Капитан прикоснулся к ветвистым белоствольным фигуркам, изображающим буковый лес.
— Ждем появления нарушителей вот отсюда, из этого глубокого ущелья. Не исключено, что они пойдут по другой тропе. Вот по этой или этой.
Капитан, по-видимому, много часов простаивал над макетом: изучал каждую пядь, размышлял, планировал, готовился к встрече врага, расставлял людей, учитывая рельеф, ориентиры, погоду. Облюбовал выгодные, жизненные для пограничников позиции и губительные для тех, кто переступит границу.
— Встречает нарушителей тревожная группа. Старший — вы. С вами пойдут лучшие солдаты нашей заставы. Ближайшими помощниками будут Слюсаренко и Шорников. Оба старослужащие. Можете положиться на них. Слюсаренко — секретарь комсомольской организации. До призыва в армию работал в Донбассе, в шахте. Студент-заочник МГУ. Будущий историк. Потомственный рабочий. Километровую дистанцию бегает чуть хуже чемпиона страны. Бьет без промаха из любого вида оружия. Правдивый. Слов на ветер не бросает. Товарища в беде не оставит.
Начальник заставы перешел на другую сторону макета, продолжал:
— Шорников мало в чем уступает своему другу Слюсаренко. Богатырь. Лошадь, схватив за уздечку, останавливает на полном скаку. Играет на всех музыкальных инструментах. Футболист. Знает наизусть современных поэтов. Изучал по радио иностранные языки. Толком не знает ни одного, но как-то умудряется понимать и переводить, что говорят дикторы Лондона, Кельна, Рима, Вены. Имеет один существенный недостаток: чрезмерно разговорчив. Любитель округленных, крылатых и красивых слов. Но в дозоре, думаю, язык прикусит. Вот все о помощниках. Остальное узнаете о них сами. Вы, Слюсаренко, Шорников и Аргон ждете противника вот здесь.
Капитан положил ладонь между синим куском картона, изображающим Овальное озеро, и отдельно растущим деревом — засохшей дубовой веточкой, закрепленной в гнезде.
— Преодолев эту узость, нарушители выйдут на вас. Позволяете им продвинуться вот до этого места, — капитан перенес ладонь на вспаханное поле. — Как только они попадут сюда или чуть правее или левее, вы даете красную ракету и начинаете действовать согласно приказа на охрану границы. С вами взаимодействуют наряды, расположившиеся здесь, здесь и здесь. — Капитан указал на лес, берег Овального озера и на устье речушки, впадающей в озеро. — И вся застава поддержит вас. Отсюда, отсюда и отсюда. В случае необходимости, будут введены резервы комендатуры, отряда. Все ясно?
— Ну!
— Вопросы есть?
Смолин чувствовал, догадывался, что капитан не все сказал. О чем-то очень существенном, может быть, самом важном, умолчал. Есть такие секреты границы, о которых не принято до поры до времени распространяться даже на заставе.
— Нет вопросов?
Смолин улыбнулся.
— Здорово у вас все организовано, товарищ капитан. Мышь не проскочит незамеченной. И без меня могли обойтись.
Капитан воспринял, и не без основания, слова следопыта как особую форму хитрого вопроса.
— Я понял, старшина. Вас интересует ваша роль в операции. Могу объяснить. Нам нужны ваши глаза, ваши уши, ваша находчивость, сноровка, догадливость. Может сложиться очень острая обстановка. Тут вы будете необходимы.
Капитан посмотрел на Аргона, терпеливо сидящего в углу служебной комнаты.
— Надеюсь, вы сумеете внушить своему другу всю важность предстоящей операции.
— Он и сам уже разобрался, что и как. Намотал, как говорится, на ус все, что вы сказали. Правду я говорю, Аргон?
Слово «правду» он произнес, слегка повысив голос.
Собака раскрыла пасть, дважды зевнула и сдержанно залаяла.
Капитан засмеялся.
— Это что, специальная дрессировка? Или внушение голосом, взглядом, мимикой?
— Всего понемножку, товарищ капитан.
— А все-таки?
— Это наш с Аргоном маленький секрет.
— И много у вас таких секретов?
— Все раскроем, дайте срок.
— Кстати, вы очень похожи. Оба одинаково лукавы. Интересно, кто кому подражает?
Капитан погасил свет, и они вернулись со Смолиным в канцелярию.
— В домике, где я живу, есть свободная комната. Моя жена все приготовила для вас. Располагайтесь и приступайте к работе. Для Аргона освободили место в питомнике.
— Нет, товарищ капитан, я не хочу вас стеснять. Я здесь, в казарме с солдатами устроюсь.
— Никого вы не стесните. Наоборот, мой сын Саша ждет не дождется вас. Столько наслышался о знаменитом следопыте и вашем Аргоне.
— Ну, с ним мы быстро столкуемся, а насчет комнаты в вашем доме, товарищ капитан, мы никак не договоримся. Увольте.
— Ну, как хотите. Но пообедать вместе с нами вы, конечно, не откажетесь? Пошли! Жена накрыла стол. Идем, Саша, идем, не упирайся.
Пришлось согласиться. Определил Аргона в питомник и пошел.
Домик начальника заставы, деревянный, сборный, выкрашенный в веселый зеленый цвет, цвет границы, с застекленной верандой, с белыми ставнями, с окнами, обращенными на сопредельную сторону, стоял в дальнем углу двора заставы.
Жена капитана, темноволосая, смуглая, стройная молодая женщина, встретила гостя на крылечке в нарядном — по синему полю щедро рассыпаны белые розы — платье и в алом, с большими карманами и кружевной отделкой фартуке.
— Пожалуйста, товарищ Смолин. Здравствуйте. Люба. А вас, кажется, Сашей зовут?
Смолин подал руку, улыбнулся как давнему другу.
— Здравствуй, Люба. Ишь, какая ты нарядная? День своего рождения празднуешь?
— Нет, по случаю знакомства с вами, Саша. — Она засмеялась и мельком взглянула на мужа. — Капитан столько рассказывал о вас. Да и газеты чуть ли не каждый день пишут о Смолине. Как же вас в будничном платье встречать?
Он не застеснялся, не отвел глаз. Спокойно улыбался. Вроде и не услышал того, что она сказала.
— Ну как, Люба, не скучаешь здесь, в медвежьем углу?
— Скучать здесь, в Карпатах, под жарким солнцем? Что вы, Саша! Я на Чукотке не скучала. Я уже целых семь лет жена пограничника.
— А родилась где?
— На границе. И выросла на границе.
— Ну! Я так и подумал, когда увидел тебя. Нашенская, значит, с ног до головы, зеленая и красная.
Ее ничуть не покоробило его «ты». Непринужденность и прямодушие Смолина пришлись ей по душе.
Они вошли в дом, где уже все было готово к обеду, и Люба крикнула:
— Сашенька, иди скорее сюда! Пришел твой Смолин.
Вбежал мальчик лет шести, такой же чернявый, как и мать. С радостным изумлением смотрел на знаменитого следопыта. Похож и не похож. Смолин и не Смолин. Впервые увидел его на обложке журнала. Там он был великаном. Голова гордо вскинута. Взгляд смелый. Широченные плечи. Грудь сплошь увешана орденами, медалями, какими-то значками. Теперь же перед Сашенькой стоял обыкновенный старшина: невысокий, без единого ордена, застенчиво улыбающийся.
