Алексей Орлов - Афганский дневник пехотного лейтенанта. «Окопная правда» войны

С утра выходим на блокировку маршрута. До кишлака Баладжари обеспечивает проход колонны восьмая рота, дальше наш батальон и разведчики. Останавливаемся в Артынджалау.

Прибыли в полк. Главная новость – командиру полка прибыл заменщик. Полковник Арутюнян опытнейший и мудрейший командир. Как-то поведет себя новый?

День Великой Октябрьской социалистической революции. На построении представили нового командира, подполковник Рохлин, из Ленинградского округа. Первое впечатление не очень, внешне смахивает скорее на тракториста, чем на офицера, не подогнанное хэбэ, перекошенная портупея и далеко не интеллигентное лицо. Зачитали приказ министра обороны, поздравили с праздником. Начальник политотдела категорически запретил отмечать, грозя всевозможными карами тем, кто нарушит. Сразу же после развода отправились праздновать. Ну, кто может остановить боевых офицеров? У нас в батальоне было свое стадо «трофейных» баранов, штук пять, после каждого выхода оно пополнялось. Одного принесли в жертву.

Часа через два вызывает начальник политотдела, подполковник Терещенко. Ребята дали две таблетки антиполицая японского производства, таблеточки такие небольшие, заглотил, прибыл, докладываю. Начпо видит, что-то не так, а понять не может, кругами ходит, обнюхивает, а запаха нет. Поведение слегка неадекватное, так ведь с гор не вылазим, устали. В общем, что-то об усилении бдительности говорить начал, о возможном нападении душманов, с целью испортить нам праздник и т. д. Я был командиром дежурного взвода, у нас всегда возле палаток стояли три БМП нашей роты для решения внезапно возникающих задач. Своими бравыми, четкими ответами – «есть, «так точно», «не допустим», «справимся», – видимо, убедил ответственного по полку, коим и являлся подполковник Терещенко, что все под контролем, и сразу же отправился в модуль к ребятам. Праздник удался.

Прощаемся с командиром, полковником Арутюняном, убывает по замене. Специально для него спели песню «Прогремела слава нашего полка» в составе полка. Мужественный, награжденный орденами Ленина и Красного Знамени, командир не смог сдержать слез. Он записал на память полковую песню на магнитофон, еще записал песню разведроты «Молодым, зеленым в армию ушел и в разведку сразу был зачислен…».

Разведчики красиво поют, лучше всех в полку. Запевалы у них классные. Как-то был случай, разведка в горы ушла, осталось у них четыре человека, а на полковом разводе объявлено прохождение с песней. Все проходят, и они в колонну по одному браво так маршируют. Как они здорово спели! Видимо, запевалы остались. Наш начальник штаба, капитан Ильин, восхитился: «Не знаю, что они обо мне думают», – сказал, пошел и каждому руку пожал.

Командир 3-го взвода Валера Мещеряков

Валера Мещеряков улетел в отпуск, Саша Малаев все еще в командировке, в Хайратоне тащится, я в роте остался единственный командир взвода, за троих приходится работать.

Прошли дожди, и все вокруг зазеленело, это в конце осени-то – красота. Такие вот странности природы.

Провожаем колонну. Сопроводили до Третьего моста. На сопровождение колонны все выходят с удовольствием. Разнообразие после серых полковых будней. Еще чем хороши выходы за пределы полка – тем, что питание классное. Рыбы в Кокче море, бараны или козы «дикие» иногда попадаются, персики, арбузы, дыни вдоль дороги растут.

Время пролетает незаметно, хотя целый день находишься на броне в постоянном напряжении. В ходе движения поддерживаем тонус одними сигаретами, две пачки «Охотничьих» уходит, едим раз в сутки, когда останавливаемся на ночевку, зато, как говорится, от пуза.

Вернулись в полк без происшествий. В ходе выдвижения куда-то потерялись спички, попросил у ребят прикурить. Савин Володя выщелкнул из магазина трассирующий патрон, вытащил пулю из гильзы, вставил обратно острием внутрь, положил на броню и ударил молотком, трассирующий состав загорелся, получилась негаснущая при любой погоде зажигалка. С каждым разом учусь каким-то походным мелочам.

На занятиях по огневой подготовке при выстреле из АГС-17 в стволе застряла граната. Как извлечь, не знаю. Помог Степан Ефрос, командир боевой машины командира роты, он же всегда командир расчета АГС при выходах в пешем порядке. Отломал гильзы от двух выстрелов, ссыпал пороховые заряды в одну, зарядил, и двойной заряд выбил гранату. Сделал для себя в памяти зарубку.

