— А что, собственно, страшного в вашем разговоре, — весело сказал Баскаков, — прекрасный разговор, только советую: немедленно на свежую память составьте акт, запишите каждое слово. На всякий случай.
— Ну, и всыпят нам за это дело, братцы, ох, и влетит же нам, — растерянно проговорил фоторепортер Виктор Темин.
Мы тут же отстучали на машинке в нескольких экземплярах официальный акт, в котором стенографически, как и в моей телеграмме, посланной в Москву, воспроизвели телефонный разговор. В это время во двор въехал броневик с офицером связи из штаба армии.
— Кто тут разговаривал с Геббельсом? — сухо спросил молодой капитан, войдя в комнату.
Мы ему тут же вручили наш акт. Он бережно вложил его в полевую сумку и, обведя всех нас взглядом, не предвещающим ничего хорошего, молча удалился.
Откуда они узнали? И так быстро!.. Да, кажется, Темин прав, дорого нам обойдется разговорчик с руководителем обороны Берлина. Мы разошлись, стараясь не смотреть друг другу в глаза.
В общем, дело тем и кончилось. Никто не пострадал от этой озорной затеи. Но легенда о телефонном звонке доктору Геббельсу облетела тогда всю армию. Мне впоследствии говорили, будто Жуков, получив донесение, весело смеялся.
Геббельс через сорок восемь часов после этого телефонного разговора пустил себе пулю в лоб. Корреспонденцию эту Совинформбюро в Юнайтед Пресс не отправило. Вероятно, товарищи сочли всю эту историю неправдоподобной. Или решили, что она не соответствует серьезному духу времени.
МОЛНИЯ. МОСКВА, ЛЕОНТЬЕВСКИЙ ПЕРЕУЛОК, 10, СОВИНФОРМБЮРО, ЛОЗОВСКОМУ, БАЛАШОВУ. ПЕРЕДАЮ ДЛЯ ЮНАЙТЕД ПРЕСС
ЕЩЕ НОЧЬЮ СЕГОДНЯ ГРЕМЕЛА В ГОРОДЕ КАНОНАДА. В ОЖЕСТОЧЕННЫЕ АТАКИ ХОДИЛИ ГВАРДЕЙЦЫ, ТАНКИСТЫ И ПЕХОТИНЦЫ, ШТУРМУЯ ДОМ ЗА ДОМОМ, КВАРТАЛ ЗА КВАРТАЛОМ. И ВОТ ВСЕ КОНЧЕНО. НЕПРАВДОПОДОБНОЙ КАЖЕТСЯ ТИШИНА, НАСТУПИВШАЯ ВНЕЗАПНО В БЕРЛИНЕ, И ТРУДНО ПОВЕРИТЬ, ЧТО СВОБОДНО ЕДЕШЬ НА МАШИНЕ ПО УЛИЦАМ, ГДЕ ВЧЕРА ШЛИ ГОРЯЧИЕ БОИ, ГДЕ ЛИЛАСЬ КРОВЬ. РУШИЛИСЬ СТЕНЫ ДОМОВ И ГОРЕЛИ ТАНКИ. В ПОСЛЕДНИЕ ЧАСЫ БОЕВ КАЖДЫЙ БОЕЦ И КАЖДЫЙ ОФИЦЕР ЗНАЛИ, ЧТО С МИНУТЫ НА МИНУТУ ГИТЛЕРОВЦЫ НЕИЗБЕЖНО ДОЛЖНЫ КАПИТУЛИРОВАТЬ. НО НАТИСК НЕ ОСЛАБЕВАЛ, И ЛЮДИ ШЛИ В БОЙ, ЗНАЯ, ЧТО ИХ ЖИЗНЬ МОЖЕТ ОБОРВАТЬСЯ ОДНИМ ИЗ ПОСЛЕДНИХ ВЫСТРЕЛОВ ЭТОЙ ВОЙНЫ. ВЕРИЛИ В ПОБЕДУ И УМИРАЛИ С ЭТОЙ ВЕРОЙ ПЕРВОГО МАЯ СОРОК ПЯТОГО ГОДА ТАК ЖЕ, КАК ВЕРИЛИ ДВАДЦАТЬ ВТОРОГО ИЮНЯ СОРОК ПЕРВОГО…
В ЧЕТЫРЕ ЧАСА УТРА ПЕРВОГО МАЯ КОМАНДУЮЩЕМУ Н-СКОЙ АРМИЕЙ ГЕНЕРАЛ-ПОЛКОВНИКУ ЧУЙКОВУ СООБЩИЛИ, ЧТО С НИМ ЖЕЛАЕТ ВСТРЕТИТЬСЯ ПАРЛАМЕНТЕР. С БЕЛЫМ ФЛАГОМ В РАСПОЛОЖЕНИЕ НАШИХ ВОЙСК ПРИБЫЛ НАЧАЛЬНИК ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА ГЕРМАНСКИХ СУХОПУТНЫХ СИЛ ГЕНЕРАЛ ПЕХОТЫ КРЕБС В СОПРОВОЖДЕНИИ ПЕРЕВОДЧИКА, ПОЛКОВНИКА. ГЕНЕРАЛ ЧУЙКОВ ПРИНЯЛ КРЕБСА У СЕБЯ В ШТАБЕ, В ОДНОМ ИЗ ДОМОВ ВОСТОЧНОЙ ЧАСТИ БЕРЛИНА.
