Ознакомительная версия.
Восточно-Померанская операция развивалась без всяких пауз, стремительно. Введя в сражение переданную в состав фронта 1-ю гвардейскую танковую армию генерала Катукова, Рокоссовский еще раз продемонстрировал всю мощь своего полководческого дарования. Всеми своими действиями он подтверждал верность собственноустно провозглашенной истины: «Каждый день, каждый час войны убеждал нас, командиров: нужен коренной перелом в нашем сознании, мышлении… решительный отказ от устаревших методов организации и ведения боя».
Подвижными соединениями маршал рассек группировку врага на части и порознь уничтожил ее. Были освобождены крупнейшие порты и военно-морские базы на Балтике — Гдыня и Гданьск (Данциг).
Особенно крепким оказался второй «орешек». Чтобы избежать бессмысленных потерь, Константин Константинович, как в свое время под Сталинградом, направил гарнизону ультиматум с предложением сложить оружие. Но ответа не получил. И тогда одновременно с трех сторон начался планомерный штурм. 31 марта 1945 г. маршал Рокоссовский одним из первых среди советских военачальников «за искусное руководство крупными операциями, в результате которых были достигнуты выдающиеся успехи в разгроме немецко-фашистских войск», был удостоен ордена «Победа».
Тут самое время рассеять распространенное заблуждение, будто кавалер высшей военной награды отличался чрезмерной мягкостью и деликатностью. Ссылаются при этом на случай, когда, освободившись из тюрьмы, Константин Константинович опоздал к поезду. Поскольку надвигалась холодная весенняя ночь, а переночевать было негде, он, чтобы никого не стеснять своей просьбой, вернулся на ночлег в застенок.
В том-то и секрет именно ему присущего полководческого стиля: такт и внимание к окружающим Рокоссовский, как никто другой, удачно сочетал с требовательностью, взыскательностью и волевым напором. Напомним для иллюстрации один из его приказов еще в бытность в начале 30-х годов командиром 15-й Отдельной Кубанской кавалерийской дивизии: «Обращая внимание всего начсостава на решительное искоренение случаев грубости и нетактичности по отношению к подчиненным, одновременно обращаю внимание и на недопустимость каких-либо послаблений воинской требовательности к подчиненным. Командир должен быть требовательным, настойчивым и решительно, до конца проводящим свою волю, направленную на укрепление боеспособности армии».
С годами характер полководца лишь обретал дополнительную крепость. Об этом свидетельствует, в частности, случай, происшедший в ходе Восточно-Прусской операции. Командование 50-й армии проворонило момент, когда на сопредельной стороне противник снял и перебросил на другой участок фронта часть сил. Это потребовало от командования фронтом преждевременного ввода в бой соседней армии. Самой же 50-й армии пришлось форсированно догонять врага. Рокоссовский, хотя и ценил былые доблести такого заслуженного человека, как генерал-полковник И. В. Болдин, за упущение все же снял его с должности командарма.
С несвойственной ему в обычной обстановке резкостью, он пресекал панику, дезорганизующую войска и обрекавшую их на заведомое поражение. «Всех, замеченных в проявлении трусости и паникерстве, взять под особое наблюдение, а в необходимых случаях, определяемых обстановкой, применять к ним все меры пресечения… вплоть до расстрела на месте», — такое категорическое требование встречаем в его приказе войскам Брянского фронта.
…В начале апреля 1945 г. Рокоссовского вызвали в Ставку, где ознакомили с планом участия войск его фронта в Берлинской операции. 2-й Белорусский должен был наносить рассекающий удар севернее Берлина, обеспечивая тем самым правый фланг 1-го Белорусского фронта, и уничтожить силы врага севернее его столицы.
20 апреля войска фронта пошли вперед. Наступление началось с форсирования долины Одера. Река разделялась на два русла, каждое шириной от 100 до 250 метров. Разделявшая их пойма была изрезана протоками и каналами и почти сплошь затоплена водой. Эту почти пятикилометровую преграду солдаты метко называли не иначе, как «два Днепра, посередине Припять». Как было взять ее? Ведь навести мосты было практически невозможно, а для лодок и паромов глубины зачастую не хватало.
Верный своему принципу, командующий фронтом объехал войска, вместе с командирами отрекогносцировал местность и наметил направление главного удара.
«Мы решили форсировать его[23] там, где имелись так называемые дамбы, — рассказывал Рокоссовский, выступая в августе 1945 г. на военно-научной конференции в Северной группе войск. — Это решение явилось результатом личной рекогносцировки и оказалось правильным (решение по карте могло быть иным). Операция предстояла сложная, в известной мере рискованная, но при наличии наших артиллерийских средств мы могли на это пойти. В связи с этим еще раз подчеркиваю свою мысль, что ни одна река в современных условиях не является непреодолимым препятствием. Задача прорыва на р. Одер была выполнена, как мы ее наметили».
Замысел операции, разработанный командующим 2-м Белорусским фронтом, предусматривал, что главный удар вдоль западного берега Одера нанесут на левом крыле фронта три общевойсковые армии. После прорыва обороны в сражение вводились три танковых, механизированный и кавалерийский корпуса. Продвигаясь в западном и северо-западном направлениях, они должны были изолировать 3-ю танковую армию противника от Берлина, оттеснить ее к Балтийскому морю и уничтожить.
Неимоверно сложно оказалось перебросить через пойму артиллерию и танки. Пехота первоначально вынуждена была буквально прогрызать оборону врага без поддержки тяжелой техники и ощущала помощь только с воздуха. Тем не менее всего за шесть дней боев рокоссовцы приковали к себе и разгромили до десяти дивизий врага. Расчеты на помощь вражеского командования, державшего оборону против 1-го Белорусского фронта Жукова на Зееловских высотах, рассыпались в прах: все резервы 3-й танковой армии противника были скованы 2-м Белорусским фронтом надежно.
А на втором этапе Берлинской операции эта армия и вовсе была охвачена войсками Рокоссовского. Ни к Берлину, ни на запад отойти она уже не могла. Уничтожая фашистские войска, соединения 2-го Белорусского фронта занимали один за другим порты на Балтике. Заключительная операция блестяще завершилась выходом на побережье, овладением островами Во длин, Узе-дом и Рюген, портом Свинемюнде.
3 мая 3-й гвардейский танковый корпус установил контакт с передовыми частями 2-й британской армии. Через командира корпуса генерала А. П. Панфилова командующий 21-й армейской группой английский фельдмаршал Монтгомери пригласил советского маршала посетить его штаб-квартиру в Висмаре. Визит состоялся 7 мая, прошел в теплой и гостеприимной обстановке. Но все ожидания превзошел ответный прием 10 мая. Его, как вспоминал Константин Константинович, было решено провести с русским гостеприимством.
Ознакомительная версия.
