для организаторов кампании был тот отклик, который она породила.
«Осуществились слова „Правды“, которая в передовой от 17/XII 1935 г. писала, что „в подготовке к историческому празднику советской культуры примет участие вся страна“. Подготовка к пушкинским дням широко развернулась в партийных и комсомольских организациях, на заводах в колхозах, в Красной Армии, в школах и вызвала творческие соревнования писателей и художников, ученых и музыкантов, артистов и педагогов. Пушкинский юбилей приобрел характер всенародного праздника социалистической культуры». [629]
Вот маленький пример из тогдашнего райцентра московской области города Калуги:
«Калуга празднует «Пушкинскую декаду». Готовится к постановке опера «Евгений Онегин». В историческом музее экспонируется мебель из Полотняно-Заводской усадьбы Гончаровых. Поэты Алексей Сурков и Михаил Голодный декламируют свои стихи в Доме учителя. На конкурсе юбилейных поделок первое место присуждается московскому школьнику за пластилиновую скульптуру «Сталин читает Пушкина». [630]
А калужский поэт-переводчик творений Джамбула Константин Алтайский представил картину дуэльной гибели поэта в духе риторики времени так:
Не в битве великой и не от меча —
Погиб ты от грязной руки палача [631]
Всё это – в провинциальной Калуге. А в Москве?
Торжества в Москве начались с утра.
«На Пушкинской площади состоялся торжественный митинг, привлекший 25 тысяч человек. Открыл митинг в 13 ч. председатель Московского областного исполнительного комитета тов. Филатов, в яркой речи обрисовавший величие неувядаемой славы народного поэта в Сталинскую эпоху. С большими речами выступили также Вс. Иванов, стахановец завода им. Фрунзе тов. В. Бутусов и представитель школьников – ученик десятого класса 114-й школы Советского района А. Дубровский». [632]
Не удивлюсь, если обнаружатся свидетельства того, что Жорж был на этом митинге. После знакомства с газетой он был особенно горд тем, что на первой полосе праздничного номера «Правды» вместе с пушкинской тематикой, рядом с портретом Пушкина, было опубликовано и объявление о юбилее биробиджанском – 15 годовщине взятия Волочаевки. Знаменитое сражение Гражданской войны, в ходе которого началось освобождение Дальнего Востока под руководством маршала Блюхера уже вошло в революционный народный фольклор:
И останутся, как в сказках,
Как манящие огни
Штурмовые ночи Спасска,
Волочаевские дни. [633]
И оно долго ещё оставалось фольклором, поскольку автор текста марша дальневосточных партизан «По долинам и по взгорьям» Пётр Семёнович Парфёнов был арестован и расстрелян в том же 1937 году [634], а маршал Василий Константинович Блюхер, одержавший победу у Волочаевской сопки,
«в 1938 году был арестован в ходе массовых репрессий в РККА и 9 ноября 1938 года умер в Лефортовской тюрьме». [635]
Но ничего этого утром 10 февраля 1937 года Жорж, конечно, не знал, и после двух первых пар в институте шёл на митинг к Страстному монастырю в приподнятом настроении. На фасаде её колокольни был портрет Пушкина, произносящего страстный монолог.
Как потом оказалось, юбилейные торжества у стен Страстного монастыря были последними торжествами у этих стен – буквально сразу после «пушкинских дней» монастырь был снесён. Но Пушкин остался. Теперь уже в виде памятника и в раздумчивом настроении…
04.27. Одна из последних фотографий Страстного монастыря. [636]
Что он делал этим вечером в этой ветви альтерверса, «история умалчивает», но не исключено, что ему «по комсомольской линии» удалось попасть и на главное юбилейное действо в Большой театр.
Этого, скорее всего, не было в «нашей ветви», поскольку никаких намёков на то, что он видел Сталина, со стороны Жоржа не было никогда. Но, конечно, и исключить этого нельзя – всё-таки, Жорж был профессиональным разведчиком, и не рассказывал о множестве событий, происходивших с ним ☺.
Вечером 10 февраля 1937 г. в Большом театре состоялся апофеоз празднования, на котором присутствовал сам Сталин, наблюдая за торжеством из гостевой ложи:
04.28. Пушкинский юбилей. В ложе Большого театра. [637]
Любопытно, что на первом плане фотографии – маршал Будённый, народный герой, но явно далёкий от пушкинистики. И вообще – в ложе люди, «не причастные» к организаторам мероприятия, просто почётные гости.
Кроме инспектора кавалерии РККА С. М. Будённого [638] там находятся в момент съёмки Председатель Совнаркома В. М. Молотов, секретарь ЦК ВКП(б) И. В. Сталин, заведующий Промышленным отделом ЦК ВКП(б) А. А. Андреев, Нарком пищевой промышленности СССР А. И. Микоян и очаровательная девочка, вероятно, дочка кого-то из приглашённых в ложу (Светлана Алилуева?).
Основные действующие лица торжества – на сцене, в президиуме.
«В президиуме члены Всесоюзного Пушкинского Комитета тт. Ворошилов, Жданов, Бубнов, Межлаук, Акулов, Киселев, Серафимович, Демьян Бедный, Тихонов, Орлов, Цявловский, Луппол, Безыменский, Лахути, Табидзе, Гладков, президент Академии Наук СССР академик Комаров, Вс. Иванов, Микитенко и другие». [639]
А «в переполненном зале делегаты московских фабрик и заводов, научных и литературных учреждений. Присутствуют члены дипломатического корпуса». [640]
И именно к ним были обращены слова основного докладчика, председателя Всесоюзного Пушкинского Комитета, Наркома просвещения РСФСР А. С. Бубнова:
«Только в стране социалистической культуры окружено горячей любовью имя бессмертного гения, только в нашей стране творчество Пушкина стало всенародным достоянием. Пушкин принадлежит тем, кто под руководством Ленина и Сталина построил социалистическое общество, он принадлежит народам СССР, которые под великим знаменем Ленина – Сталина идут к коммунизму». [641]
Интонационно важным словом в этом пассаже является слово «только». Оратор, обращаясь в данном случае к «буржуазным дипломатам», подчёркивает, что никакие нью-йоркские и парижские комитеты, никакие Бразоли не могут претендовать на «священное знамя Пушкина». Пушкин только наш.
Хорошо сказал товарищ Бубнов! Он возглавил Всесоюзный Пушкинский Комитет после смерти А. М. Горького летом 1936 года. К этому времени организационно «пушкинская кампания» была уже «на ходу» и требовалось только административное руководство ею. И оно было поручено Бубнову как публицисту-историку и «профильному наркому».
Правда, вскоре после окончания юбилейной кампании выяснилось, что прикоснулся он к «священному знамени» Пушкина грязными руками. И 17 октября 1937 года он был арестован по смутному обвинению: «не справился с работой», а 1 августа 1938 года был приговорён к смертной казни и в этот же день расстрелян. [642]
Но всё это выяснилось позднее, а в тот вечер в Большом Театре дипломаты, видя воочию переходящий в истерию энтузиазм народа в отношении Пушкина после речи Бубнова, поняли, что на этот раз