ГЕНЕРАЛ КРЕБС ОБЪЯВИЛ, ЧТО ЯВИЛСЯ С ЧРЕЗВЫЧАЙНО ВАЖНЫМ И СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНЫМ СООБЩЕНИЕМ. ОН ЗАЧИТАЛ ПИСЬМО, ПОДПИСАННОЕ ГЕББЕЛЬСОМ И БОРМАНОМ, В КОТОРОМ СООБЩАЛОСЬ, ЧТО В ТРИ ЧАСА ПЯТЬДЕСЯТ МИНУТ ТРИДЦАТОГО АПРЕЛЯ ГИТЛЕР ЗАСТРЕЛИЛСЯ И ОСТАВИЛ ЗАВЕЩАНИЕ, В КОТОРОМ РУКОВОДСТВО СТРАНОЙ ПОРУЧИЛ ГЕББЕЛЬСУ В КАЧЕСТВЕ КАНЦЛЕРА, ГРОСС-АДМИРАЛУ ДЕНИЦУ В КАЧЕСТВЕ ПРЕЗИДЕНТА И БОРМАНУ. ПИСЬМО НАЧИНАЛОСЬ СЛОВАМИ: «СООБЩАЕМ ВОЖДЮ РУССКОГО НАРОДА, ЧТО ФЮРЕР ГЕРМАНСКОГО НАРОДА САМОВОЛЬНО УШЕЛ ИЗ ЖИЗНИ…» ГЕББЕЛЬС В ЭТОМ ПИСЬМЕ ПРОСИЛ О ПЕРЕМИРИИ МЕЖДУ ОБОРОНЯЮЩИМСЯ ГАРНИЗОНОМ БЕРЛИНА И СОВЕТСКИМИ ВОЙСКАМИ. ОТВЕТ БЫЛ ДАН ПАРЛАМЕНТЕРУ В КАТЕГОРИЧЕСКОЙ ФОРМЕ: НИ О КАКОМ ПЕРЕМИРИИ МЕЖДУ СОВЕТСКИМИ И ГЕРМАНСКИМИ ВОЙСКАМИ, НАХОДЯЩИМИСЯ В СОСТОЯНИИ ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ С НАШИМИ СОЮЗНИКАМИ, НЕ МОЖЕТ БЫТЬ РЕЧИ. РЕЧЬ МОЖЕТ ИДТИ ТОЛЬКО О БЕЗОГОВОРОЧНОЙ КАПИТУЛЯЦИИ ГЕРМАНСКИХ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ.
ГЕНЕРАЛ КРЕБС ПОПРОСИЛ РАЗРЕШЕНИЯ ПРОВЕСТИ ТЕЛЕФОННЫЙ ПРОВОД К ГЕББЕЛЬСУ, ЕМУ ЭТО БЫЛО РАЗРЕШЕНО, ОН СОВЕЩАЛСЯ С ГЕББЕЛЬСОМ. ПЕРВОГО МАЯ В ЧЕТЫРЕ ЧАСА ДНЯ ГЕББЕЛЬС ОКОНЧАТЕЛЬНО ОТКАЗАЛСЯ КАПИТУЛИРОВАТЬ.
