У пушкарей теперь командует Кравец, рыжий полковник с большими навыкате глазами. Он деятелен, хлопотлив, строг, как говорят, сует свой нос в каждую щелочку. Но солдаты и офицеры на это не обижаются. Не обижается и Григорий Андреевич Поздеев.
- Как воюется, товарищ капитан?
- Огрызаются, сволочи, а целей настоящих нет, - отвечает командир дивизиона.
- Совсем?
- Крупные сшибают танкисты, а нам достаются летучие отряды.
- Применяйте маневр, расширяйте прорыв, нас ждут Невель и Белоруссия.
- И мы их ждем.
Вот как война переделывает людей. Я все чаще и чаще задумываюсь над этим, наблюдая за своими земляками. Смотри, каким стал тот же Николай Воронцов, достойный преемник Вотякова. До сих пор не было о нем слышно, а в сегодняшних боях уже подшиб несколько автомашин противника. И главное - с ходу.
Огонь с ходу - новое у артиллеристов. Не приходилось им так стрелять, да и негде было. И вот первый блин и не комом. Не зря командир орудия учил расчет быстрой наводке. Вот и пригодилось.
- Чик - и в дамки, - говорит Миша Ипатов. - Я видел, как Коля стреляет.
Он доволен. Связисты вышагивают вместе со всеми, не разматывая катушек. Незачем. Никто не стоит на месте. Командиры батарей и дивизионов рядом с солдатами.
Но не надо думать, что первый день наступления был спокойным маршем. Кроме той высоты, о которой уже шла речь, пришлось схлестнуться с немцами еще несколько раз. Кое-где крепенько. Кровопролитные бои за расширение прорыва продолжались двое суток. Врагу не удалось закрыть брешь.
Сказывалось падение Невеля. Танкисты находились в семидесяти километрах от нас. Теперь бы всех немцев турнуть до второй линии обороны, до какого-нибудь стыка дорог, до железнодорожной станции. Хорошо бы гнать их без передыху.
- Будем, обязательно будем, - восторженно говорит Николай Прокопьевич Попов. - Огурчиков припасено до Берлина.
Он счастлив, главный кладовщик пушкарей. Как же, сегодня и он пахал. Не зря не спал три ночи, не брился, не умывался как следует.
Вышагивают с ротами и батальонами политработники. Я вижу своих знакомых Векслера и Пинхенсона. Цветет особенно последний. Как же, наступает Ленинградский фронт. Наконец-то. Недалеко и до снятия блокады с города-героя, родины старшего лейтенанта.
Идет, гудет военный шум. Мы шагаем на запад. Шагаем на плечах врага. Сколько мы ждали этого часа.
В сводке Совинформбюро за восьмое октября читаем: "В районе Невеля наши войска, продолжая наступление, заняли более 60 населенных пунктов, среди которых Лахны, Касилово, Рикшино, Буслово, Жукове, Раки; Болотница". Это о нас. Здорово. Вчера и сегодня были в сводке.
Подбадривает воинов наша дивизионная газета. Она выходит через день. Во всю страницу шапка: "Оборона немцев прорвана. Смелее ломать сопротивление врага. Окружать и уничтожать его". И тут же слова Суворова: "Удвой шаг богатырский, нагрянь быстро, внезапно".
- Идет дело, - говорит мне старшина-усач Лекомцев. - Мы бьем немца у Невеля, соседи у Витебска. Лупят на Таманском полуострове и на Днепре. Вот как, екуня-ваня.
Он остался прежним, этот пожилой, франтоватый, неунывающий старшина. Каким он будет золотым председателем колхоза после войны.
А пока вперед и вперед.
Смерть Корниенко
Вот, наконец, и начались белорусские леса. Кто первым открыл ворота в них, наша ли дивизия или соседняя - в суматохе не разберешься. Во всяком случае мы были одними из первых.
В дивизионной газете мелькают заголовки: "Будь смелым и хитрым в бою", "Русская смекалка", "С боями через леса и реки". И опять напоминание Суворова: "Делай на войне то, что противник почитает за невозможное". Пожалуй, эти советы сейчас как никогда кстати, наша газета наконец-то начинает бить в цель. То ли это от того, что в дивизии вместе с новым командиром и новый начальник политотдела, то ли от того, что в редакции появились новые работники.
Да, нам сейчас очень нужны смекалка и хитрость. Собственно, они были нужны всегда, умение маневрировать в бою никогда не отменялось. Но до сих пор применять эти правила на практике нам не очень-то приходилось. Правда, кое-что из этих законов нам помогало в калининских лесах. Но там мы больше оборонялись, чем наступали. Хитрили, конечно, и в Великих Луках, но не на широком маневре, а в статичных уличных боях.
А здесь нам надо идти вперед, вбивать клин в оборону противника, продвигаться порой без защищенных флангов. Отсюда постоянные встречные бои, столкновения с засадами, вражескими бандами в тылу. Смотри за каждым кустиком, за каждым пеньком, развивай наблюдательность, не иди напролом.
Вот она когда опять пригодилась, бдительность. Батальоны, которые обучены ей, продвигаются вперед ходко и почти без потерь. Даже отрываясь на время от основных сил, они умело отражают контратаки врага и принуждают его отступать.
Как и в боях за Великие Луки, отличается полк Корниенко. У него опять подобрались прекрасные командиры батальонов и рот. Конечно, не подобрались, а лучше сказать, отобраны командиром полка, который из десятка офицеров умел почти безошибочно приметить одного и назначить его на командную должность. На бюрократическом языке это называется подбирать кадры, на обыкновенном чуять людей. Прокопий Корниенко умел чуять.
Так у него оказались во главе рот и батальонов отчаянные и умные головушки.
Подобрались смелые и дальнозоркие разведчики. Уже не из породы Рыжковых, какие славились в обороне, а другие, более грамотные и культурные. Среди последних был любимец Корниенко, командир взвода разведки, в прошлом сельский учитель, Василий Гордеев.
До прихода в полк Гордеев уже имел семь ранений. Три из них тяжелые. Но раны заживали на этом молодом и сильном человеке с замашками и характером моряка настолько быстро, что врачи только покачивали головами.
- Как это у вас, Гордеев, получается?
- Очень просто: не пью, не курю, ем по две порции супа, - улыбался широколицый разведчик.
А чуть поправившись, не дожидаясь официальной выписки, убегал из госпиталя.
С Гордеевым очень подружились наши Голубков и Ипатов. Привязался к нему и артиллерийский разведчик Семакин. Всех их объединяло что-то общее.
Выступая вперед, командир полка высылал в авангард разведку. Подзывал к себе Гордеев а, расстилал перед ним карту, ставил острие карандаша на каком-нибудь населенном пункте и говорил:
- Через три часа головной батальон полка должен быть здесь. Твой взвод - через час. Разузнай все, если гарнизон пустяшный - выкинь из деревни, если сильный - обойди, жди нас и вдарь с тыла. А вообще соображай сам.
И Гордеев соображал. Иногда брал артиллерийских разведчиков с рацией. Дважды заставлял их вызывать огонь на себя, сидя вместе с немцами на одном хуторе. Как ему и его товарищам удавалось при этом оставаться даже непоцарапанными, уму непостижимо.
