«священное знамя» действительно осталось в руках большевиков.
Вот только один пример, делающий бесспорным этот вывод. Идёт строительство канала «Москва-Волга». Строители – контингент ГУЛАГа. Казалось бы, должны ненавидеть большевиков и не ловиться на их «идеологические крючки». Но вот свидетельство очевидца:
«Работник КВЧ [643] Икшинского района Бакланов вспоминал:
«Я был поражен, когда ко мне подошел каналоармеец-шофер и спросил:
– А Дантес был контрреволюционером?
Я как-то растерялся и попытался ему объяснить. Но он, не слушая меня, перебивает:
– Что вы тянете? Во Франции революция тогда была?
– Была.
– Дантес тогда был белым эмигрантом в ту революцию?
– Был.
– Значит, нашего первого поэта убил контрреволюционер?
– Да.
Шофер с секунду постоял, сосредоточенно размышляя, потом повернулся, и, уходя, выкрикнул:
– Я так и знал, что они до него доберутся, вот гады! Я чувствовал…»». [644]
Сталин доволен – разведка НКВД и его агитпроп одержали блистательную победу в очередной идеологической битве.
Какое же отношение рассматриваемая ветвь альтерверса имеет к тому, что Жорж стал разведчиком? В этой ветви его альтерверса – самое непосредственное.
Американское подразделение 7 отдела Главного управления государственной безопасности (ГУГБ) НКВД СССР, которое вовремя предупредило руководство страны о грозящей опасности, получило личную благодарность вождя, что позволило ему избежать тотального ежовского разгрома и продолжить профессионально работать.
И оперативное дело, заведённое на семью Ковалей в 1932 году при их репатриации Иностранным отделом Объединенного государственного политического управления (ОГПУ) не затерялось, но и не попало в конвейер мясорубки репрессий Большого террора.
А вполне могло бы! В 1937 году на иностранцев в колхозе «Икор» была настоящая охота. В главе «Колхоз» была рассказана история И. Форера. Добавим к этому такое замечание Е. Марундик:
«У меня есть довольно много фамилий арестованных в коммуне, в основном иностранцы… Из иностранцев, известных мне, не тронули только Ковалей, Блехермана и Литевского. Последние двое аргентинцы, как объяснил Блехерман, были предупреждены и ушли в тайгу на лесозаготовки на несколько месяцев. Когда вернулись, все было кончено». [645]
Кем же предупреждены? Очевидно, что каким-то смелым и деловитым человеком, имевшим доступ к информации о предстоящих «спецмероприятиях». Не буду навязывать читателю своего мнения, но приведу одну цитату из журнала ОЗЕТ «Трибуна»:
«Товарищ Коваль соединяет американскую деловитость с широким размахом социалистического труда. Он – член президиума райисполкома». [646]
Конечно, как о том вспоминает И. И. Блехерман, [647] и кроме Абрама, и в колхозе, и в районе были и другие смелые и совестливые люди, даже и в органах НКВД. Так что о причинах того, почему из всех иностранцев были предупреждены только Блехерман и Литевский, почему сам Абрам, будучи заместителем арестованного председателя колхоза, [648] не ушёл в тайгу «на лесозаготовки», гадать не буду – в этой точке альтерверса «войлочная путаница» ветвлений слишком густа для анализа.
Но несомненно, что в этой ветви судьбы Жоржа именно благодаря успеху НКВД в операции «Юбилей Пушкина» оперативное дело семейства Ковалей было использовано в 1939 году по назначению – для пополнения кадров самого ГУГБ НКВД.
Вскоре после окончания «пушкинских торжеств» произошло ещё одно «знаковое» для будущего разведчика событие – стажировка в Гороховецких военных лагерях.
Летние лагерные сборы, завершавшие программу военной подготовки в МХТИ, с 1929 года проходили именно там. В музее РХТУ им. Д. И. Менделеева хранится вырезка из газеты «Московский технолог» с материалами о прохождении военных сборов студентов в 1929 году в Гороховецких лагерях. [649]
К сожалению, в архиве МХТИ не сохранились данные о программе военной подготовки студентов 1937 года. Но известно, что в районе сборов располагался военно-химический полигон.
Вот авторитетное свидетельство этого Льва Александровича Фёдорова, эколога, доктора химических наук, активного организатора и участника экологического движения, создателя и руководителя Союза «За химическую безопасность» [650]:
«Военно-химический полигон во Фролищах (Нижегородская обл.) был базовым местом для обучения слушателей ХКУКС и ВХА им. К. Е. Ворошилова (после ее образования) и располагался на территории больших Гороховецких лагерей. Одновременно он был также окружным военно-химическим полигоном МВО… Полигон использовался для проведения регулярных лагерных сборов войсковых частей.» [651]
Там в начале 30-х годов проводились учебные и боевые испытания химического оружия. [652]
Вероятно, именно там летом 1937 года студент Жорж Коваль впервые решал учебные задачи «по химическому оружию», ставшие для него боевыми в роли разведчика Дельмара.
… Никто не знает, как зовут музу советской разведки – тайна её имени, как и многие другие сведения о ней, тщательно хранится в секретных архивах ☺.
Но именно она знает, что и как делать с попавшими под её опеку новобранцами, чтобы обеспечить успех их работы: отправить ли их в 7 отдел Главного управления государственной безопасности НКВД или в ГРУ, в Колымские лагеря или в Колумбийский университет – это её дело.
Муза советской разведки работала, исходя из своей интуиции и чётких партийных указаний, которые были переданы ей в инструкции, для маскировки опубликованной на первой странице газеты «Правда» 10 февраля 1937 года от имени секретного агента с оперативным псевдонимом «Пушкин»:
Веленью божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца;
Хвалу и клевету приемля равнодушно,
И не оспоривай глупца. [653]
Так что выбор для вербовки студента МХТИ им. Д. И. Менделеева Жоржа Коваля муза советской разведки сделала «по Веленью божию» и… не ошиблась в своём выборе!
О смысле термина «вербовка»
Жорж Абрамович Коваль был разведчиком. Но разведчиками не рождаются – ими становятся. Как? Где, когда и при каких обстоятельствах студент Жорж Коваль по предложению музы советской разведки сделал этот важнейший в своей жизни выбор: остаться «простым гражданином» или войти в весьма специфическое закрытое сообщество разведчиков? Сообщество, в которое попасть очень трудно, но, как говорят, выйти из которого ещё труднее.
Правда, есть мнение, что «Шпионажем всю жизнь заниматься невозможно… Вот видите – я тоже поменял место работы…». [654] Но работать в разведке и принадлежать к кругу разведчиков – это разные понятия. Как нельзя разучиться кататься на велосипеде, так нельзя потерять навыков жизни «своего среди чужих» и умения хранить свои и проникать в чужие секреты. Такая особая психологическая структура только на первый взгляд кажется безусловно привлекательной. Далеко не всякая личность гармонично сочетается с
