Президенту надо было незамедлительно решаться на крупные шаги и крутые меры. И они были предложены. Как мне потом рассказывали, в итоге бессонной ночи, с пятницы на субботу, родилось Заявление Горбачева, которое им и было произнесено на заседании Верховного Совета страны 17 ноября. Его основной смысл — в радикализа-ции экономических и политических реформ, существенной реорганизации механизма власти и управления. Было предложено упразднить Президентский Совет, создать Кабинет Министров, как распорядительный орган, работающий под непосредственным руководством Президента.
Заявление Горбачева из восьми пунктов, составленное в сжатой, энергичной форме, произвело впечатление на депутатов, было в основном одобрено Верховным Советом и передано на рассмотрение в комитеты и комиссии. В определенной степени напряжение в Верховном Совете удалось снять, но тем самым ожидания еще больше были переключены на предстоящий Съезд народных депутатов.
Открытие Съезда народных депутатов сразу же началось с сюрприза — предложения Умалатовой включить в повестку дня первым вопросом вотум недоверия Президенту. (Именно так был сформулирован вопрос — «вотум недоверия»). Безусловно, это был продуманный и подготовленный шаг со стороны депутатской группы «Союз». Предложение не прошло, но итоги голосования оказались довольно любопытными: в числе примерно 400 депутатов, поддержавших включение в повестку дня вопроса о вотуме недоверия Президенту оказались представители крайних крыльев и межрегионалов и «союзников». А Ельцин, Попов, Станкевич и многие другие их сторонники проголосовали против. Такой результат не мог не сказаться на всем последующем ходе работы съезда, способствовал изоляции крайних и диалогу между силами, тяготеющими к центризму.
Доклад Президента энтузиазма не вызвал, но и неприятия тоже не было. Выступления в большинстве своем отличались большей или меньшей конструктивностью и лояльностью, в том числе и Попова. Пожалуй, наиболее резкие суждения по вопросам суверенитета республик, программы «500 дней», действий Президента прозвучали у Назарбаева. Видимо, чувствуя какое-то неудобство, Назарбаев избегал в первые дни появляться в комнате Президиума. Встретившись с ним в кулуарах, я по старой партийной памяти высказал свое нелицеприятное мнение о его выступлении. В ответ были слова о том, что он поддерживает Горбачева. Но разве так в поддержку выступают?
На грани фола была выдержана речь и другого нашего восточного лидера — Каримова. Формула такая — «Президенту доверяем, а все остальное руководство должны сменить».
Напряженно ожидали выступления Ельцина. Он, к сожалению, не счел возможным воспользоваться открывшимся шансом на развитие диалога, воспроизвел свои осенние конфронтационные мотивы. Своему соседу по депутатским креслам Аркадию Мурашеву — секретарю Межрегиональной депутатской группы — я высказал такое предположение: «Выступление Ельцина, видимо, было подготовлено заранее и не скорректировано с учетом обстановки, складывающейся на самом съезде. Естественно, Горбачев вынужден ему ответить в таком же духе, и в результате мы не продвигаемся ни на шаг.»
Мурашев ответил: «Ельцин просто не мог выступить менее резко, чем Назарбаев… Горбачев должен был вести диалог с Поповым, выражающим точку зрения межрегионалов».
На это я заметил: «Межрегионалам неплохо бы определиться, кто выражает ваши позиции, с кем вести диалог».
20 декабря съезд был потрясен заявлением Шеварднадзе об отставке в знак протеста против «надвигающейся угрозы диктатуры».
Самое прискорбное, что свой шаг Шеварднадзе предпринял без — какого-либо согласования и даже уведомления Президента. Один из самых близких Горбачеву людей поставил его в сложное и ложное положение. Единственно, что мог он сказать, было следующее: «… Не надо ставить точку, тут больше подходит многоточие…»
В эти дни немало говорилось о возможной подоплеке демарша Шеварднадзе. Ссылались на эмоционально-личностные мотивы, темпераментную реакцию на нападки со стороны «полковников». Высказывалось предположение о возможном желании Шеварднадзе в нынешних условиях дистанцироваться от нынешнего руководства. Наконец, указывалось и на грузинский подтекст, необходимость определиться в отношении к событиям в Грузии, приходу к власти Гамсахурдиа, независимости Грузии и т. д. Действительно, как выяснилось впоследствии, здесь больше подходило многоточие — началась полоса поступков Шеварднадзе, понятных, видимо, только ему одному.
Наконец, еще одна страница в работе съезда — решение, которое нельзя отнести к достижениям Горбачева, — избрание Янаева вице-президентом. Что это ошибка, было ясно многим уже тогда. Разговор о кандидатуре на пост вице-президента состоялся у меня с Горбачевым еще в начале декабря. В числе возможных кандидатов назывались Назарбаев и Шеварднадзе, хотя против последнего в это время уже была развернута сильнейшая атака. Я сказал тогда: «Предложите Ельцина. Потерь для Вас в любом случае не будет. Согласится — хорошо, не согласится — тоже будет какая-то ясность».
Президент советовался со мной по этому вопросу и непосредственно перед выборами. Правда, я думаю, что решение у него в голове уже сложилось, просто он хотел найти подтверждение ему. Названы были двое — Янаев и Примаков. Шеварднадзе и Назарбаев по разным причинам отпали. Мой ответ был таков: «Янаев, возможно, будет Вам помогать, но он не прибавит Вам политического капитала. Я бы отдал предпочтение Примакову. Весьма широка поддержка и у Дзасохова».
Высказал и такую крамольную мысль — сделать неожиданный выбор, взять кого-то из молодых, выдвинутых перестройкой. Риска здесь большого нет, ибо этот человек будет при Вас. Вопрос о Ельцине не поднимался.
Президент остановился все же на кандидатуре Янаева. На следующий день Болдин, которому, видимо, стало известно о нашем разговоре с Президентом, упрекнул меня за отрицательное отношение к кандидатуре Янаева и поддержку Примакова. Тут согласия между нами не было.
Как и следовало ожидать, выдвижение кандидатуры Янаева в вице-президенты встречено было тяжело, обсуждение ее было натужным. Он держался даже слишком раскованно, допускал вульгаризмы, плоские шутки, от которых, как потом говорили Лихачев, Гранин, Биккенин, многих покоробило. Депутаты из числа интеллигенции отнеслись к этой кандидатуре резко отрицательно. И ничего неожиданного не было в том, что Янаев не набрал нужного количества голосов.
В перерыве в комнате президиума высказывались предложения перенести избрание вице-президента на Верховный Совет, вообще его пока не избирать. В числе других и я склонялся к этому из-за опасения повторной неудачи с весьма тяжелыми последствиями. Но Президент был тверд и настоял на своем. И не потому, что он испытывал какое-то особое отношение к Янаеву. У меня есть все основания утверждать, что политической и тем более товарищеской близости между ними не было. Решающую роль сыграло нежелание признать свой неудачный выбор, добиться во что бы то ни стало принятия своего предложения. В итоге Янаев был избран, воля и настойчивость Президента одержали верх, но они не принесли ему лавров.