В ЭТИ ЧАСЫ Я НАХОДИЛСЯ В ШАРЛОТТЕНБУРГЕ, ГДЕ ШЛИ ОЖЕСТОЧЕННЫЕ БОИ. ТАНКИ С ПЕХОТОЙ НАСТУПАЛИ ПО БЕРЛИНЕРШТРАССЕ И ВДОЛЬ ЛАНДВЕРКАНАЛА. БОЙ ПРОДОЛЖАЛСЯ ДО ПОЗДНЕЙ НОЧИ.
СЕГОДНЯ НОЧЬЮ, ВТОРОГО МАЯ, НЕМЕЦКИЙ КОМЕНДАНТ БЕРЛИНА ГЕНЕРАЛ АРТИЛЛЕРИИ ВЕДЛИНГ ОТДАЛ ПРИКАЗ О КАПИТУЛЯЦИИ. С РАССВЕТОМ СТИХЛА КАНОНАДА. НАЧАЛАСЬ МАССОВАЯ СДАЧА В ПЛЕН НЕМЕЦКИХ СОЛДАТ И ОФИЦЕРОВ. ПЕРВЫМ СДАЛСЯ 96-Й КОРПУС. В ШТАБ ЧУЙКОВА, ГДЕ НАХОДИЛСЯ ЗАМЕСТИТЕЛЬ МАРШАЛА ЖУКОВА ГЕНЕРАЛ АРМИИ СОКОЛОВСКИЙ, ПРИБЫЛИ ЧЕТЫРЕ НЕМЕЦКИХ ГЕНЕРАЛА, СДАВШИЕСЯ В ПЛЕН.
ПО УЛИЦАМ БЕРЛИНА ПОТЯНУЛИСЬ БЕСКОНЕЧНЫЕ КОЛОННЫ ПЛЕННЫХ. ВИД ИХ УЖАСЕН. ОНИ ИЗМОЖДЕНЫ, НЕБРИТЫ, ГРЯЗНЫ, НО ЛИЦА ВЕСЕЛЫ — КОНЧИЛСЯ АД, КОНЧИЛИСЬ СТРАШНЫЕ ЧАСЫ, КОГДА НА НИХ ОБРУШИВАЛСЯ ГРАД СОВЕТСКИХ СНАРЯДОВ И БОМБ.
Я ПРОЕХАЛ СЕГОДНЯ МНОГО ДЕСЯТКОВ КИЛОМЕТРОВ ПО УЛИЦАМ БЕРЛИНА. ВОЙНА В ГОРОДЕ КОНЧИЛАСЬ. ВСЕ НАСЕЛЕНИЕ НА УЛИЦАХ. ГОРОД ЗАПРУЖЕН ВОЙСКАМИ КРАСНОЙ АРМИИ. ВСЯ ТА МОГУЧАЯ ТЕХНИКА, КОТОРАЯ ДЕСЯТКАМИ ДОРОГ ШЛА В НАСТУПЛЕНИЕ НА БЕРЛИН, СЕГОДНЯ ЗАПОЛНЯЕТ ЕГО УЛИЦЫ, ПЛОЩАДИ, СКВЕРЫ. НА МНОГИХ ДОМАХ РАЗВЕВАЮТСЯ КРАСНЫЕ ФЛАГИ. КРАСНЫМИ ФЛАГАМИ УКРАШЕНА КОЛОННА ПОБЕДЫ. С ЕЕ ВЕРШИНЫ ОТКРЫВАЕТСЯ ПАНОРАМА БЕРЛИНА. ЗА АЛЛЕЕЙ ПОБЕДЫ ЗА БРАНДЕНБУРГСКИМИ ВОРОТАМИ, ГДЕ ПРОТЯНУЛАСЬ ШИРОКАЯ МАГИСТРАЛЬ УНТЕР-ДЕН-ЛИНДЕН, ГОРИЗОНТ БЕРЛИНА ЗАТЯНУТ ЧЕРНЫМ ДЫМОМ. Я ЗАШЕЛ В ЗДАНИЕ РЕЙХСТАГА. ОНО РАЗРУШЕНО. НА ЛЕСТНИЦАХ И В СОХРАНИВШИХСЯ ПОМЕЩЕНИЯХ РЕЙХСТАГА СТОЯТ ПОЛЕВЫЕ ТЕЛЕФОНЫ, ЗДЕСЬ РАСПОЛОЖИЛИСЬ ШТАБЫ БАТАЛЬОНОВ, ПЕХОТНЫХ ПОЛКОВ. НЕСКОЛЬКО СОСЕДНИХ С РЕЙХСТАГОМ ДОМОВ ЕЩЕ ГОРЯТ, ДЫМ ПОДНИМАЕТСЯ К КУПОЛУ РЕЙХСТАГА, НА ФАСАДЕ КОТОРОГО СОХРАНИЛАСЬ СТАТУЯ КОННОГО РЫЦАРЯ. УНЫЛО ГЛЯДИТ НА БРАНДЕНБУРГСКИЕ ВОРОТА ЕДИНСТВЕННЫЙ МОНУМЕНТ, СОХРАНИВШИЙСЯ НА АЛЛЕЕ ПОБЕД, — ПАМЯТНИК ФРИДРИХУ ВИЛЬГЕЛЬМУ. НА БРАНДЕНБУРГСКИХ ВОРОТАХ РАЗВЕВАЕТСЯ ОГРОМНЫЙ КРАСНЫЙ ФЛАГ С СЕРПОМ И МОЛОТОМ. ЗДЕСЬ, У БРАНДЕНБУРГСКИХ ВОРОТ, УТРОМ ВТОРОГО МАЯ Я ВСТРЕТИЛ МНОГИХ СВОИХ БОЕВЫХ ДРУЗЕЙ. ВОТ Я ВИЖУ, ПОДНИМАЕТСЯ НА ТАНК КАКОЙ-ТО ЧЕЛОВЕК В СОЛДАТСКОЙ ШИНЕЛИ. НЕСКОЛЬКО СОТ БОЙЦОВ СЛУШАЮТ ЕГО ПЛАМЕННУЮ РЕЧЬ. ЭТО ПОЭТ ЕВГЕНИЙ ДОЛМАТОВСКИЙ. ОН ПРОШЕЛ СУРОВЫЙ ПУТЬ ВОЙНЫ. БЫЛ В НЕМЕЦКОМ ПЛЕНУ НА УКРАИНЕ, БЕЖАЛ ИЗ-ПОД РАССТРЕЛА, ВЕРНУЛСЯ В НАШУ СЕМЬЮ, КОГДА МЫ СЧИТАЛИ ЕГО ПОГИБШИМ. ВОТ ОТЧАЯННЫЙ ХРАБРЕЦ АЛЕКСЕЙ КОРОБОВ, КОРРЕСПОНДЕНТ ГАЗЕТЫ «ПРАВДА». НЕ РАЗ ОН ВОДИЛ БОЙЦОВ В АТАКУ, МНОГО БРОДИЛ С ПАРТИЗАНАМИ ПО ЛЕСАМ БЕЛОРУССИИ И УКРАИНЫ. В МОРСКОЙ ФОРМЕ ФОТОКОРРЕСПОНДЕНТА ЖЕНЯ ХАЛДЕЙ, СНЯЛИСЬ С НИМ И ДОЛМАТОВСКИМ НА ФОНЕ РЕЙХСТАГА. КАКАЯ РАДОСТНАЯ ВСТРЕЧА В ЭТОТ СЧАСТЛИВЫЙ ЧАС ПОБЕДЫ, ВСТРЕЧА ДРУЗЕЙ БОЕВЫХ У ПОДНОЖИЯ БРАНДЕНБУРГСКИХ ВОРОТ! О ТАКОЙ ВСТРЕЧЕ МЫ МЕЧТАЛИ ГОДАМИ В ХОЛОДНЫХ ЗЕМЛЯНКАХ В СТУЖУ И ПУРГУ, ПОДНИМАЛИ ТОСТЫ В СТАЛИНГРАДЕ И ОЩЕТИНИВШЕЙСЯ «ЕЖАМИ» МОСКВЕ. Я ГЛЯЖУ ПО СТОРОНАМ НА ВЗВОЛНОВАННЫЕ, СЧАСТЛИВЫЕ ЛИЦА СОЛДАТ И ОФИЦЕРОВ. КАЖДОГО ИЗ НИХ ОСЕНЯЕТ В ЭТИ МИНУТЫ ОДНО И ТО ЖЕ ЧУВСТВО ВЕЛИКОЙ ГОРДОСТИ: «ВОТ Я В БЕРЛИНЕ!»
