит, только потому, видите ли, что у него возникло подозрение, что она золотая, а я тут от нечего делать занимаюсь мелкой контрабандой. Я орал не со зла, а от ужаса, потому что знаю, сколько разных маленьких деталек образуется, если вывернуть длинный винт, вокруг которого все это безобразие вращается. И обратная сборка отнюдь не гарантирует полной обратимости процесса. От моей искренности белорус заткнулся.
Реверанс в адрес белорусских таможенников
Году примерно в 1990-м Андрей Корсаков со своим ансамблем «Концертино» ехал на гастроли. Тогда в результате яркого контрабандного дела о вывозе за границу скрипок ввели паспорта на инструменты с описанием и фотографиями. Белорусский таможенник взял одну из скрипок, сравнил с картинкой в паспорте, издал пару звуков и вернул со словами: «Душку подвинуть бы надо». Душка — это деревянная распорка между декой и днищем скрипки, и от ее положения заметно зависит качество звука. Музыканты, естественно, высокомерно хмыкнули.
После гастролей скрипач зашел к мастеру в профилактических целях. «Душку подвинуть бы надо», — сказал мастер.
Что там дальше-то про рожок?
А дальше все это железо иногда надо смазывать. А еще там есть пружинки, которые могут лопнуть в самый неподходящий момент. Поскольку температура инструмента равна окружающей среде, а температура выдыхаемого воздуха рожкиста, пока он жив, примерно соответствует 36 градусам, внутри инструмента образуется конденсат, который может оказаться в маленькой дырочке в виде воды, и вместо божественного звука прозвучит невнятное хрюканье. При понижении температуры в зале или сквознячке эти эффекты усугубляются.
Кроме того, в результате всех этих гидропроблем клапан может прилипнуть, и силы пружинки не хватит, чтобы его открыть. Результат для музыканта получается предсказуемый, но непотребный. А главное, в процессе игры неисправляемый. Для этого нужна хотя бы пара тактов паузы.
Я полагаю, нет необходимости особо отмечать, что все неприятности происходят в сольных местах.
Кроме того, дерево, из которого сделан инструмент, от внутренних напряжений может лопнуть. Оно, конечно, чинится, но оставляет незаживающую рану не только на инструменте, но и в душе музыканта. Эта достаточно редкая катастрофа происходит почти с каждым инструментом в первые два-три года.
Чтобы всего этого ужаса не произошло, инструмент время от времени протирают изнутри специальной тряпочкой. Ужасы все равно иногда происходят, но ты, по крайней мере, сделал все, что мог.
С деревянной частью инструмента я вас в общих чертах познакомил. Добавлю только, что в XVII веке было найдено гениальное дизайнерское решение, и с тех пор инструмент (гобой, а в дальнейшем и вся линейка) разбирается на три части, что сильно облегчает его транспортировку. В отличие, скажем, от виолончели.
У английского рожка и гобоя д’амур есть еще в комплекте металлическая трубочка непознаваемо сложной формы, от которой очень зависит качество звука. Называется эс. Она может быть из серебра, сплавов с золотом, но что от чего зависит, я так и не понял. Просто при покупке пробуешь все подряд, пока не повезет.
И теперь — самое ужасное.
Трость
Представьте себе, что скрипачу каждую неделю надо вытачивать новую скрипку, а то старая перестает звучать. Просто нехорошо делается. Это не совсем технологически корректная аналогия, но эмоционально, акустически и практически в первом приближении ее можно принять.
Трость — это именно то, что запихивается в рот при желании или потребности что-нибудь сыграть. Гобойная или рожковая трость — самый мерзкий и отвратительный пережиток мрачного Средневековья и тогдашних человеконенавистнических технологий.
Берется камыш. Ну что значит «берется»… Покупается. Выписывается из Франции. И после огромного количества промежуточных технологических процедур, практически не изменившихся с XVII века, и отбраковки неудачных экземпляров вы получаете то, чего вам хватит на неделю.
Для того чтобы нормальная готовая трость играла, она должна быть влажной. Поэтому перед игрой ее ненадолго ставят в баночку с водой. А что делает камыш в воде? Что?! Растет? Дохлый камыш в воде гниет. А гнилой камыш не играет. Сухой тоже. Поэтому его надо все время облизывать. Отсюда и фраза, что «высшая степень подхалимажа — это когда второй гобоист облизывает трость первому».
И вот когда есть хорошая трость и абсолютно исправный инструмент, каждый дурак может на нем сыграть. Если у него есть голова на плечах. Чтобы ею дуть.