Первый выход Рохлина. Вышли в 20.00, идем за перевал Ризкан, в урочище Аргу. Участвует наш батальон, разведывательная рота, батальон 24-го афганского пехотного полка. Через четыре часа выдвижения по старой кишимской дороге поднялись на перевал, здесь уже лежит снег. Ночь, наверное, как в Ленинграде, белая, множество звезд, и кажутся они так близко, рукой достать можно, достаточно светло. Еще часа два ушло на занятие высот и блокирование. Окружили кишлак Гандачашма, ждем рассвета, холодно, замерзли. С рассветом афганцы пошли на прочесывание, часа через два возвращаются – никого и ничего, как будто в гости сходили чайку попить. А напротив, в кишлаке, собаки надрываются. Рохлин разочарован, злой, дает команду начальнику артиллерии на открытие огня реактивной батарее. Батарея, четыре установки «Град», по сорок снарядов, без пристрелки открывает огонь. Горы ходуном заходили под ногами, будто землетрясение началось. Разрывы, метрах в трехстах-четырехстах от нас. Рохлин бьет кулаком начальника артиллерии в лицо, тот посылает его на три буквы и уходит. Но собаки лаять перестали. В эфире звучит команда на возвращение. По дороге в полк меня догнал Рябов Серега, где-то у медиков раздобыл спирта, доволен, только в горах спирт очень коварен, язык и ноги у Сереги заплетаются. В одиннадцать часов были в полку.

Вышли для встречи колонны. На каракамарском серпантине наблюдал интересную картину. Идут два афганца, старый и молодой, в своих чоботах на босу ногу. Доходят до места, где грязно, снимают свою обувку, идут босиком; на сухом месте снова одевают свои калоши – вот такой способ сбережения обуви. Дошли до Артынджалау.

То дождь, то снег, погода нелетная. Ждем. Из БМП вылезать не хочется, в ней тепло и уютно, а снаружи грязь и слякоть.

Связисты сообщили, что в Бахараке, в 1-м сб, погибли два солдата и офицер, командир взвода первой роты Игорь Каргиев. Жестокая действительность – напоминание всем нам, что не на курорте находимся.

Колонна из Кундуза прибыла в Кишим.

Колонна пришла в Артынджалау. Пришла из Союза, большая, около восьмисот машин. Мы даже на блок не выходили, сопровождают кундузцы, второй батальон 149-го полка, такой же рейдовый, как и наш. С колонной прибыла дешевая водка, всего каких-то пятнадцать чеков бутылка. Ветераны всё знают, затариваются. Хоть и противная водка завода Денау, но выбирать не приходится. Братались с коллегами, встреча прошла в дружественной, непринужденной обстановке. Общались до глубокой ночи.

Утром, похмелившись, вышли на блокировку. После пропуска колонны сворачиваемся. Решил сесть за штурвал, экипаж, кроме механика, благоразумно пересел на другую БМП. После прохождения каракамарского серпантина был абсолютно трезв, хэбэ мокрое насквозь, столько усилий пришлось затратить, такое напряжение. Посетила запоздалая мысль, а если бы свалился. Но не всегда умом живем, иногда инстинктами. Пришли в полк, праздник продолжился.

Вышли провожать колонну. Собирались вчера, но была нелетная погода, а без прикрытия с воздуха в колонны стараемся не выходить.

Служит в роте у нас такой солдат по фамилии Синяк. Родом из Подмосковья, из Мытищ. Неоконченное высшее образование, три курса в институте отучился, язык подвешен, как помело. Уволиться должен в этом году. И вот месяца за полтора до дембеля начал он сбегать перед каждым выходом роты. Спрятаться при желании всегда можно. Имеется несколько пещер по периметру полка в речном берегу, да просто на спортгородке можно укрыться. Рота уходит, он появляется, редкость подобное малодушие в пехоте, достал всех. Виталий Глушаков поставил задачу дембелям глаз не спускать, отловить и связать перед очередным выходом, что они и сделали.

Связанного солдата бросили в десант, можно только представить, каково ему там было. Прибыли в Артынджалау, Синяка, как собаку, привязали к гусеничной ленте, покормили, утром снова забросили в десант.

При выдвижении в Кишим, примерно в километре после слияния рек Машхад и Кокча, подорвалась БМР. Фугас был такой мощный, что оторвало левую «клешню» с тралом и прогнуло днище. Механика-водителя выбросило из люка, контузило. Погиб солдат моего взвода Носиров. Он должен был находиться в охранении саперов, но решил остаться в БМР, где сухо и тепло, а снаружи грязно и промозгло. В результате при подрыве он и еще сапер, который также находился в машине, ударились головами о броню и от черепно-мозговых травм погибли. БМР осталась на ходу, механик сел за рычаги, и колонна тронулась. Продвигались очень медленно, саперы сняли еще фугас. Установлен очень грамотно, на повороте, в правой колее на глубине пятнадцать-двадцать сантиметров два металлических тросика, от которых идут провода к обычной батарейке, находящейся в аккуратном деревянном ящичке, плюс и минус батарейки проводами подключены к электродетонатору, полиэтиленовый мешок со взрывчаткой килограммов двадцать-тридцать находился посредине между колеями. Замысел вражеского минера был такой – при повороте каждая из боевых машин снимает слой грунта, и одна из них должна гусеницей замкнуть контакты (тросики), фугас взрывается по центру машины, под башней. Что происходит дальше, можно увидеть неподалеку, остовы танка и БРМ напоминают о случившейся чуть более трех месяцев назад трагедии. Трудно в это поверить, но офицер, сидевший на башне БРМ, единственный из экипажа остался в живых. Летел, как огромная птица, рассказывали очевидцы. С тяжелейшими переломами находится сейчас в госпитале.