Ознакомительная версия.
Телефонный звонок вернул меня из Лиахвского ущелья.
— Калбатоно Лали, к вам, — прервал мои мысли секретарь.
В проеме двери кабинета громоздилась фигура Георгия Канделаки.
— Что случилось? — спросила я как снег на голову свалившегося Георгия, так как знала, что после работы мы и так должны были встретиться.
— Лали, меня хотят посадить, — выдавил Георгий, и с его выдохом будто вылетели души как минимум трехсот арагвийцев. (Всадники с берегов реки Арагви спасли грузинского царя Ираклия II во время Крцанисской битвы с персами 11 сентября 1795 года. — Л.М.)
— Да, но за что? — задала я логический вопрос.
— Ты знаешь, раньше мы с тестем имели бизнес по продаже труб в Гори и Каспи, это давно было, а сейчас его раскопали заново, открыто уголовное дело.
— Ты ведь из Гори? Неужели ничего не можешь сделать? — сказала я остолбеневшая.
— Ничего, малыш. Мне прямо сказали, что это интерес Саакашвили. Спаси меня, позвони ему.
— И тебя, и твоего тестя? — саркастически заметила я. Георгий хорошо понимал, к чему я клоню.
— Что делать, мы вместе в деле, он уже в возрасте, к тому же, у него диабет.
— Ладно, ладно, это похоже на того пострадавшего, которого чуть зацепила машина, а семья подает в суд на водителя, «покалечившего» единственного кормильца.
— Позвони своему другу! — категорично потребовал Георгий.
— Хорошо, сейчас же, на твоих глазах и позвоню, — я начала искать в мобильном Мишин запутанный телефонный номер. «Что ему стоит оформить один человеческий номер, что за дикий порядок цифр, Пифагор и тот ни за что не запомнит», — злилась я, набирая номер. По сотовой связи уже был слышен Мишин голос.
— Не говори, что звонишь из-за этого псевдоспортсмена и ублюдка, а то не знаю, что с тобой сделаю!
— Как ты догадался? — Я старалась говорить максимально спокойно, а в голове вертелась мысль: «Практически не сталкиваются, а какая взаимная неприязнь».
— А чего тут догадываться, телевизор не смотришь? Сегодня в Гори его роботы побили Ираклия Окруашвили, так вот, сядут и он, и его тесть, причем надолго.
— Миш, послушай, давай закончим эту историю «хеппи-эндом», поверь мне и на этот раз, — просила я, но Миша, по-видимому, был настроен радикально. — Ладно, давай, поразмышляем логически, — применила я женскую уловку. — Ты молодой, перспективный, будущий президент, и они — два горийца, да еще один — спортсмен, хоть и очень удачный. Не подобает тебе делать что-то назло!
— Не понимаешь, что я тебе говорю? Его ученики ударили Окруашвили, да еще перед всем Гори, а нам предстоит выигрывать выборы. Карталинцы не любят побитых, они народ-борец. Ираклий сказал, что и он будет стоять до конца, так что все справедливо — твой дружок будет драить тюрьму, пусть там основывает боксерский клуб! Что ты в него вцепилась, мало проблем в твоей жизни? — не успокаивался Миша.
— Миш, ну ради меня, — понизила я голос и надавила на самую больную для него «мозоль», — ведь знаешь, эти национальные меньшинства не в особенном восторге от тебя, а ученики Георгия — в основном осетины, и вообще, весь Картли состоит из смешанных грузино-осетинских семей, зачем тебе противостояние? — Молчание на другом конце провода было знаком согласия. Он поверил мне.
— Ладно, приведи его, но если после этого случится еще что-нибудь, знай, отвечать будешь ты, и тебя не спасет наша дружба. — Тон был очень строгим, но уже без категоричности.
Я и Георгий пешком пошли из министерства в Сакребуло.
— Соглашайся с ним во всем, если хочешь свободу для себя и своего тестя, — наставляла я его. Георгий, опустив голову, покорно следовал за мной.
Секретарша Миши Цаца уже знала, что мы должны были прийти.
— Лали, генацвале, подожди его всего десять минут, из австрийского ресторана «Грац» опоздали с бифштексом, и получился обед не вовремя. Знаешь же, сколько он работает и, если не будет питаться — просто загнётся, — страдала Цаца.
«Бесконечная» трапеза закончилась. Я и Георгий переступили порог кабинета председателя Сакребуло.
— Что такое, парень, что, сил некуда девать? — спросил Миша, но тон был довольно мягким и доброжелательным.
— Не знаю…
— Короче, пожмем друг другу руки. Вот, Лали будет поручителем, и никаких подножек друг другу, это уже решено. Ираклий потратил миллионы, он должен победить на выборах! Если нет — пеняй на себя, и Лали тебе больше не поможет! — Это была уже открытая угроза.
Георгий в знак согласия кивнул головой.
— Лали, а ты останься, — услышала я, выходя из кабинета.
— Надеюсь, ты довольна? — спросил меня Миша.
— Да, но кажется, будет лучше, если ты, Вано и Ираклий приедете в село Вариани. На ринге Ираклий и Георгий обменяются рукопожатием, и считай, что инцидент исчерпан при твоем посредничестве и с твоим явным преимуществом, да еще перед кем — чемпионом мира, и вперед — завоевывай сердца гордых карталинцев. You are the best! — сказала я, ожидая цунами, потоп и ураган одновременно.
— Почему бы и нет? Так, значит, завтра в Вариани едем я, Вано Мерабишвили, Ираклий Окруашвили, Георгий Барамидзе, и знай, никаких костюмов от «Шанель». Это деревня, деревня! — Мишино умение принимать внезапные, важные для пиара решения за секунду меня всегда приятно удивляло. «Это искусство», — подумала я перед уходом.
— Хорошо, все решено, завтра я с вами, а послезавтра еду на родину Сандры. Что-нибудь передашь?
Я с победой оставляла обустроенный в салатовых тонах кабинет Михаила Саакашвили и несла с собой свободу двух человек.
— Калбатоно Лали, я — Тамуна Тоидзе из ОБСЕ. Ваши билеты на Амстердам уже у меня на руках, где я могу их вам передать? — тараторил голос на другом конце провода.
— Не беспокойтесь, я сама зайду.
Тамуна оказалась удивительно живой и шустрой девушкой. Она работала администратором ОБСЕ и улаживала множество дел.
Заседание смешанной контрольной комиссии на этот раз проводилось в Гааге. Четыре стороны — Грузия, Россия, Южная Осетия и Северная Осетия под наблюдением Евросоюза и ОБСЕ проводили очередной раунд переговоров в Голландии…
…Вот уже третий день, как Ираклий Мачавариани не давал оппонентам сказать ни слова и мучил их до полуночи. Так же мучилась и я… Подружившаяся со мной Тамуна зря ждала меня для шопинга…
Из-за абсурдных требований осетинской стороны в конце встречи заседание провалилось, и со «спокойным» сердцем можно было идти на экскурсию по Амстердаму. Не знаю, чем руководствовались наши голландские друзья, но факт, что музей Ван Гога был единственным просветом среди секс-шопов, «розового квартала» и многочисленных кафе-шопов.
Ознакомительная версия.
