Я занимался исследованиями день и ночь. Я изучал трассу, отмечал перепады температур и высот и составлял карты. Меня интересовала не только температура воздуха. Я заглянул глубже, чтобы знать, насколько горячим будет асфальт в самый жаркий день в Долине Смерти. Я набрал в "Гугле" видеоролики о забеге и смотрел их часами. Я читал блоги бегунов, которые приняли в нем участие, отмечал их подводные камни и методы подготовки. Я поехал на север в Долину Смерти и изучил всю трассу.
Увидев местность вблизи, мы убедились в ее жестокости. Первые сорок две мили были ровными - это бег через Божью домну, работающую на повышенных оборотах. Это была бы моя лучшая возможность показать отличное время, но, чтобы выдержать ее, мне потребуются две машины экипажа, чтобы перепрыгивать друг через друга и устанавливать станции охлаждения через каждую треть мили. Мысль об этом приводила меня в восторг, но, опять же, я еще не жил этим. Я слушал музыку, опустив окна, в весенний день в цветущей пустыне. Мне было комфортно! Это все еще было фантазией!
Я отметил лучшие места для установки станций охлаждения. Я отметил места, где обочина была широкой и где нужно было избегать остановок. Я также отметил заправочные станции и другие места, где можно залить воду и купить лед. Их было не так много, но все они были нанесены на карту. Пробежав по пустыне, я получил бы некоторое облегчение от жары и заплатил бы за это высотой. Следующим этапом гонки был восемнадцатимильный подъем на перевал Таун на высоте 4800 футов. Солнце к этому времени уже садилось, и, проехав этот участок, я остановился, закрыл глаза и представил себе все это.
Исследование - это одна часть подготовки, а визуализация - другая. После подъема на Таун-Пасс мне предстоял пробирающий до костей девятимильный спуск. Я мог видеть его с вершины перевала. Из "Hurt 100" я вынес одно: бег по склону сильно портит настроение, а в этот раз мне предстояло сделать это на асфальте. Я закрыл глаза, открыл разум и попытался почувствовать боль в квадрицепсах и икрах, коленях и голенях. Я знал, что на мои квадрицепсы ляжет основная нагрузка во время спуска, поэтому сделал себе пометку, что нужно нарастить мышцы. Мои бедра должны были быть покрыты сталью.
Восемнадцатимильный подъем на перевал Дарвина с семьдесят второй мили был бы кошмаром. Мне пришлось бы бежать пешком, но солнце уже село, я бы поприветствовал прохладу в Лоун Пайн, а там я смог бы наверстать время, потому что именно здесь дорога снова выровнялась перед последним тринадцатимильным подъемом по Уитни Портал Роуд, к финишу на высоте 8 374 фута.
Опять же, легко написать в блокноте "придумать время", и совсем другое дело - выполнить это в реальной жизни, но, по крайней мере, у меня были заметки. Вместе с аннотированными картами они составили мое досье Badwater, которое я изучал, словно готовился к очередному тесту ASVAB. Я сидел за кухонным столом, читал и перечитывал их, визуализировал каждую милю, как только мог, но я также знал, что мое тело все еще не восстановилось после Гавайев, что мешало другому, еще более важному аспекту моей подготовки к Badwater: физической подготовке.
Я остро нуждался в лечении, но мои сухожилия все еще болели так сильно, что я не мог бегать несколько месяцев. Страницы слетали с календаря. Мне нужно было стать сильнее и стать самым сильным бегуном из всех возможных, а тот факт, что я не мог тренироваться так, как надеялся, подрывал мою уверенность в себе. К тому же на работе стало известно о том, во что я ввязался, и, хотя меня поддержали коллеги-котики, я получил и свою долю негатива, особенно когда они узнали, что я все еще не могу бегать. Но в этом не было ничего нового. Кто из нас не мечтал о том, что у него появится возможность, но друзья, коллеги или семья высмеивали его? Большинство из нас чрезвычайно мотивированы на то, чтобы сделать все, чтобы осуществить свою мечту, пока окружающие не напомнят нам об опасности, обратной стороне, наших собственных ограничениях и обо всех тех людях, которые до нас не смогли этого сделать. Иногда советы исходят из лучших побуждений. Они действительно верят, что делают это для нашего блага, но если вы им позволите, эти же люди будут отговаривать вас от вашей мечты, а ваш губернатор будет им в этом помогать.
Это одна из причин, по которой я придумал банку для печенья. Мы должны создать систему, которая будет постоянно напоминать нам о том, кто мы есть, когда мы находимся в своей лучшей форме, потому что жизнь не собирается подхватывать нас, когда мы падаем. Будут развилки на дороге, ножи в спине, горы, на которые нужно подняться, и мы способны жить только в соответствии с тем образом, который сами себе создаем.
Приготовьтесь!
Мы знаем, что жизнь может быть тяжелой, и все же жалеем себя, когда она несправедлива. С этого момента примите следующие законы природы Гоггинса:
Над вами будут смеяться.
Вы будете чувствовать себя неуверенно.
Вы не всегда можете быть лучшим.
Вы можете быть единственным черным, белым, азиатом, латиноамериканцем, женщиной, мужчиной, геем, лесбиянкой или [укажите здесь свою идентичность] в данной ситуации.
Будут моменты, когда вы почувствуете себя одиноким.
Смирись с этим!
Наш разум силен, он - наше самое мощное оружие, но мы перестали им пользоваться. Сегодня мы имеем доступ к гораздо большему количеству ресурсов, чем когда-либо прежде, и все же мы гораздо менее способны, чем те, кто пришел до нас. Если вы хотите стать одним из немногих, кто бросит вызов этим тенденциям в нашем постоянно размягчающемся обществе, вам придется пойти на войну с самим собой и создать совершенно новую личность, что требует открытого ума. Забавно, что непредвзятость часто причисляют к нью-эйджу или мягким тенденциям, в то время как на самом деле непредвзятость, позволяющая найти выход, - это старая школа. Так поступают те, кто тащит костяшки. И именно так поступил я.
Я одолжил велосипед у своего друга Стоукса (он тоже окончил 235-й класс) и вместо того, чтобы бегать на работу, каждый день ездил туда и обратно. В новом спортзале SEAL Team Five был эллиптический тренажер, и я занимался на нем один, а иногда и два раза в день, надевая на себя пять слоев одежды! Жара в Долине смерти пугала меня до смерти, поэтому я имитировал ее. Я надел три
