у всех небес, Оттого что лес – моя колыбель, и могила – лес, Оттого что я на земле стою – лишь одной ногой, Оттого что я тебе спою – как никто другой. Я тебя отвоюю у всех времён, у всех ночей, У всех золотых знамён, у всех мечей, Я ключи закину и псов прогоню с крыльца — Оттого что в земной ночи я вернее пса. Я тебя отвоюю у всех других – у той, одной, Ты не будешь ничей жених, я – ничьей женой, И в последнем споре возьму тебя – замолчи! — У того, с которым Иаков стоял в ночи…
В поэзии Марины Ивановны, вкусившей весь драматизм и своей жизни, и судьбы России, преобладали строки, полные внутренней напряжённости, страстные и порой с нотами отчаяния. Вот почему невозможно перепутать её строки с никакими другими, ибо это именно её литературный язык, который и сегодня пронзает нас своей экспрессией и неповторимостью стиля.
А на земле в последние минуты жизни главной заботой оставался любимый сын – красивый юноша, похожий на нее молодую. Вот строки из её предсмертной записки: «Дорогие товарищи! Не оставьте Мура. Умоляю того из вас, кто сможет, отвезти его в Чистополь к Н.Н. Асееву. Пароходы – страшные, умоляю не отправлять его одного. Помогите ему с багажом – сложить и довезти. В Чистополе надеюсь на распродажу моих вещей. Я хочу, чтобы Мур жил и учился… Не похороните живой! Хорошенько проверьте…» Как видно, Цветаева и тут опасалась, что ирония судьбы не оставит её. И оказалась снова права, так как долгое время не было известно место её захоронения.
Сегодня на Петропавловском кладбище в Елабуге есть её могила и гранитное надгробие. По благословению патриарха Алексия II в день пятидесятилетия кончины Марины Ивановны в московском храме Вознесения Господня у Никитских Ворот состоялось отпевание Цветаевой, поскольку гибель её, по словам святейшего, приравнивается к убийству тоталитарным режимом. Цветаева снова встретилась с любимым Пушкиным, как и должно быть между двумя гениальными поэтами. (Напомню, что здесь состоялось венчание Александра Сергеевича.)
Её любимый Мур погиб в бою с фашистами.
Сегодня в честь Марины Цветаевой открыто несколько музеев, установлены памятники, в том числе замечательный – в Тарусе, откуда открываются дорогие её сердцу дали, так напоминающие есенинские в Константинове… Автор его – Борис Мессерер, муж другой замечательной поэтессы – Беллы Ахмадулиной, которой спустя годы здесь же, в Тарусе, и его же усилиями появился аналогичный памятник. И ещё одна удивительная история. В Дании, на стене одного из зданий в центре Лейдена, в 1992 году буквально вспыхнуло стихотворение Марины Цветаевой «Моим стихам», открывая уникальный культурный проект. Давайте же вспомним их.
Моим стихам, написанным так рано, Что и не знала я, что я – поэт, Сорвавшимся, как брызги из фонтана, Как искры из ракет, Ворвавшимся, как маленькие черти, В святилище, где сон и фимиам, Моим стихам о юности и смерти, – Нечитаным стихам! — Разбросанным в пыли по магазинам (Где их никто не брал и не берет!), Моим стихам, как драгоценным винам, Настанет свой черед.
А последним, 101-м поэтом этого проекта стал Федерико Гарсиа Лорка, над переводами которого работала Марина Ивановна в последние творческие дни, отпущенные ей судьбой.
Марина Цветаева всю жизнь была верна двум личным заповедям:
«Единственный учитель: собственный труд». «И единственный судья: будущее».
Благодаря неустанному во все годы труду она брала всё новые творческие вершины. И будущее, самый объективный судья, поставило всё на свои места, определив за Цветаевой своё законное место среди самых высоких имён русской поэзии.
Никто, в наших письмах роясь, Не понял до глубины, Как мы вероломны, то есть — Как сами себе верны.
И пусть поневоле вспоминается известное «В России любят только мёртвых», для любого, не потерявшего слух к истинной поэзии, Марина Цветаева – наша современница, живая, страстная, мудрая. Ибо с нами не только её стихи, но и душа, согревающая и поднимающая ввысь каждую строку бессмертных произведений.
«Весь край этот, милый навеки…»
(Д. Кедрин)
Есть в нашей литературе произведения, что вознесены к славе самой судьбой. И если бы даже ничего другого не было создано писателем, шедевр этот уже был бы оправданием целой жизни творца.
Речь идёт о небольшой поэме Дмитрия Кедрина «Зодчие». В ней всё сошлось: и близкий к народному язык, и сама интонация – песенная, пронзительная, и сам сюжет, что обязательно возьмёт в плен даже самого опытного книгочея, которого вроде бы и удивить-то трудно: столько разных историй у него на памяти!
Как побил государь Золотую Орду под Казанью,
